Он положил руки и ноги на железные перекладины, пока не поймал равновесие у подножия паруса. Его руки перебирали веревки, нож был зажат в зубах, а волосы разметались по лицу. Уэст был прав: чем скорее я уберусь с этого корабля, тем лучше. Однако я намеревалась сойти с «Мэриголд», не оставшись ни у кого в долгу. Девятнадцать Уилла была единственной, кто устроился в гамаке, когда я вошла в каюту после наступления темноты. Мой рундук по-прежнему был полон воды, но я все равно открыла крышку и положила пояс внутрь. Наверху в каюте Уэста скрипели шаги, а сквозь щели досок просачивался свет свечей. Он ни разу не взглянул в мою сторону с тех пор, как я нырнула к якорю, и, возможно, не взглянет до тех пор, пока я не сойду с корабля. Наверное, оно было к лучшему. Я забралась в свой гамак, разложив парус на коленях и покачиваясь над зеленой водой, наполнявшей каюту. Полотно было порвано по диагонали, и, изучив его, я отмерила длину нити, которая мне понадобится. – Он у меня с тех пор, когда мне было пять, – сказала Уилла, и я подняла глаза, чтобы увидеть, что она вытянула перед собой свой кинжал. Она вертела его в перепачканных дегтем руках. – Я украла его у пьяницы в Уотерсайде, когда он потерял сознание посреди улицы. Просто взяла и вытащила прямо из-за пояса. Это было не то, что я ожидала от нее услышать. – На самом деле в нем нет ничего особенного. Просто это единственная ценная вещь, которая у меня есть. Я пыталась продать его скупщику в Дерне, но Уэст каким-то образом вернул его мне обратно. Я опустила взгляд на парус. – Почему? – Потому что у него есть дурная привычка делать других людей своей проблемой. Я потянула иглу к себе, пропуская нитку сквозь ткань, и когда я подняла глаза, поняла, что она имела в виду. Она говорила не только о кинжале. Она говорила обо мне. – Так он тебя поэтому взял к себе на корабль? Уилла едва не рассмеялась. – Да. – Но Падж говорил, что вы вместе были в команде с самого начала. – Мы вместе росли в командах, – она уставилась в потолок, и ее взгляд затуманился воспоминаниями. – Когда Уэст получил «Мэриголд», он стал набирать людей, которым мог доверять. Я затянула нить и приподняла парус перед собой, чтобы убедиться, что стежок был ровным. – И каким же образом беспризорник Уотерсайда стал шкипером такого корабля? Уилла пожала плечами. – Он же Уэст. Он знает, как получить то, что хочет. – А чего хочешь ты? Торговать в Узком проливе? – Чего я хочу, так это не умереть в одиночестве, – сказала она неожиданно тихим голосом. – Если честно, я не выбирала эту жизнь. Просто она единственное, что у меня есть. Моя рука замерла на парусине. – Пока я в этой команде, я не буду одна. Мне кажется, это неплохое место, где можно подождать, пока смерть не окажется на пороге. Я не знала, что сказать. Все это было грустным и знакомым. Слишком знакомым. Уилла озвучила мое заветное желание, о котором я никогда не смела говорить вслух. Слова придавали ему слишком много веса, и из-за этого оно казалось чем-то хрупким и нежным. Чем-то, что было легко уничтожить в подобной жизни. – Что произошло с ныряльщиком «Мэриголд»? – Что? – Ныряльщик, который был в этой команде. Что с ним или с ней случилось? Взгляд Уиллы упал на рундук у переборки, который пустовал, когда я поднялась на корабль. – Он украл у нас, – просто сказала она. – Но что с ним стало? – Не то же самое, что с Крейном, если ты об этом. Мы перерезали ему горло, прежде чем бросить за борт. Спокойствие в голосе девушки меня нервировало. – А ожог у тебя откуда? – А вот это дело рук Крейна. Ну, точнее, Золы, – она поднесла пальцы к лицу, коснувшись гладкой розовой кожи на подбородке. – Это произошло несколько недель назад, в Серосе. Я хотела сказать, что мне жаль, что подобное произошло. Однако я знала, что почувствовала бы, если бы кто-то сказал мне такие слова. Иногда жалость была хуже, чем оскорбления. – Почему он это сделал? – По его мнению, мы зарабатывали слишком много монет. Он угрожал нам несколько раз, но мы его не слушали. Поэтому он решил перейти от слов к действию. Да, именно так торговцы и делали. За их предупреждениями всегда следовали грандиозные публичные наказания. Это помогало держать в узде тех, кто хотел подняться с низов. – Что ты будешь делать в Серосе? Я смотрела на парус в своих руках, аккуратно складывая его в прямоугольник. – Я же тебе говорила. Я собираюсь найти Сейнта и попросить место в одной из его команд. – Нет, ты не поняла. Что ты будешь делать, когда он скажет «нет»? Мои глаза округлились, и я стиснула зубы. – Ужин готов. – Остер вошел в каюту, прежде чем я успела ответить. Он снял китель и повесил его на крючок. – Там маловато, но зато съедобно. Уилла выпуталась из гамака и нырнула в коридор. Я последовала за ней вверх по ступенькам. Главный и передний паруса были натянуты на ветру, и из-под «Мэриголд» вырывалась черная вода. Мы неплохо нагоняли упущенное время, однако команда все равно выбилась из расписания. Они также потеряли товар во время шторма и теперь понесут убытки еще и в торговле. Я взобралась на фок-мачту и начала оснащать починенный парус, закрепляя его на мачте. Он поймал ветер над моей головой, когда я развязала веревки и потянула за фал. Ночное небо было черным и безоблачным, звезды рассыпались по нему мерцающими брызгами. Луны не было видно, и палуба корабля внизу оставалась темной. Я прислонилась к мачте, позволив своему весу распределиться по вантам, и откинула голову назад, подставляя лицо ветру. Внизу команда ужинала на квартердеке, склонившись над мисками с кашей. Все, кроме Уэста. Он стоял у штурвала, почти невидимый в темноте. Его руки вцепились в рукоятки, и его лицо скрывала тень, пока он смотрел вперед. Я попыталась представить его маленьким мальчиком – беспризорником Уотерсайда. Многие торговцы начинали свой путь подобным образом. С грязных улиц их вытаскивала какая-нибудь команда и заставляла работать до изнеможения. Многие из них нашли свое пристанище на дне мора, но некоторые поднялись по служебной лестнице и смогли занять приличные должности на важных кораблях, которые бороздили Узкий пролив, а некоторые даже Безымянное море. Когда мы останавливались в Серосе на торговых путях Сейнта, я наблюдала за детьми на берегу, жалея, что у меня нет товарищей по играм, в отличие от них. Я понятия не имела, что они голодали и что у большинства из них не было семей. Как только починенный мной парус был растянут рядом с остальными, я спустилась с мачты. Уэст смотрел, как я иду к нему, и напрягся ровно настолько, чтобы я поняла, что он все еще зол. – Мне не нравится болтаться без дела, – сказала я, останавливаясь перед ним, чтобы он посмотрел на меня. – Ты не часть этой команды. Ты пассажир. Эти слова меня задели, хотя я не совсем понимала почему. – Я уже заплатила тебе. Если я сгину в пучине до того, как мы доберемся до Сероса, у тебя все равно останутся мои деньги. Взгляд Уэста сместился, пробегая по мне. За его словами скрывалось нечто большее, но по выражению его лица я понимала, что он не собирался ничего пояснять. На этом корабле все вели борьбу со своими внутренними демонами, и Уэсту, казалось, приходилось труднее всех. – Аванпост Сейнта по-прежнему в Пинче? – я прислонилась к столбу рядом с ним. – Да. – Уилла думает, что он не возьмет меня. – Она права. Я наблюдала, как его рука скользнула вниз по ручке, чтобы поймать спицу штурвала. – Он взял тебя на работу. – И это мне дорогого стоило.