Не тронул вас недуг-губитель; Хранил спасителя Спаситель. Все Мы доблестному шлем привет, Чтоб помогал он много лет! Фауст Вы перед Тем склонитесь, Кто с высот И учит помогать, и помощь шлет. (Уходит далее с Вагнером.) Вагнер Великий муж! Что должен ощущать Среди ты общего высоко почитанья! Блажен, кому дано из знанья Такую пользу извлекать! Отец спешит тебя сынишке указать, К тебе стремится каждый взор, Смолкают скрипки, ждет танцор. Проходишь ты, как словно власть, На воздух шапки полетели; Недостает всем на колени пасть, Как бы священный ход узрели. Фауст Еще немного, — вон до камня мы дойдем! Там на пригорке отдохнем и сами. Как часто одинок я сиживал на нем И мучился молитвой да постами. С надеждой, с верой до конца, В слезах, стеня любвеобильно, Конец заразы у Творца Мечтал я вымолить насильно. Приветствия толпы как на смех мне один. Когда б тебе мои раскрыты чувства были, Как мало и отец, и сын Такую почесть заслужили! Отец был честный темный человек, Над всем, что у природы скрытно, По совести, хоть очень самобытно Трудясь, продумал он весь век. Подобно он другим адептам, На черной кухне проживал[40], И по бесчисленным рецептам Все, что противно, то мешал. Тут красный лев, жених отважный, Пускался к лилии в раствор[41], Потом огнем из бани влажной Обоих гнали на простор. Когда ж цветную выливали Царицу в склянку — благодать! Лекарство есть, больные умирали. Кто выздоравливал? — Как знать! И с адским снадобьем в дорогу Мы шли, — сама чума, ей-богу, Не принесла такого зла. Сам в тысячи вливал я этой мерзостыни, Они кончались. Слышу ныне Убийцам наглым нам хвала. Вагнер Зачем же этим вам смущаться? Достойный муж, конечно, прав, Когда искусство восприяв,