Чрез вынутые мрачные ворота Струится пестрая толпа народа. И каждый греется на солнце, млад и стар. Все Воскресение празднуют Христа И радуются, и воскресли сами: Из тех жилищ с их чердаками, Из ремесла и уз профессий, Из тяжести фронтонов, крыш, навесов, Из узости давящей улиц и прочей, Из почитаемой Церковью ночи, Они достигли света тут» Перевод неизвестного автора, подписавшегося инициалами Н.Б., Санкт Петербург 1980 год. Иллюстрация Августа фон Крелинга Иллюстрация Августа фон Крелинга Часть первая Ночь В тесной готической комнате с высокими сводами Фауст в беспокойстве, в своем кресле у конторки. Фауст Ах, и философов-то всех, И медицину, и права, И богословие, на грех, Моя изучила вполне голова; И вот стою я, бедный глупец! Каким и был не умней под конец; Магистром, доктором всякий зовет, И за нос таскать мне десятый уж год И вверх и вниз, и вкривь и вкось Учеников своих далось. И вижу, что знать ничего мы не в силах! От этого кровь закипает в жилах. Я точно ученей всех этих глупцов, Магистров, писцов, докторов и попов: Смущаться сомненьем мне больше не надо, Не стану бояться я черта и ада; За то и отрады ни в чем не встречаю, Не мню я, что нечто хорошее знаю, Не мню, что чему-то могу поучать, Людей исправлять и на путь наставлять. Ни денег не нажил, ни благ иных, Ни славы, ни почестей мирских; Собака б не стала так жить, как я маюсь! Поэтому к магии я обращаюсь, Не изречет ли мощный дух Какой-нибудь мне тайны вслух, Чтоб перестал я твердить, кряхтя, Другим, чего не знаю я; Чтобы познал я, чем вполне Мир связан в тайной глубине, Чтоб силы мне предстали сами, А не возился бы я над словами. О, месяц! Если б в этот час Ты озарял в последний раз Конторку в комнате моей, Где столько я не спал ночей! Тогда над книгами горой, Печальный друг, ты был со мной! О, если б на вершинах гор Я светом мог насытить взор,