— Мы уже настолько отвыкли от реальности… Тем, кто потерял форму, просто некуда идти, они уже не смогут жить в настоящем мире… Им выдают небольшие пайки, и они проводят время там же, на островах, в ожидании, когда правительство предоставит им нового аватара… — Ты сказала «мы»? Сколько времени ты сама уже не покидаешь Лок? — Не знаю… Может быть месяц, или чуть больше… Я ошарашено молчал, не находя, что сказать… Нависшую тишину прервали звуки шагов. В помещение вошли Девочка-Олень и Лайт. — Вас отпустили! — обрадовалась Инори. — Да, но надо подтвердить алиби. Моих слов им недостаточно. Нужна запись, на которой мы вместе, — со злостью сказал Лайт. На лице Инори возникла некая обеспокоенность. — Это проблема? — спросил я. — Это — не твоё дело! — сказал Лайт мне и обратился к Инори: — Почему он до сих пор здесь? — Я прошу вас успокоиться, — примирительно сказала Девочка-Олень. — Это всё не важно, кто-то хотел меня подставить. И не понятно, как он это сделал. — И зачем… — добавила Инори. — И правда, у кого могли быть мотивы? — спросил я у Девочки-Оленя. И спохватился: — Извините, нас не представили, Аригато. — Наслышана, — Девочка-Олень покосилась на Инори. — Полагаю, кто я, вы уже знаете. — Она плавно, будто перетекая из одного положения в другое, села на диван. — Так что вы думаете по поводу всего этого? — Я многого не понимаю. Например, почему, когда вас арестовали, вы просто не вышли из Прибежища и не вошли заново через свою комнату? — Ты что, самый умный?! — Лайт буквально кипел от ярости. — У полиции достаточно полномочий, чтобы не выпускать арестованного. Человек может выйти в реальность, но его аватар заключен в тюрьме. Если бы мы избегали допроса — это только вызвало ещё больше подозрений. — А вы видели запись убийства? — Она давно гуляет в сети, умник! — Лайт сжал кулаки. — Где я могу её посмотреть? Девочка-Олень пригласила меня в кабинет Лайта, там стоял компьютер с выходом в сеть. «Убийство Девочки-Оленя» — вбила она в поисковик. — Смотрите, — сказала она и отошла. Лайт, словно надсмотрщик, встал за моей спиной. Я прокрутил запись раз десять. Она это или нет? Может ли быть несколько Девочек-Оленей? Несколько одинаковых форм? Или не совсем одинаковых… Я приблизил изображение на записи, а потом подошёл к Девочке-Оленю. — Что-то нашли? — Кажется, да. Родинка, — я дотронулся до её плеча, и она вздрогнула, — она справа, а на записи слева. Девушка поспешила к монитору, прокрутила видео. — Зеркальная копия… Но откуда… Договорить она не успела, мы услышали истошный крик Инори, и наперегонки с Лайтом ринулись на помощь. Она стояла в своём белом кимоно, подол которого окрасился бурым. Лужа крови растекалась по полу. Инори сделала несколько шагов назад, и мы увидели окровавленное человеческое тело и отрубленную рыбью голову. — Ты видела убийцу? — спросил я. Зажав рот рукой, она показала куда-то за мою спину. Я обернулся. В дверном проёме стояла Девочка-Олень. — Это была она, — выдавила из себя Инори и зарыдала. * * * Когда Инори узнала, что Девочка-Олень всё время находилась с нами, то немного успокоилась. Но всё равно что-то грызло её. Как только мы остались наедине, я спросил: — Ты ведь сначала подумала, что это она убийца, почему? — Не знаю. Наверное, потому что я в курсе, что у неё нет никакого алиби, — она посмотрела на меня взглядом нашкодившего ребёнка. — Потому что в ту ночь с Лайтом была я… Я люблю его, понимаешь? Извини, что использовала тебя. Просто хотела забыть его. Или чтоб он приревновал. Сама не знаю… Он был моим первым… Но я для него — лишь очередной… таблеткой. Он всё ещё любит свою Хикуми. — Я внутренне усмехнулся. Но кто я такой, чтобы разбивать чужие иллюзии? — Когда мы с тобой встретились на скалах, на самом деле я выбирала место, чтобы покончить с собой. Чтобы вернуться другой, новой, попробовать начать всё… Девочка-Олень заглянула в кабинет. — У вас всё нормально? Мы одновременно кивнули. — Приехала полиция, они хотят допросить Инори. Они ушли. Я только подошёл к бару, чтобы налить себе чего-нибудь расслабляющего, как Девочка-Олень вернулась. — Полиция захочет допросить и тебя. Что ты будешь им говорить? — Только то, что сам видел, — сказал я, откупоривая бутылку белого вина. — Ничего лишнего я не взболтну, не беспокойтесь. Но лучше вам не оставаться одной. Или совсем не пугает перспектива стать следующей жертвой? — «Самоубийство Девочки-Оленя» — хороший заголовок для новостной ленты, — улыбнулась она. — Нет, пока что я не готова умирать. — Она села на диван. — Мне красного. Но на похоронах Тоторо Девочка-Олень говорила совсем другое. Я должен как-то убедиться, кто передо мной. Но второго такого шанса у меня не будет. Содержимое капсулы полилось в красное вино. Я поставил бокалы на столик. — Возьми ещё шоколадку, пожалуйста. Пока я рылся в баре, у неё было несколько секунд, чтобы подлить мне зелье. Или она просто захотела шоколадку. — На брудершафт? Она кивнула и взяла бокал с красным вином. Переплетя руки, мы выпили до дна и слились в поцелуе. Чтобы отвлечь внимание, одной рукой я начал поглаживать её бедро, поднимаясь выше. Освободив другую руку — аккуратно поставив пустой бокал на столик — стал искать родинку. На левом плече я всё-таки нащупал бугорок, а вот под юбкой обнаружил абсолютно гладкую поверхность. — Извини, эта часть моего интерфейса не проработана. — Её свободная рука скользнула куда-то за спину, а я схватил её за кисть, в которой она всё ещё держала пустой бокал, и вдавил его ей в шею. Треск стекла, брызги крови и звук выстрела. Она успела достать пистолет. Пронзительная боль в груди быстро сменилась расслабляющей негой, эйфорией, которая зародилась где-то в животе, и с каждым ударом сердца растекалась по телу — это начало действовать зелье. Я видел, как в комнату вбежали все — полицейские, Лайт, Инори и Девочка-Олень. И пока мой мозг не отключился от нахлынувшей волны блаженства, я всё прокручивал в голове её слова о том месте, где бы она хотела умереть. — Я найду тебя, я понял где… — только и успел сказать я, прежде чем потерял контроль над формой… * * * В отличие от мусорных островов, добраться до Фудзиямы оказалось проще простого — никто не охранял этот известнейший символ страны. От самого большого острова Японского архипелага осталась только знаменитая гора. На одном из её склонов и располагался популярный некогда лес самоубийц. Сейчас он почти весь превратился в непролазное болото. Я попросил высадить меня рядом с полузатопленным деревянным настилом, уходящим в заросли. Пройдя метров сто по настилу, я увидел натянутый между деревьев канат с табличкой «Проход запрещён». Рядом, на поваленном столбе можно было рассмотреть полусгнившую доску с надписями на двух языках — японском и английском. Что-то вроде: жизнь, которую вы получили от своих родителей — бесценна… и что-то ещё — разбирать дальше я не стал. Сейчас все эти предупреждения уже излишни, по всему видно, что сюда давно никто не приплывал. Лес и раньше-то не отличался ухоженностью: торчащие из земли корни, словно изрытая великаном почва, но загадочный ореол придавал ему очарование, сюда съезжались самоубийцы со всего мира. Сейчас же, когда по лесу совершенно невозможно передвигаться без длинного шеста и специального резинового комбинезона для рыбаков, о нём все забыли. Словом, если японцам необходимо что-то спрятать именно в реальности — лучшего места не найти.