Недобрые языки быстро донесли весть о том, что Девочку-Оленя видели в живых, и принцесса приказала жестоко убить егеря… А когда Девочка-Олень узнала о его ужасной гибели, она покончила с собой… То ли муки совести — ведь из-за неё погиб хороший человек… То ли они успели полюбить друг друга — Девочка-Олень и этот егерь — и эта версия мне нравится больше… — Видимо, кому-то очень умному пришла в голову мысль воссоздать форму Девочки-Оленя. Иметь такое количество поклонников удаётся не всем. Я увидел недовольную гримаску на лице Инори и поспешил сменить тему. — А что ты скажешь о Лайте? — Это очень тонко чувствующий юноша, очень благородный… — Ты же совсем недавно фактически обвинила его в лжесвидетельстве. — Он поступил так, как и должен был поступить благородный мужчина. Будучи уверен в её невиновности, он готов пойти на преступление, только бы защитить своего кумира. Я внимательно смотрел на Инори, когда она говорила о Лайте. Блеск её глаз и пафос в словах подтвердили мои догадки о том, что она не равнодушна к молодому человеку. А значит, её словам о нём доверять нельзя. — А где его жена, ну, или девушка, про которую он так красиво рассказывал, когда я впервые пришёл к вам? — Не знаю, — растерялась Инори. — Я больше ничего о ней не слышала… * * * Наведя кое-какие справки, и выяснив, что у бывшей девушки Лайта сейчас нет формы, я даже обрадовался. Что ж, господа-японцы, у вас какие-то секреты на ваших островах? Ничего, обойдёмся и без всяких разрешений. Ждать ответа от министра иностранных дел мне тоже недосуг. Нанять контрабандную лодку большого труда не составит. Японцы, конечно, более щепетильная нация в этом вопросе, но если денег не жалеть — нет практически ничего невозможного. До города-острова, где жила девушка Лайта, я добрался в одном из рефрижераторов, доставлявших туда замороженные морепродукты. Нет, я, конечно, не всё время провёл в морозильнике, спрятался только, когда нас остановил катер с надписью на борту: «Спасатели». Перед тем, как зайти в камеру, я успел разглядеть на катере бойницы, из которых, вероятно, в случае необходимости, показывались «спасательные» крупнокалиберные пулемёты, или ещё что покруче. Но в самом городе охраны я не заметил. Остров имел протяжённость километра три-четыре в любую сторону. Утыканный огромными строениями, похожими на коробки — сходство усиливалось ещё от того, что в зданиях практически не было окон. Так, судя по всему, мне нужна вон та, третья по счёту коробка. Когда я вошёл, в нос ударил удушливый запах, какой бывает в палатах, где лежат тяжелобольные — запах нездоровых, давно немытых тел. Длинный коридор уходил вдаль на несколько десятков метров, двери, отворяющиеся в него, были либо распахнуты настежь, либо прикрыты. Я подошёл к одной из них, заглянул. Разило здесь ещё сильнее, чем в коридоре. Огромная комната была плотно уставлена резервуарами, в которых торчали японцы. Во второй и третьей комнате — то же самое. Так, видимо, на первом этаже у них выход в Прибежище. Если можно так выразиться, рабочая зона. Я поднялся на второй этаж… На третий… Везде одно и то же… А где же они живут? Вдруг, где-то в глубине коридора мелькнула тень, я бросился туда. По коридору шёл очень худой мужчина, судя по всему — в давно нестиранной одежде, воняло от него нечеловечески. — Здравствуйте! Не подскажете, как мне найти Харуко Като? Мужчина махнул рукой вперёд — в ту сторону, в которую шёл. Я последовал за ним. Мы дошли до конца коридора, японец нырнул в последнюю дверь — здесь стояли железные койки, так же плотно, как резервуары в других комнатах — на них сидели или лежали такие же худые мужчины и женщины, как и мой провожатый. Приведший меня японец снова махнул рукой куда-то вперёд. Я двинулся в том направлении, присматриваясь к лицам женщин — фотографии Харуко я видел, когда наводил справки. Я уже прошёл ещё метра два, когда, спохватившись, вернулся назад. Да, это она — хотя узнать её было почти невозможно. Харуко похудела килограммов на десять, все черты лица обострились и вытянулись, волосы поредели. Одета она прилично, но, как и у всех здесь находившихся, судя по душку, в давно нестиранную одежду. — Простите, вы Харуко Като? — спросил я. Девушка посмотрела на меня с безразличием. — Я журналист. Можно вам задать несколько вопросов? Харуко снова не ответила. — Мне нужно узнать о Лайте, вашем парне из Прибежища. Она даже не повернулась. — Его настоящее имя — Тэкеши Наито. Стоило мне это сказать, в глазах девушки появилась осмысленность. — О Тэкеши? — переспросила она. — О Тэкеши. — Отстаньте от меня! Я не хочу говорить с вами о Тэкеши Наито! Я не хочу даже слышать о нём! — Прошу прощения, я не думал вас расстроить… Если можно… — Уходите! Я хочу забыть о нём! Он мерзавец! Он любит только… деньги! — девушка начала задыхаться. Я вздрогнул от неожиданности, когда меня взял за плечо тот же самый японец, который привёл в эту комнату. Он снова махал рукой — на этот раз в направлении выхода. Да, он прав. Видимо, я ничего не добьюсь от Харуко… Когда спустился на первый этаж, я заметил, как несколько андроидов вошли в одну из комнат. Я заглянул туда. Андроиды подходили к лежащим в резервуарах японцам, поднимали им веки, светили фонариком. Кого-то оставляли в покое и переходили к следующим, кому-то делали инъекции. Заинтригованный, я подошёл поближе к одному из резервуаров, в котором лежала беременная японка. Какого странного цвета вода — мутного, желтоватого оттенка — и что-то плавает на поверхности… И тут до меня дошло, почему здесь так жутко смердит. Меня чуть не стошнило… * * * — Что там происходит?! На ваших мусорных островах? — набросился я на Инори, как только снова нашёл её в их сектантском подземелье. — Ты там был? — Да, я там был! Судя по тому, что я видел, они лежат в резервуарах неделями! — Некоторые — месяцами, — заметила Инори. — А другие, которые живут в реальности, они почему в таких условиях? Она грустно улыбнулась.