– Так. – Ого… сочувствую, друг. Некоторое время молчали, Гриффин вытащил сигару и раскурил, пуская колечки в сторону камина[336]. – Попробуй найти что-то хорошее в награждении, – посоветовал Патрик, – не-не! Понимаю, что тебе вся эта слава с генеральскими эполетами до задницы! Теперь понимаю. Но ИРА точно на пользу пойдёт, да и социалистическому движению в целом. – Только этим себя и утешаю, – мрачно сказал Фокадан, отсалютовав другу стаканом, – но проблема в том, что этак и забронзоветь можно. Слишком многие меня начнут прижизненным памятником воспринимать, со всеми этими чинами-орденами. Вместе со славой одного из отцов-основателей ИРА опасно может получиться. Придётся либо где-нибудь инкогнито жить, либо напротив – выбирать столичную жизнь, где таких памятников пруд-пруди. А это опять-таки сужает выбор круга общения, да ещё как! Представь, как теперь будут воспринимать меня в рабочих кварталах? Может и хорошо, но уж точно не как своего. Патрик задумался, откинувшись в кресле и машинально укрывшись пледом от потянувшегося зимнего сквознячка. – Да, – нехотя сказал ирландец, – попробовал себя на твоё место поставить, так аж волосы на заднице дыбом! Круг общения вовсе уж ограниченный получается, в кабак по-простому не зайдёшь. Да и поведение… ох-хо… – Вот-вот, а с этими новыми орденами я на Рождественскую ель похож. Мне даже цеплять их на себя не надо, достаточно фотографий в газетах и всё – я уже памятник. Получил Владимира второй степени с мечами от русских, За Военные Заслуги от Баварии, от Австрии снова Марии Терезии, но уже Командорский Крест. От Саксонии рыцарскую степень Святого Генриха, медалек несколько от мелких союзников. – При штурме Берлина ты и правда отличился, – хмыкнул Патрик, – всё заслужено. Да и ребятам в Кельтике хорошо перепало. Мне вон тоже, как честному и неподкупному журналисту, за своевременное и беспристрастное освещение событий. Помельче награды, но сам факт. Мне вот например приятно… хотя не отвечай, понимаю, что мы в разных ситуациях оказались. Выпили, Алекс немного подымил на пару с другом, обсуждая достоинства алкоголя и табака, попутно зацепив колониальную политику. – Хочешь интересные новости? – Весело спросил журналист немного заплетающимся языком, раскрасневшийся от алкоголя, – только учти, это пока неподтверждённые данные. – Давай, – благосклонно кивнул такой же нетрезвый Фокадан. – Знаешь же, что у Франции проблемы в колониях, в том числе и потенциальных, вроде Мексики? Солдат не хватает и… чтобы ты думал? Наполеон принял решение о вербовке негров в Конфедерации! – Да ладно!? – Алекс аж привстал, едва не расплескав содержимое стакана. – Точно тебе говорю! Со дня на день уже официально подтвердит! Наши… в смысле, не только ирландцы, но и белые вообще к нему не особо записываются. Даже креолы из Луизианы его как своего не очень-то воспринимают, тем паче его планы на захват Мексики. – На хрен такой беспокойный сосед! – В точку! И получается, что народа у него немного, а аппетиты ого-го какие. Хорошие солдаты во Франции сгодятся, но и Мексику хочется удержать. Вот негров и… – Сомнительное решение. – Да, вояки из них ещё те, – согласился Патрик, хохотнув. – Вояки-то ладно, всяко не хуже мексиканцев. Те хоть и похрабрей в целом и с оружием половчей управляются, но у мексов с дисциплиной проблемы. А чёрные хоть какое-то понятие имеют о дисциплине и об армейской структуре. – Тогда что не нравится? – Удивился Гриффин, – Наполеону солдат, Конфедерации – отсутствие негров. Всем хорошо! – Конфедерации в целом хорошо, – согласился Алекс, – общество станет монолитней. Против черномазых я ничего не имею, но они этакий раздражитель для общества, да ты и сам знаешь. Они-то воевали или работали, а их дети? Думаешь, примут их белые на равных? Ой вряд ли! – Не примут, – мотнул головой Патрик после короткого раздумья, – получше будут относиться, чем раньше, но за ровню держать не станут. Аа… понял! Одни будут видеть в них всего лишь черномазых, другие будут обижаться на кастовость общества. Да, проблемки те ещё, детям и внукам расхлёбывать. – Я о Наполеоне думаю, – продолжил Алекс, – либо это какая-то хитрая многоходовка, либо французский император изрядно зарвался. Сам посуди – теперь ведь проще будет провести черту мы и они, так ведь? – Чёрт! А ведь верно же! Опираясь на негров, он показывает мексиканцам, что относится к ним… понятно как относится – хуже, чем к чёрным. У нас… в смысле, у кельтов и Конфедерации, тоже негров не слишком любят. Не может не понимать… или может? – Это Наполеон! – Развёл руками Фокадан, – у него рядом с гениальными идеями соседствуют глупейшие авантюры. Выпьем? Глава 40 После штурма Берлина Кельтика уже не принимала участия боях, занимаясь исключительно мирными трудами. Ремонт шоссейных и железных дорог, восстановление мостов и гидротехнических сооружений[337] – труд не самый простой, но всё не под пулями. Алексу самостоятельная работа с дамбами и плотинами в новинку. Сталкиваться приходилось ещё в САСШ, но ранее работал исключительно под патронажем[338] кого-то из настоящих инженеров. Расчёты проверялись и перепроверялись, и к своему изумлении, легко решал как теоретические, так и практические задачи. – В школе математику и иже с ней не любил, а тут такое. И ведь ложиться-то как легко, естественно. Все формулы помню, все расчёты, чертежи в виртуальной проекции представить могу… ай да я, – похвалил себя попаданец после решение очередной непривычной задачи, и с большим энтузиазмом стал смотреть в будущее, грезя трёхлинейками и дизелями. Парни трудятся в охотку, прекрасно понимая, что сейчас приобретают специальности, востребованные в мирное время. Вкусно сыты, обуты-одеты, начальство не самое плохое, досуг какой-никакой есть, что ещё надо? Денюжку? Ну да, платят солдатам немного, но с учётом прочих вкусностей получается очень недурно. Медали, опять же… к ветеранам и работодатели лучше относятся, и с соседями проще жить. А трофеи… да бог с ними, это только при штурме прусской столицы фактически закрыли глаза на грабежи, следуя старинному правилу После штурма – три дня на разграбление, устроив образцово-показательную порку горожанам. Порка подействовала, и такого ожесточённого сопротивления прусские города уже не оказывали. Мир с Британией заключили к концу марта. Тянули долго, потому как обе стороны старательно выстраивали фигурки на шахматной доске, выгадывая лучшее положение для мирного договора. Несколько раз подписание срывалось из-за гроссмейстеров, чрезмерно увлёкшихся партией. * * * Черняев по случаю мира дал большой приём в Сан-Суси[339]. Назначенный генерал-губернатором как присоединённых, так и оккупированных земель, ведёт себя в былой резиденции прусских курфюрстов полновластным хозяином. Чувствуется это по множеству мелочей, молодой[340] ещё генерал устраивается на годы, беззастенчиво перекраивая под себя не только дворцовые службы, но и архитектуру, парк. Несмотря на мир, русские войска уходить не собираются, располагаясь в немецких землях уверенно, без оглядки на былых владельцев. Не собираются уходить и представители других оккупационных держав, устраиваясь с удобствами, на десятилетия. Засветившись на приёме и продемонстрировав своё почтение нужным людям, Фокадан с бокалом шампанского отошёл в сторонку, надеясь потихонечку уйти через часок. Надежды оказались напрасными, Алекса быстро окружила группа офицеров и попаданец с удивлением обнаружил, что его считают экспертом в политике. Вроде как если он социалист, то должен прослеживать все политические течения, лавируя в них, как рыба в воде. С одной стороны вроде бы всё верно… – Господа, не хочется вас разочаровывать, но вот экспертом меня назвать никак нельзя, – осторожно начал выпутываться попаданец из неприятной для него ситуации. – Ваши суждения всегда отличались необычным ракурсом, – вежливо ответил молодой Алмаши, с коим Фокадан пару раз пересекался в боях и успел составить о юнце самое благоприятное впечатление. – Ракурс, граф, несколько иное… Алекс потёр ноющий висок и попытался объяснить: – Думаю, особенности моей биографии ни для кого не секрет? – Переждав обязательные в таких случаях словесные кружева о том, что Сильная кровь скажется, даже если её носитель и попал в затруднительное положение, продолжил, – как бы то ни было, я прежде всего научился смотреть на вещи под другим углом. Назвать себя экспертом… Алекс покачал головой, отказываясь от такой чести. Знает уже, что раз прилепив ярлык, люди Высшего Света будут требовать от обладателя оного высказывать своё мнение по каждому поводу. Высказывая же его, вольно или невольно влезаешь в игру группировок, присоединяясь к одной из них. Игра достаточно интересная, если за тобой стоит могущественная родня и однокашники из престижных частных школ и военных училищ. В ином случае съедят. Венгерский аристократ кивнул, показав еле уловимыми движениями и мимикой, что не согласен с собеседником, но уважает его точку зрения. – А как человек с необычной точкой зрения, что вы можете сказать о грядущей войне? – Сомневаюсь, что она состоится. – Вы сторонник идеи худого мира, который неким образом перерастёт в мир нормальный? – заинтересовался младший Долгоруков несколько ядовито. – Я сторонник теории заговора и апоплексического удара табакеркой по голове, – столь же ядовито ответил Фокадан, вынуждая наглого ротмистра поджать губы. Развивать неудобную тему русский князь не стал, да и всё в общем-то понятно. Дабы не провоцировать русского аристократа, разговор перевели на иные темы. Как водится у офицеров, для затравки поговорили о военном искусстве, и снова… – Не могу не отметить ваш знаменитый прорыв, – вежливо сказал молодой австрийский полковник (Гюнтер, просто Гюнтер!), один из героев закончившейся войны, – прямо-таки эпическая сцена. – Полно, Гюнтер, – отмахнулся Алекс, – эпос в моём прорыве можно найти, только если не вглядываться слишком пристально. У пруссаков ко мне личные счёты, да и моим кельтам могло придтись не сладко – сами же помните вой берлинских газетчиков на тему наёмников. Насчёт военных талантов скажу не хвалясь, что как командир батальона я хорош. Но вот дальше не уверен. Полк или бригаду потяну, но уже исключительно как инженер, полководцем мне не быть! – Ну-ну, – как-то очень дружески улыбнулся венгр, – не будем уговаривать! Посмеялись и перевели разговор на извечные мужские темы – женщин, пьянки и азартные игры. * * * Списки пассажиров получались внушительными: помимо солдат ещё и члены их семей, весьма многочисленных, к слову. Все прекрасно понимают, что семейные штаты изрядно раздуты и что волонтёры просто по-соседски помогают перебраться за океан соплеменникам. Ну в самом же деле, не бросать сестру жены троюродного брата, если можно выдать её, допустим, за дочку. Разница в возрасте всего-то в пять-десять лет никого не смущала. Там, за океаном, можно было надеяться… хоть на что-то. Здесь если не смерть, то беспросветная нищета на грани голода. К чести баварских чиновников, мелочиться они не стали. Фокадан с большим трудом докопался, что некие хитроумные особи в недрах бюрократического аппарата Баварии провернули хитрый ход, вплетя переселенцев в ряд договоров о репарациях, так что кельтов, по сути, перевозят на деньги Пруссии. Восхитившись столь хитрым ходом, Алекс задумался, а не провернуть ли ему что-то подобное? Деньги на переселенческую программу есть, но с учётом количества собравшихся переселенцев можно сказать, что и нет. Понятно, что правительство Конфедерации не оставит людей без помощи, обеспечив на первое время ночлег и питание. Дальше в дело вступят фабриканты и плантаторы, отчаянно нуждающиеся в рабочих руках. – Другой вопрос, что договора с нищими переселенцами будут заключаться не совсем справедливо, – пробормотал он вслух, вскочив с уютного кресла и начав расхаживать по кабинету, – Несправедливость надо пресекать… да и растащат этак общину, не дело. Вложиться самому? Хм… потяну, пожалуй, но тогда ряд проектов под угрозой, на такую толпу много денег понадобится. Одеть-обуть-накормить, переезд внутри страны… нет, подчистую этак свои накопления выгребу. – А если от противного идти? Не как обеспечить переселенцев, а кому они нужны? Хм, можно обратиться к фабрикантам. Если работать централизованно, через ИРА, контракты с работниками будут вполне божескими. Записать, ведь на землю далеко не все захотят садиться, да и не все потянут. Вдовы с детишками, да горожане потомственные, толку-то от них на земле. Покусав по дурной привычке кончик перьевой ручки, он записал земля и снова принялся рассуждать вслух. – Добрая половина волонтёров пошла в армию исключительно за землёй, после объявления Максимилианом декрета об ирландских ветеранах. Переложить доставку ветеранов и членов их семей на него? Хм, с одной стороны оно неплохо, сбрасываю с себя обузу, а с другой – на черта людям ехать в воюющую страну? Землю-то и в более спокойных местах найти можно. КША, Калифорния, Техас, Индейские Территории, хм…