… и Алекс укусил, извернувшись и прижимаясь всем телом к противнику, пытающемуся оторвать попаданца от горла. Вонючее, давно не мытое тело, да с таким гарниром… в иное время от такого сочетания попаданца вырвало бы. Сейчас, задыхаясь от нехватки воздуха и чужой крови во рту, рвал крепкими зубами врага, начавшего биться в агонии. Объятия ослабли, Фокадан тут же спихнул с себя тяжёлое тело и вскочил, вытягивая одновременно саблю из ножен. Прерывисто дыша, тут же сделал выпад в сторону сапёра, схватившегося с Фланаганом на штыках. Острие сабли легко вошло в районе почек, и пруссак выгнулся дугой, тут же обмякая. Адъютант наконец передёрнул затвор винтовки, выстрелив во вражеского капрала, душившего одного из солдат. Выхватив револьвер, Алекс начал стрелять, постоянно перемещаясь, и через несколько секунд из пруссаков в живых остался только сержант, вскоре накрепко связанный. – Роб, – негромко сказал попаданец, показав на него глазами, – приберись пока. – Назад? – С надеждой спросил подрагивающим голосом фендрик[240], прикомандированный от Прибрежного форта. – С чего бы? – Удивился Алекс, полоская рот ромом из фляжки Фланагана, – разведку сперва. Фендрик сглотнул и быстро-быстро закивал, глядя, как попаданец ногтем выковыривает из зубов кусочек застрявшей там человеческой кожи. Со стороны прусских позиций форт и правда выглядит не так презентабельно, как в действительно. – Это интересно, – пробормотал полковник, – всё, теперь можно возвращаться. По дороге к ним присоединился Роб, сказавший громко: – Помер наш пленный. Видать, внутрях что-то повредили, а сразу и не заметили. И уже тише, только командиру: – Разведка то, вроде как ночью штурмовать попытаются. Предупредив о том Фальке, заспешили назад. В штаб, срочно в штаб… * * * – … может интересно получится, господин генерал, – докладывал час спустя Фокадан, – штурм однозначно будет, к гадалке не ходи. – Не те у них силы, – отозвался Зиверс для порядку, приглашая подчинённого к дискуссии. – Для полноценного штурма сил и правда не хватит. Ставлю на то, что они будут пытаться повредить форт. – Сапёры, говорите? Это как раз возможно. Ладно, пришлю туда подкрепление, да и вы постарайтесь. – Уже, господин генерал, – отозвался полковник, – засада намечена. Мои ребята уже минируют местность. – С вами приятно работать, полковник, – хмыкнул австриец, – не хотели бы по окончанию войны поступить на службу в австрийский генштаб? С вашим неординарным подходом и инициативностью, карьера обеспечена. Генеральские эполеты до тридцати лет заслужите. – Благодарю, но нет, – попаданец замялся, но всё же сказал откровенно, – характер у меня поганый. Под вашим началом ещё ничего так, можно служить. Но вы-то достаточно умный для генерала… Губа старого генерала стала дёргаться, Алекс поспешил откланяться, прервав разговор и бормоча что-то о службе. Он успел выйти за ограду штаба, коря себя за откровенность, вызванную недавним эпизодом и последующим лечением, когда услышал совершенно лошадиное ржанье. Глава 26 Подождав, пока пруссаки скопятся под Прибрежным, используя в качестве защиты от пуль складки местности и тела убитых товарищей, Фокадан коротко бросил: – Давай! Послышалось несколько взрывов, с яркими языками пламени и огненными кляксами, разлетающимися по окрестности, после чего раздался многоголосый вой покалеченных и обожжённых людей. Динамита на складах маловато, так что пришлось экспериментировать с чёрным порохом и керосином. Попаданец ещё в Америке поэкспериментировал с продуктами нефти, получив несколько очень слабеньких аналогов напалма. Патентовать не стал, так… для себя. Пригодилось вот. Добивать противника не стали, дабы не подставляться под пули обозлённых пруссаков, открывших издали ураганный огонь. А ещё потому, что Фальке внял совету, и не прогадал. Нервы у противника сдали, прусские солдаты предприняли несколько сумбурных атак, дабы вытащить воющих и стонущих товарищей. В итоге сами спасатели полегли почти в полном составе. Утром в районе форта насчитали почти полторы тысячи убитых и около пятисот раненых, большей части которых выжить не суждено. Оказывать им какую-то помощь не стали, отправив одного из некомбатантов к пруссакам. Объявили о временном перемирии, и солдаты Прибрежного начали подтаскивать убитых и раненых врагов за пределы оборонительных сооружений, где их встречали хмурые санитары в прусской форме. – Грязненько вышло, – покачал головой прибывший на позиции Зиверс, инспектирующий результаты отражённого штурма, и аккуратно шагающий меж трупов, – греческий огонь и его производные военные не слишком-то любят, особенно если столь сомнительное оружие использует противная сторона. – Валите всё на меня, – спокойно ответил стоящий в вольной позе Фокадан, моргая красными от недосыпа и пыли глазами, – за пределы военной морали мы не вышли, а что по краешку прошлись, так мне на военную карьеру плевать, да и гражданство другое. Пусть ругают американского дикаря, ну или кельтского, на выбор. – Да я не в укор, полковник, – чуточку смутился Зиверс, – просто жалко немного. Помню, что у вас репутация своеобразная, просто ранее мог использовать вашу известность на переговорах с генералом Леманном, время потянуть. Сейчас, боюсь, ваше присутствие только помешает. – Здоровый эгоизм, это правильно, – серьёзно сказал попаданец, на что командующий коротко хмыкнул. После недавнего памятного разговора, отношения их стали очень своеобразными. Дружескими не назовёшь, но наедине они как-то очень естественно стали общаться на равных. С одной стороны – генерал-лейтенант, барон, представитель старой аристократической фамилии, у которого в близкой родне добрая четверть Готского Альманаха[241]. С другой – полковник, подчинённый, человек сомнительного происхождения, но подчинённое положение временное. Фокадан не скрывает, что по окончанию войны подаст в отставку. Происхождение перекрывается литературными и инженерными талантами, и дружескими отношениями с первыми лицами аж двух государств. Как ни крути, ровня. * * * – Пора-пора-порадуемся на своём веку, – в такт шагам напевал под нос Алекс, старательно держа ритм. И снова… – Пора-пора… Бегущие рядом волки Каллена, выдыхали для ритма каждый своё. В отличии от полковника, они бежали легко, едва касаясь земли, успевая оглядывать окрестности и перешучиваться время от времени. – Отрываемся, командир, – легко проговорил Ниалл, поравнявшись с полковником. Фокадан коротко кивнул, на большее сил не нет. Едкий пот разъедает глаза, а ноги двигаются через не могу. Спасибо Сергееву, научившему заматывать онучи[242]. Прототип портянок имеет ряд маленьких хитростей, очень важных при длительных переходах. Ну и или забегах, как в их случае. Онучи позволяют стягивать ногу более туго, причём не только ступню, но и икру. Получается этакая древняя версия компрессионного белья[243]. Наука оказалась не самой простой, но до чего же полезной! – Как? – Коротко выдохнул Алекс, мотнув головой в сторону носилок с пленником, которые тащили четыре бойца. – Норма, – так же коротко ответил лейтенант, оглянувшись, – ох и жирный гусь! На пленного наткнулись в общем-то случайно. Алекс, выбравшийся в рядовую вылазку ради проветривания мозгов, не ставил никаких задач Каллену, да и сам командовать не лез. Отошли на довольно-таки приличное расстояние от Писека, а тут генерал-майор из штаба Мольтке с минимумом охраны, да взять можно. Ну как удержаться-то?! Охрану положили белым оружием[244], без единого выстрела. Генерала Ниалл лично отоварил по голове и перестарался малость на радостях, обеспечив сотрясение. Охрану наскоро прикопали, выгадывая себе толику времени, а генерала на носилки, да на живот, дабы не захлебнулся в собственной рвоте. Ради такого дела даже дырку для лица прорезали в штатных носилках. Не жалко! Ниалл то и дело оглядывался на пленного, расплываясь в улыбке. Крики преследователей уже затихли, не нашлось там настолько тренированных бойцов. Егеря догнали бы, с носилками кельты бегут достаточно медленно. Но где егеря, и где пехота, наскоро собранная с бору по сосенке из разных подразделений и брошенная в погоню без какого-либо плана. Кавалерия на овражистой местности вовсе бесполезна, да и мало её у осаждавших Писек пруссаков. – Всё, – скомандовал лейтенант, – на шаг переходим. Меняемся. Фокадан молча вцепился в носилки, в этом рейде он на общих основаниях. Бежать с таким грузом не осилил бы, но идти – вполне. – Ты приносишь удачу, командир, – серьёзно сказал Ниалл, когда они переплыли реку на бурдюках[245] и оказались на своей стороне, – дворянство моё. Лейтенант постукивал зубами после заплыва в холодной мартовской водичке, наскоро обтираясь, но взгляд серьёзный. У человека до осуществления мечты остался только шаг. В подробностях Алекс его историю не знает, но вроде как Ниалл, эмигрировавший из Ирландии ещё мальчишкой, после смерти родителей от голода, поклялся согнавшему их с родной земли лендлорду[246], что добьётся серьёзных денег и дворянского титула. С дальнейшими планами мутно, попаданец подозревал, что Каллен и сам не знает, что именно хочет сделать с лендлордом. Деньги у лейтенанта есть, бывший техасский рейнджер, работавший как и все они, на самофинансировании[247], где-то кого-то прищучил, после чего вложил в развивающуюся промышленность Конфедерации, и вроде как даже удачно. Пленение вражеского генерала предполагает не просто медаль, а орден с дворянством, тем паче что офицерский чин уже имеется. И тогда… Генерала в это время вырвало чем-то едким, обрызгавшим сапоги Фокадана, и мысли переключились на более приземлённые вещи.