Мысленно подбадривая себя, направляюсь к столу, не обращая внимания на то, что он следит за каждым моим движением. Он откидывается на спинку дивана, жестом предлагая мне протиснуться мимо, но я этого не делаю. Он бросает на меня вопросительный взгляд. — Вы в порядке? — Да, — отвечаю сжато. Он все знает. — Не хотите показать мне, где находится ваш предполагаемый проект, чтобы мы могли начать обсуждение требований? — заставляю свой голос звучать уверенно. Я просто следую протоколу. У меня нет ни малейшего желания подписывать этот контракт, но я не могу просто взять и уйти — как бы это ни было заманчиво. Он поднимает брови, явно удивленный переменой моего подхода к ситуации. — Конечно. Он встает с дивана, подходит к письменному столу и берет мобильник. Я собираю свои вещи, запихиваю их в сумку и по его жесту следую в указанном мне направлении. Он быстро догоняет меня, открывает дверь и, придерживая ее, отвешивает преувеличенно джентльменский поклон. Я вежливо улыбаюсь — хотя знаю, он играет со мной — и выхожу в коридор, направляясь в летнюю гостиную. Застываю на одном вздохе, когда он кладет руку мне на поясницу, чтобы направлять меня. Во что он играет? Я изо всех сил стараюсь не обращать на это внимания, но надо быть мертвой, чтобы не заметить, как этот мужчина на меня действует. И я знаю, что он это знает. Моя кожа вся горит — почти наверняка согревает его ладонь через платье, — я не могу контролировать свое дыхание, а ходьба требует от меня всех усилий и координации движений. Я такая жалкая, и чертовски очевидно, что он наслаждается получаемой от меня реакцией. Должно быть, я очень его забавляю. Злясь на себя, иду немного быстрее, чтобы разорвать контакт его руки со своей спиной, останавливаюсь, достигнув точки двух возможных маршрутов. Подойдя ко мне, он указывает через лужайки на теннисные корты. — Вы играете? Я внезапно смеюсь. — Нет, не умею. Я могу бегать, но это все. Дайте мне биту, ракетку или мяч, и вы напроситесь на неприятности. При моей реакции уголки его губ дергаются в усмешке, усиливая зелень его глаз и удлиняя его густые ресницы. Я улыбаюсь, удивленно качая головой при виде этого великолепного мужчины. — А вы? — спрашиваю его. Он продолжает идти, я иду следом. — Играю при случае, но больше люблю экстремальные виды спорта. Он останавливается, и вместе с ним останавливаюсь я. Он выглядит до абсурда подтянутым и загорелым. — Например? — В основном сноуборд, но еще я пробовал рафтинге, банджи-джампинг, прыжки с парашютом. Я, можно сказать, адреналиновый наркоман. Мне нравится чувствовать, как в жилах пульсирует кровь. Говоря это, он наблюдает за мной, заставляя чувствовать, что меня внимательно изучают. Придется сделать мне анестезию, прежде чем заставить участвовать в каких-либо из его игр с пульсацией крови. Лучше я буду время от времени придерживаться пробежек. — Экстремально, — говорю я, изучая этого великолепного мужчину, возраст которого мне неизвестен. — Очень экстремально, — тихо подтверждает он. У меня снова перехватывает дыхание, и я закрываю глаза, мысленно ругая себя за то, что веду себя как неудачница. — Может, продолжим? — спрашивает он. Я слышу в его тоне веселье. Открываю глаза и встречаюсь с его проницательным взглядом. — Да, давайте. Я хочу, чтобы он перестал так смотреть. Он снова улыбается и входит в бар, приветствуя мужчин, которых я видела раньше, хлопая их по плечам. Женщины здесь больше нет. Двое мужчин очень привлекательны, молоды — им, вероятно, около тридцати, — и сидят на барных стульях с бутылками пива. — Ребята, это Ава. Ава, это Сэм Келт и Дрю Дэвис. — Добрый день, — растягивает слова Дрю. Он немного печален. Его внешность — он обладает грубой красотой, — и черты, говорят, что он умен, уверен в себе и деловит. Черные волосы идеально уложены, костюм безупречен, глаза проницательны. — Здравствуйте, — вежливо улыбаюсь я. — Добро пожаловать во дворец наслаждений, — смеется Сэм, салютуя бутылкой. — Могу я вас чем-нибудь угостить? Замечаю, как Уорд слегка качает головой и закатывает глаза. Сэм ухмыляется. Он полярная противоположность Дрю — само легкомыслие и непринужденность, сидит в потертых джинсах, футболке «Superdry» и конверсах. У него дерзкое лицо, дополненное ямочкой на левой щеке. Его голубые глаза мерцают, добавляя ему дерзости, а темно-русые волосы до плеч взлохмачены. — Нет, спасибо, — отвечаю я. Он кивает Уорду. — Джесси? — Нет, спасибо, я провожу для Авы экскурсию. Она будет работать над пристройкой, — говорит он, улыбаясь мне. Я мысленно усмехаюсь. Вообще он немного торопится, нет? Если на то пошло, мы еще не обсуждали расценки. — Как раз вовремя, свободных номеров вечно не хватает, — ворчит в свою бутылку Дрю. Почему я никогда не слышала об этом отеле? — Как покатался в Кортине, дружище? — спрашивает Сэм. Уорд садится на табурет. — Изумительно. Итальянский стиль катания на лыжах очень похож на их расслабленный образ жизни. Он широко улыбается — первой настоящей лучезарной улыбкой с тех пор, как мы познакомились. Зубы прямые, ровные, белые. Этот мужчина — бог. — Я вставал поздно, находил гору побольше, катался по склонам, пока у меня не начинали подкашиваться ноги, затем устраивал себе сиесту, ужинал поздно и на следующий день начинал все сначала. — Он обращается ко всем нам, но смотрит на меня. Его страсть к спускам отражается в широкой улыбке. Ничего не могу с собой поделать, и отвечаю такой же широкой улыбкой. — Вы хорошо катаетесь? — спрашиваю я, потому что это единственное, что приходит на ум. Думаю, он хорош во всем. — Очень, — тихо подтверждает он. Я одобрительно киваю, и на несколько секунд наши взгляды встречаются. Я отвожу глаза первой. — Ну что, идем? — Он поднимается с табурета и указывает на выход. — Да, — улыбаюсь я. В конце концов, я здесь якобы для того, чтобы работать. Все, чего я достигла до сих пор, — это прилив эмоций и введение в тему экстремальных видов спорта. Такое чувство, что я нахожусь в трансе. С того момента, как я подъехала к этим воротам, я знала, что это будет не обычная ежедневная встреча, и оказалась права. За четыре года, что я наношу визиты людям в их дома, на работу и в новостройки, я ни разу не сталкивалась с кем-то, хоть отдаленно похожим на Джесси Уорда. И, вероятно, никогда не столкнусь снова. Это, несомненно, хорошая работа. Поворачиваюсь к двум парням за стойкой, улыбаясь им на прощание и побудив их поднять бутылки, прежде чем продолжить разговор. Направляюсь к двери, ведущей обратно в фойе и чувствую, что он близко. Слишком близко, я чувствую его запах. Закрываю глаза, посылая краткую молитву богу, чтобы он помог мне пройти через это, сохранив хотя бы толику достоинства. Он оказывает на меня слишком сильное воздействие, и это бросает мои чувства в миллион разных направлений. — Итак, теперь о главном. — Он начинает подниматься по широкой лестнице. Я следую за ним, оглядывая колоссальное пространство лестничной площадки, ведущей к огромной галерее. — Это частные комнаты, — говорит он, указывая на двери по бокам от площадки. Я следую за ним, любуясь его прелестным видом сзади, думая, что у него, возможно, самая сексуальная походка, которую я когда-либо имела честь видеть. Когда я отрываю взгляд от его привлекательного зада, то вижу, что там, по меньшей мере, двадцать дверей, расположенных через равные промежутки и ведущих в комнаты за ними. Мы продолжаем идти, пока не достигаем другой величественной лестницы, тянущейся на другой этаж. У ее подножия есть красивое витражное окно и арка, ведущая в другое крыло. — Это пристройка. — Он ведет меня в новую часть поместья. — Вот здесь мне и нужна ваша помощь, — добавляет он, останавливаясь в начале коридора с еще десятью комнатами. — Это все новое? — спрашиваю я. — Да, в данный момент все это лишь оболочка, но я уверен, вы это исправите. Позвольте вам показать. Когда он берет меня за руку и тащит по коридору к самой последней двери, я уже почти в состоянии шока. Неприемлемо! Его ладонь все такая же влажная, и я уверена, что моя дрожит в его руке. Изогнутая бровь и легкая усмешка, которой он меня одаривает, говорят мне, что я права. Через нас течет какой-то сверхзаряженный ток — меня от него бросает в дрожь. Он открывает дверь, заводя меня в свежевыкрашенную комнату. Она огромная, и новые окна симпатично вписываются в уже существующее окружение. Кто бы их ни спроектировал, он проделал отличную работу. — Неужели они все такие большие? — спрашиваю я, шевеля пальцами, пока он не отпускает мою руку. Неужели он так ведет себя со всеми женщинами? Это действительно сбивает с толку. — Да. Я выхожу в центр комнаты и осматриваюсь. Размер хороший. Я замечаю еще одну дверь. — Тут ванная? — спрашиваю, заходя внутрь. — Да. Номера огромные, особенно по гостиничным стандартам. С ними можно многое сделать. Я была бы взволнована, если бы не была так озабочена тем, чего от меня ждут. Это не «Луссо». Я выхожу из ванной и вижу, что Уорд, засунув руки в карманы, прислонился к стене, и смотрит на меня потемневшими глазами. Боже, этот мужчина — просто ходячий секс. Я почти разочарована тем, что традиционный стиль не фигурирует в моей истории интерьеров. Меня он совершенно не интересует. — Не уверена, что подхожу для этой работы. — В моем голосе звучит сожаление. Это нормально, потому что так и есть. Я сожалею, что не могу взять себя в руки. Он смотрит на меня, эти томные глаза пронзают мою защиту, заставляя переминаться с ноги на ногу.