– А ты запрягать умеешь? – спросил Макс со вспыхнувшей надеждой. Дед рассмеялся и отступил, расставив руки. Это, видимо, значило, что не умеет. И что Максу кранты. Макс стащил седло с крюка. Оно оказалось тяжёлым, за ним тянулись какие-то толстые простёганные тряпки и ремень, зацепившийся за жердинку. Макс зашипел, неловко пытаясь высвободиться. Дед спросил: – А вальтрап не нужен разве? Макс зарычал, задёргал прихваченный набор, всё-таки оторвал его от стены почти без треска, задним ходом выбрался в коридор и чуть не налетел на девчонку в такой же, как Макс, одежде. – Насть, привет! Ты на Роме? А это не его вальтрап, а Сапы, Ромин Анька стирать брала. – И что? – спросил Макс мрачно. – И ничего, – ответила девочка, помолчав, и ушла. – Ты чего, Насть? – обеспокоенно спросил дед. – Ничего, – сказал Макс тем же тоном, что пробегавшая девочка. – Где тут… Рома, не помнишь? – Да где всегда, наверное, – сказал дед. – Это же гнедой такой, да? И, к счастью, пошёл по коридору первым. К несчастью, вернее. Седло было тяжёлым и очень неудобным, свисающие тряпки лезли под ноги и заставляли спотыкаться, голова кружилась от нервов и запаха навоза. Пусть что-нибудь случится, твердил Макс. Пусть. – Да вот же он, – сказал дед. – Ладно, ты давай по-шустрому, а я пока сбегаю морковки куплю. Дома не было, а гонорар-то нужен, да, Ром? Макс дождался, пока стихнут дедовы лёгкие шаги, вздохнул, обрушил кладь наземь и подошёл к клетке, которая, видимо, и называлась денником. Это была не совсем клетка – сверху решётки, по низу кирпич. Дверь сдвижная, как в купе, и деревянная, а сверху тоже прутья. За прутьями стоял конь. Тёмно-коричневый, местами блестящий от солнца, падавшего сквозь узкие окошки. Большой и красивый. Соседние денники были пустыми – только сено да груды конских яблок на полу. Они воняли не так уж и гадостно – или Макс успел привыкнуть. Не, не в этом дело. В конюшне пахло не только навозом, ещё сеном и чем-то резким. Видимо, самими лошадьми. Макс огляделся и вжал лоб меж прутьев, готовясь, если что, сразу отпрянуть и даже отбежать. Конь внимательно посмотрел на него. – Рома, – сказал Макс тихонько. – Придумай что-нибудь, чтоб всего этого не было. Я ж убьюсь на фиг. Конь кивнул и медленно опустился на передние колени. Как в цирке. Макс поспешно отшагнул, но ему вроде ничего не грозило. Наоборот, было прикольно, Макс даже умилился – вот какой конь дрессированный. Может, и удастся на нём проскакать? Говорят же, что новичкам вез… Конь рухнул на бок – из сена столбами поднялась пыль, колюче искрясь в падающих из окна лучах, – и жалобно закричал. Как ребёнок, только громче в сто раз. Макс заозирался и испуганно сказал: – Рома. Ты чего, а? Рома опрокинулся на спину, задергал ногами и закричал совсем оглушительно. Глава 11. И Рома Немакс вздрогнул. Голландец снова задрал голову и пронзительно заржал. Замер, склонил голову набок, словно прислушиваясь, и заржал в третий раз. Остальные лошади не обращали на это внимания. Вообще никакого. Бродили вокруг и лениво щипали траву. Немакс нерешительно вышел из-за деревьев и замер. Тракен покосился на него и остался на месте, арабы, не глядя, скользнули парой метров дальше. Голландец смотрел на Немакса, тяжело дыша. Немакс медленно пошёл к нему. Арабы и тракен ускорили шаг. Голландец стоял. Немакс подошёл на расстояние вытянутой руки и опять замер. Голландец повернул к нему голову и жалобно фыркнул. Немакс медленно протянул руку. Голландец убрал голову, но с места не тронулся. Смотрел настороженно. Немакс сделал полшага и снова потянулся погладить, совсем медленно. И погладил. Конь был настоящий. Тёплый, твёрдый, с чуть спутанной гривой, вздутыми венами на плечах и похожими на бородавки «каштанами» выше колен – вернее, суставов, машинально поправился Немакс. Он гладил морду коня, щёки, шею, а тот чуть поводил головой, косил лежачим фиолетовым зрачком и, кажется, успокаивался. – Хороший, – бормотал Немакс, – мой. Хороший. Конь покивал и замер, будто ждал чего-то. Немакс обошёл его, похлопал по холке, по крупу, убрал травинки из хвоста, погладил гладкую спину, вернулся к морде. Морда опустилась и веско ткнула Немакса под мышку. – Ты морковки хочешь? – растерялся Немакс. – Нет у меня морковки. А ты разве ешь? Он оглянулся на бродивший поблизости табунок, поглядел под ноги. Навоза не было, и траву кони щипали, похоже, вхолостую – сорванные стрелки и стебли выпадали из зубов и, кажется, тут же врастали обратно. Конь снова ткнул Немакса мордой, сильнее. Чтобы удержаться на ногах, пришлось шагнуть и прижаться к тёплому боку. Конь замер. – Мне сесть, что ли? – спросил Немакс. Конь ждал. – А как я сяду-то? – растерянно сказал Немакс. На тренировках он давно обходился без стульчиков или сплетённых рук тренера – ставил ногу в стремя и заскакивал в седло. Но тут-то стремян не было. И седла не было. Ни ухватиться, ни оттолкнуться. А конь ждал. Немакс положил ладони жеребцу на хребет, чуть присел и подпрыгнул. Чуть-чуть, чтобы примериться. Но тело вылетело вверх и само развернулось в воздухе – так, что через миг Немакс сидел на широкой спине коня, как на скамеечке, и обалдело помаргивал. Всё-таки Макс сделал себе хорошее тело. И не только себе, получается. Гад. Немакс перебросил ногу через холку – быстро и ни за что не зацепившись, сел и прислушался к ощущениям. Он никогда не ездил без седла, без стремян и без уздечки. А тут даже недоуздка не было. Как сидеть, как управлять? Сидеть было очень удобно, как в хорошем седле. И ноги встали удобно – колени легко зафиксированы на конских боках, голени расслаблены, но готовы к шенкелю, ничего не напряжено. И руки лежали на холке, будто там невидимая ременная ручка. Ты всё-таки ненастоящий, подумал Немакс немного расстроенно, но послал коня с осторожностью. Жеребец пошёл сразу и в нужном темпе – и перешёл с шага на рысь и с рыси в галоп чётко и даже с упреждением, будто они тренировались вместе пятьсот раз и наизусть знали, чего друг от друга ждать и хотеть. И встал жеребец правильно – без раздумий, но не резко, хотя Немакс морально был готов кувыркнуться через сияющую гриву. Немакс похлопал коня по холке и ласково сказал: – Рома. Умница. Я тебя Ромой буду звать, ладно, коник? Коник кивнул и поочерёдно отыграл каждой ногой, будто требовал немедленного старта вскачь. И они рванули. Рома легко пролетел вокруг поляны раз и другой, стремительно обходя жующих товарищей – они провожали его снисходительными взглядами. Немакс сделал два вольта в разные стороны, пролетел полполяны уступкой влево, срезал обратную диагональ и, закричав от восторга, двинул Рому в лес, в щель между деревьями, казавшуюся долгой и относительно ровной. Они влетели в тень с топотом и хрустом, короткое эхо било в деревья по обе стороны и падало обратно, но Немакс уже не слышал – он мчал впереди эха сквозь солнечные пятна, шлепки листьев и хлёсткие, с оттяжкой, удары низких ветвей. Рома ускорился, перемахнул канаву, торчащий из земли клубок корней, взял чуть левее, потому что так велела щель между деревьями, ставшая совсем сумрачной, и загрохотал навстречу толстенному стволу, наискосок перегородившему дорогу. Немакс ойкнул и понял, что остановиться они не успевают, а прыгать так высоко он не умеет. Надо или соскакивать на ходу, или довериться Роме, который явно шёл на прыжок. Рома, успел прошептать Немакс, припадая к бешено работающим лопаткам, – и взмыл ввысь, ввысь, к затенённому солнцу, как во сне, обмирая от восторга и сладкой жути. Кажется, он вопил. Они летели секунды две, по-настоящему, почти в невесомости, – потом земля ударила в копыта. Немакс клацнул зубами и заорал снова, уже осознанно. Рома перешёл на рысь и на шаг – и замер, поводя боками. – Рома, – прошептал Немакс и обнял его за шею. – Ромочка. Умница. Ромочка потоптался на месте и коротко заржал. Немакс огляделся. Они стояли посреди странного участка. Деревья здесь были довольно редкими, но солнце сквозь жидкие кроны почему-то не пробивалось. Тем не менее было довольно светло. Так, что видны поваленные деревья, огораживавшие участок по периметру, – препятствие, через которое Рома только что перемахнул, было едва ли не самым низким, через остальные ни конь, ни человек, пожалуй, и не переберётся. Особенно с учётом того, что вокруг стволов как будто сами собой наросли колючие на вид кусты с хищно разбросанными ветками. Ещё лучше просматривался голый ствол сосны, росшей в самой серёдке участка. Рома, помаргивая, смотрел на этот ствол. Немакс тоже вгляделся, подумал, сполз с Ромы, погладил его по шее, но вслух ничего не сказал – зачем просить, если и так понятно, что не бросит его конь. Немакс подкрался к сосне почему-то на цыпочках, несколько секунд рассматривал жёлто-бурую подушку травы и опавших игл у основания дерева, потом решительно разгрёб её и провёл пальцем по чёткой прямой линии, прочерченной кем-то то ли по стволу, там, где он выходил из земли, то ли по земле, там, где из неё выходил ствол. Немакс подумал, оглянулся на Рому и с размаху пнул по дереву. Дерево, весившее, наверное, тонну, легко, как дверь на шарнире, отъехало, открывая чёрную прямоугольную дыру. Глава 12. Следи за родом – Ну как выступила? – спросила Полинка, явно что-то дожёвывая.