– Финн… – Ты поняла? Он никуда не уйдет, пока я не соглашусь, поэтому я киваю: – Хорошо. Пошли. Он встает сам и поднимает на ноги меня. Затем он делает глубокий вдох и ныряет. Я следую за ним, и мне кажется, что я ныряю в ледяную толщу. Меня сковывает резкий холод, каждый дюйм моей кожи словно пронзают крошечные ледяные иглы, и мне больше всего на свете хочется всплыть на поверхность. Финн тащит меня вперед, и мы плывем обратно к темному входу в пещеру, к этим мертвенно-белым глазам и огромной пасти. Я обхватываю онемевшими пальцами свой кинжал и плыву из последних сил. Финн тоже плывет с ножом в руке, а я следую за ним, высматривая эти глаза. Впереди нет ничего, кроме черноты – не темноты, а пустоты, такой же, как небо у нас над головой. Финн хватает меня за руку, указывает, куда плыть, и поворачивает налево. Я стараюсь не отставать и вижу его – еще один гребень и поверхность воды – пещеру внутри пещеры. Вынырнув на поверхность, мы одновременно ахаем. Финн вытирает воду с глаз, прежде чем осмотреть место, в котором мы оказались. – Я не могу понять, куда нам нужно, – бормочет он. – Глубже. Ларк сказала, что надо плыть глубже. – У меня стучат зубы. Я все свои силы прикладываю, чтобы держаться на воде. Подступает тошнота, и мой пульс становится неустойчивым. – Если я не смогу плыть дальше, обещай, что попытаешься отсюда выбраться. Финн свирепо смотрит на меня – угрюмый принц теней во всей красе. – Я притворюсь, что ты не сказала этого сразу же после того, как пообещала, что не умрешь. Я пытаюсь рассмеяться, но это больше похоже на всхлип. – Готова? – спрашивает он. У него голос тоже хриплый. Вокруг нас плещется вода. – Что-то приближается, – говорю я. – Плыви – изо всех сил. Это приказ, и я не осмеливаюсь его ослушаться. Мы вместе ныряем под воду. Я позволяю Финну вести нас, всецело полагаясь на его интуицию. Потому что он прав: это место сбивает с толку. Мои ноги кажутся глыбами льда, руки перестали слушаться, легкие сжаты так, что, кажется, вот-вот лопнут. Если я допущу хоть малейшее сомнение в нем, если я подумаю, что есть хоть один шанс, что мы плывем не туда, я сдамся. Когда мы снова пытаемся вынырнуть, под потолком пещеры настолько мало пространства, что заглотнуть хоть немного воздуха можно, высунув из воды только нос и рот. Это пытка. Я чувствую, как скалы сходятся, наваливаются на нас, забирают у нас воздух. По спине пробегают мурашки, руки и ноги дрожат. А потом меня снова затягивает под воду. На этот раз нет острой боли, нет монстра, вцепившегося в мое бедро. Только крошечные невидимые руки, которые тянут меня вниз. Вниз. Вниз. Как раз в тот момент, когда я готова вдохнуть воды в легкие, передо мной в мутной воде появляется лицо Финна. Он хватает меня под мышки и вытаскивает на поверхность. Я успеваю сделать всего один вдох, как вновь оказываюсь под водой. Снова и снова. Ныряем и плывем. Делаем вдох – и снова ныряем. И еще раз. И еще. Я думаю, что больше не могу плыть, но все равно плыву. И когда мне уже кажется, что темнее в этой пещере быть не может, что я больше не в силах плыть, я наконец вижу его: слабое, пульсирующее белое кольцо. Мое тело умоляет об отдыхе, я мечтаю сдаться и опуститься на дно, к теплым рукам, которые убаюкали бы меня там. Финн хватает меня за руку. «Не останавливайся. Не смей сдаваться». Его воля проникает в меня, и я из последних сил устремляюсь в этот туннель света. Свет ослепляет, он повсюду вокруг нас, но рука, которая держит мою руку, тянет меня вверх, все выше и выше – и внезапно мы выныриваем на поверхность, и чувствуем на коже солнечные лучи, и вдыхаем свежий воздух, и слышим, как птицы поют на ветках деревьев. – Мы почти добрались, принцесса. Не отпуская мою руку, Финн тащит меня к берегу. И, наконец, мы выползаем на песок. Я кашляю, моя грудь вздымается, как будто мои легкие пытаются наверстать упущенное за время, проведенное под водой, за все время, что я провела без воздуха. Затем перекатываюсь на спину, позволяя солнечному свету литься на меня, впитывая его. Финн поворачивается ко мне: – С твоей ногой все в порядке? Ты можешь идти? Я поправляю свои порванные штаны, чтобы осмотреть бедро, и разинув рот смотрю на неповрежденную кожу. – Его нет. Он изучает мою ногу широко раскрытыми глазами. – Не болит? Когда я застрял, ты должна была пройти через портал без меня. Он твердо сжал челюсти, глаза его сверкают от гнева. – Ни за что. Резко, быстро он нависает надо мной и накрывает мой рот своим. Это совсем не те нежные поцелуи, которые он дарил мне вчера ночью. Сейчас о нежности нет и речи. В этих грубых прикосновениях губ он изливает все – свою злость, разочарование и глубокое облегчение. И я впитываю все это. Принимаю его. Я запускаю пальцы в его волосы и целую его в ответ – со всем жаром, на который способна. И вкладываю в этот поцелуй всю себя. Прямо сейчас я должна быть мертва. Должна быть мертва уже трижды. И то, что я жива, – это великолепный дар. Как и то, что Финн здесь, со мной, – и что он целует меня. Он отстраняется, но я хватаю его за рубашку и притягиваю к себе. Я не хочу спорить о своем выборе, не сейчас. Все, чего я хочу, это сосредоточиться на ощущении его губ и восхитительной тяжести его тела. Мне нужно быть как можно ближе. Финн стонет мне в рот и сдается, давая мне то, что я хочу. Он проводит рукой по моему животу, по мокрой рубашке и сжимает мою грудь своей большой ладонью, касаясь большим пальцем тугого пика, торчащего через мокрую ткань. Я стону прямо в его поцелуй и выгибаюсь под ним. – Бри, – шепчет он мне в губы. – Пожалуйста. Сдавленный звук, который он издает в ответ, разбивает мне сердце и усиливает мое безумное желание удержать его рядом. Инстинктивно я подтягиваю колено, чтобы он мог устроиться у меня между ног, провожу руками по его спине и резким движением снимаю его рубашку. Моя рубашка через секунду летит вслед за ней. Я теряюсь в потоке рук и губ – даже не знаю, кто или что я сейчас. Я – желание. Я – похоть. Я целую его со всем отчаянием, которое чувствовала, пока мы пробивались к порталу. Я снова выныриваю на поверхность, но теперь мне нужен не воздух. Мне нужен он. Он проводит языком по нежной коже моей шеи, а его руки скользят вниз, к моим бедрам. Стянув с меня штаны, он отбрасывает их в сторону и снова устраивается надо мной. Его зубы нежно смыкаются на выпуклости над моей грудью, и почти сразу на смену им приходит его язык. Я вожусь с его штанами. Мне нужно, чтобы его руки касались моей кожи, нужно утешение его тепла. – Бри. Внезапно он хватает меня за запястья и поднимает мои руки над головой. Но когда он смотрит мне в глаза, от нежности, которую я видела прошлой ночью, не осталось и следа. Его глаза затуманены от необузданного желания. От похоти, граничащей с агонией. – Я хочу тебя, – говорю я, двигая бедрами под ним. Не сводя с меня глаз, он входит в меня, и от удовольствия и облегчения у меня перехватывает дыхание. Мы ищем и находим ритм, который дает и берет в равной мере. Он поднимает руки и переплетает наши пальцы. Удовольствие нарастает, расширяется и заполняет меня, пока не захватывает каждую клеточку моего тела, не оставляя места ни для чего другого. Он целует меня, и мы вместе доходим до высшей точки наслаждения. Волна удовольствия настолько сильная, что я кусаю его губу и чувствую вкус крови. Тяжело дыша, Финн поднимает голову. Его взгляд расфокусирован, губа распухла и треснула в месте укуса. Он отпускает мои руки и проводит большим пальцем по моему подбородку. Я вижу, как меняется его взгляд – как быстро он холодеет. Я вижу, как он закрывается от связи, что была между нами, чувствую, как он отстраняется, даже когда нежно прижимается своим лбом к моему. – Прости меня. Я не должен был этого допускать. Он сейчас серьезно? Извиняться за то, чего мы оба хотели? Если бы у меня не кружилась голова после безумия, которое мы устроили, я бы рассмеялась. Он скатывается с меня и протягивает мне мою одежду – рубашку, штаны и сапоги, – а я даже не помню, как их снимала. Пока я одеваюсь, он подбирает свою рубашку и штаны.