– Ты не поцеловал меня той ночью, – говорю я, водя руками по его спине. – В душе. – Нет. Не поцеловал. – Почему? Я просила тебя это сделать. – Потому что я хотел поцеловать тебя больше всего на свете. – Он говорит с хрипотцой. – Я знал, что тебя влечет ко мне с той первой ночи, когда мы встретились. Из-за наркотиков и этого влечения было бы легко принять твое предложение и воспользоваться им в своих интересах. Но я хотел, чтобы ты попросила меня об этом, когда твой разум не будет затуманен наркотиками. И не хотел, чтобы наш первый поцелуй был связан с короной. Даже если так и должно было быть. Даже несмотря на то что я этого хотел. – Но ты поцеловал меня в шею. Его губы медленно растягиваются в коварной улыбке. – Я не святой, принцесса. Я должен был попробовать тебя на вкус. Мой живот сводит от желания, и, повинуясь порыву, я хватаю край его рубашки и стягиваю ее через его голову. Мои руки исследуют каждый дюйм его мощной груди, его сильной спины, нежную кожу над поясом его брюк. – Кажется, я упоминала, что тоже хочу попробовать тебя на вкус, – говорю я, поглаживая то место над его тазовой костью, где, как я знаю, на его коже навсегда вытатуирована разделенная пополам пятиконечная звезда. Посмеиваясь, он опирается на предплечья, глядя на меня сверху вниз. – Поверь мне, такое я бы не забыл. – Он зажимает прядь волос между двумя пальцами и улыбается, накручивая ее на пальцы. – Эти локоны… – Да это просто смешно. – Напротив, очень мило. – Да, вот такой и хочет быть каждая сладострастная женщина. Милой. Он смеется. – Тебя определенно можно описать и другими эпитетами, – бормочет он. – Хочешь, составлю список? – Черствая, озлобленная, скучная, – говорю я. Я стараюсь говорить беззаботно, но мой тон выдает слишком многое из того, что я на самом деле чувствую. – Умопомрачительная, сильная, стойкая, потрясающая, – говорит он. Я прикусываю нижнюю губу и подвигаюсь под ним, прежде чем протянуть руку и поиграть с одним из его локонов. Он смотрит на меня из-под ресниц. – Той ночью в душе… ты помнишь, что сказала мне, когда я отнёс тебя в постель? Я качаю головой: – Я помню только душ. Ты говорил, что я просила тебя остаться. Он кивает: – Да. А потом ты сказала, что со мной ты чувствуешь себя в безопасности, как под ночным звездным небом. Я чувствую, как мои щеки начинают пылать. – Похоже, я была довольно жалкой. Он качает головой: – Нет. Ты не понимаешь. Ты сказала все, что я хотел услышать. Я был жалок, потому что так хотел верить, что наркотики не имеют никакого отношения к твоим признаниям. – Но это правда, – шепчу я. – Я всегда черпала в тебе силу. – Дело в привязанности. Я качаю головой: – Не только в магической. Я нахожу силу в том, что ты веришь в меня. В нашей дружбе. Это сила, которая не имеет ничего общего с моей силой. Я вижу искорки в его серебристых глазах. – Я чувствую то же самое. Никогда не думал, что смогу испытать это снова. – Он сглатывает. – Не думал, что хочу это испытывать. Я дрожу под ним. – Тебе холодно? Я качаю головой: – Больше нет. – И мне. – Он проводит большим пальцем по моим губам, и я не могу не заметить благоговения в его глазах, обожания. Как может этот красивый, сильный, добрый мужчина быть так рад, что он здесь, со мной? Приподнявшись на одной руке, он медленно развязывает мою рубашку и распахивает ее, обнажая мою грудь. Он опускает голову – и я чувствую его горячее дыхание на своей коже. Он проводит языком по моему торчащему от холода соску, и я выгибаю спину, отрываясь от твердой земли. Меня накрывает волна жара и удовольствия, и с моих губ срывается стон. – Ты хоть представляешь, каково это было – знать, что ты спишь в моей постели во дворце Неблагих? Видеть тебя там? Я столько раз представлял себе это… Я не могу дождаться, когда мы снова окажемся там. Я так мечтал прижать тебя к себе, пока мы спим под звездами. – Он утыкается носом в мою шею, и я выгибаюсь ему навстречу, наслаждаясь ощущением своих грудей на его обнаженной груди. Мне нужно чувствовать его сильнее. – Финн, – выдыхаю я, проводя руками по его спине. – Я люблю тебя. Я просто хочу повторять это снова и снова. Пока он не почувствует это всем своим сердцем, пока не поверит в это – не поверит, что достоин этой любви. – Я тоже тебя люблю. – У нас есть… – я прикусываю губу, – какой-нибудь тоник, который можно будет принять по возвращении в столицу, чтобы предотвратить беременность? – Да. – Его губы касаются моих в таком сладком поцелуе. – Но не обязательно делать что-то сегодня вечером. У нас впереди вся жизнь. Мы можем… – Пожалуйста? – Я подвигаюсь под ним, подтягивая колени по обе стороны от его бедер и побуждая его устроиться между моих ног. Я стону, ощущая его сквозь слои одежды, разделяющие нас. – Я не хочу ждать. Он улыбается в темноте. – Я тоже, – говорит он, – но я бы подождал. Если ты действительно планируешь войти в Воды Новой жизни, у нас будет столько времени, сколько нужно, и все возможности, чтобы… Я запускаю пальцы в его волосы и притягиваю его к себе. Он улыбается в ответ на поцелуй, и его руки начинают неторопливо исследовать мой живот и поднимаются к груди. Его большой палец скользит по моим твердым соскам. Я приподнимаю бедра навстречу ему, ритмично покачиваясь, чтобы показать, что именно мне от него нужно. Но Финн не торопится. Он прокладывает дорожку поцелуев вниз по моей шее, по ключице, покусывая мне плечи и округлость груди. Он проводит языком по моему животу и слегка посасывает чувствительную кожу под пупком. У меня перехватывает дыхание. Он раздвигает мои бедра шире и утыкается носом между моих ног. – Позволь мне поцеловать тебя там. Он открывает рот, прижимаясь ко мне языком через ткань. Я не могу дышать. Его большие руки скользят по моим бокам, подхватывают мои штаны и стягивают их с моих бедер. Едва я успеваю перевести дыхание, как его рот снова оказывается на мне. Его большие руки лежат на внутренней стороне моих бедер, удерживая меня открытой, пока его язык танцует по моей самой чувствительной коже, а его рот поочередно дразнит и требует, пока я не начинаю бессвязно стонать. Каждый дюйм моей кожи горит, и трепещет, и жаждет прикосновения. Я запускаю руки в его волосы, я хочу, чтобы он был ближе – отчаянно хочу больше, больше от этой ночи. Он остается на месте, ублажая меня, бормоча о своей любви и о своем желании, пока я наконец не дохожу до края удовольствия – какого не испытывала никогда раньше. Я падаю и лечу – но совсем не боюсь, потому что знаю, что он меня поймает. Что мы поймаем друг друга. Пока он прокладывает поцелуями путь вверх по моему телу, я медленно прихожу в себя. Я ахаю, когда его рот снова находит мой, но я провожу руками по его бокам и спускаю с него штаны. Он одобрительно хмыкает мне в рот и помогает мне снять с него остатки одежды. Когда он наконец снова устраивается на мне, я двигаю бедрами, побуждая его плавно войти в меня. Вместо этого он приподнимается на локтях и изучает мое лицо. – Не думал, что когда-нибудь почувствую это снова. – Он наклоняет голову и целует меня в губы. – Не думал, что смогу. – Он приподнимается и смотрит на меня сверху вниз. – Я сражался за свой народ, но едва ли жил. Пока ты не вошла в портал. Пока ты не посмотрела мне в глаза и не попросила потанцевать с тобой. С тех пор все изменилось. Надеюсь, жизнь больше никогда не будет прежней. Я завожу ноги ему за спину и тяну его вниз. – Я люблю тебя, Финн. – Я поджимаю бедра и нахожу его между своих ног, медленно вводя его в себя. Его дыхание прерывается, а глаза на мгновение закрываются. Я наслаждаюсь ощущением нашей связи. Здесь нет места сомнениям и страху перед тем, что должно произойти. Нет места ни для чего, кроме надежды. Ни для чего, кроме любви, – и я чувствую ее так сильно, что закрываю глаза, чтобы насладиться тем, как мы двигаемся вместе. – Абриелла, – выдыхает он. – Абриелла, открой глаза. Я повинуюсь и обнаруживаю, что вокруг нас сияет звездный свет, яркий и сияющий, как будто пещера превратилась в само ночное небо. Как будто снаружи не бушует буря. – Красиво… – бормочу я, но мой взгляд отрывается от звезд и останавливается на его глазах. Он скользит рукой вниз по моему телу, к бедру, сжимает его, а потом снова входит в меня, глубже, чем раньше. – Потрясающе, – говорит он, но он тоже не смотрит на звезды. Мы прижаты друг к другу посреди гор перед самым опасным днем в нашей жизни. Мы – это единственное, что есть у нас, но этого более чем достаточно.