Все это время он помогал мне. Он надеялся, что я влюблюсь в него и в конце концов доверюсь настолько, что заключу с ним узы. Он планировал забрать мою жизненную силу, а вместе с ней и волшебную корону, о которой я даже не подозревала. Я верила, что здесь у меня есть друзья, и на самом деле чувствовала себя менее одинокой, чем в Фейрскейпе. Но мой единственный настоящий друг – Себастьян, а я слишком много раз не оправдывала его доверие. Постепенно мои глаза привыкают к темноте, и на них наворачиваются слезы. Не знаю, что я ожидала увидеть. Это его катакомбы. Конечно, здесь захоронены мертвые. Но такого я не ожидала. Ряд за рядом здесь тянутся стеклянные гробы. Я бросаюсь вперед. В первом лежит женщина – молодая, наверное, моего возраста. Ее длинные светлые волосы лежат на одном плече, ее глаза закрыты. Руки ее сложены на животе. Она одета в мягкое белое кружевное платье и выглядит как невеста, готовая к свадьбе. Я кладу руки на стекло – хочу отодвинуть его, разбудить ее, чтобы… спасти? Но оно не двигается. Я прижимаю руку к стеклу. – Нет. Я перехожу к следующему гробу и вижу в нем молодого человека. У него впалые щеки и желтоватая кожа. Наверное, он умирал от голода, когда предложил себя Финну. Может быть, он был похож на меня и у него была младшая сестра, которая полагалась на него. Может быть, он отдал свою жизнь, чтобы кто-то, кого он любил, мог выжить. Гроб за гробом, человек за человеком – эти катакомбы рассказывают историю о чудовище, которое было готово лишить жизни мужчин и женщин, чтобы защитить свою собственную. Когда я натыкаюсь на гроб со знакомым лицом внутри, я опираюсь на него и пытаюсь сдержать рыдания. Кайла. Я видела, как она предлагает ему себя. Она пожертвовала собой, потому что ее жизнь была хуже этой судьбы – хуже вечности в стеклянном гробу. Мне хотелось верить, что Финн хороший. Когда Баккен рассказал мне о проклятии, мне хотелось верить, что Финн никогда не отнимет жизнь человека, что он отпустит свою магию и пожертвует своим бессмертием, а не падет жертвой ужасного выбора, предложенного проклятием. Но в глубине души я понимала – и понимала давно, – зачем нужны трибуты. Я хотела верить, что мы друзья и что связь, которую я чувствовала, когда мы касались друг друга, что-то значила. Но причиной этой связи стала ненужная мне корона. Она нужна ему. И ради нее он собирался меня убить. – Я держу их здесь, чтобы почтить их память. Я поворачиваюсь в темноте. Позади меня стоит Финн, рядом с ним плывет шар света, бросающий свет на это преступно красивое лицо. Эти лживые уста. Эти обманчивые серебристые глаза. – Ты все-таки собираешься попросить меня заключить с тобой узы? Или тебе не хватит смелости взять корону, хотя ты и твои друзья склоняли меня отдать ее тебе. Он прислоняется плечом к каменной стене и закрывает глаза, как будто очень, очень устал. – Значит, ты все знаешь? – Я знаю, что ты планировал убить меня еще тогда, когда пригласил меня на танец, – я не могу скрыть боль в своем голосе. – Все, что ты сделал, чтобы завоевать меня, ты сделал ради короны – чтобы я заключила с тобой узы и корона точно досталась бы тебе. Он выпрямляется и в отчаянии проводит руками по волосам. – Я не могу решить проблемы моего двора, будучи в изгнании. У меня дрожат руки, но я не боюсь. Мне… больно. Мой взгляд скользит по ряду гробов, и комната вокруг меня начинает качаться. Я прижимаю руку к животу и чувствую липкое тепло крови Мордеуса. И моей крови, все еще сочащейся из неглубокой раны, оставленной его кинжалом. – И пока ты манипулировал мной, ты убивал всех этих невинных людей, потому что верил, что твоя жизнь важнее их. Я поворачиваюсь к нему, но он даже не думает отрицать мои слова. На его лице маска покорности, его серебристые глаза блестят от печали. Нет, не печали. А того, что он хочет мне показать. Я не позволю собой манипулировать. Хватит. Я с трудом сглатываю, но это не помогает заглушить боль в груди. – Их всех убил ты? – Нет, но многих, – он подходит к первому гробу и осторожно прижимает кончики пальцев к стеклу, рассматривая лежащую в нем женщину. – Слишком многих. – Ты знаешь их имена? – Всех до единого. Я киваю на гроб, на котором покоятся его руки, на том, в котором лежит невеста. – Кто это? – Ее звали Изабель, – его голос срывается. Он поднимает голову и смотрит мне в глаза. Я помню, как спрашивала его об Изабель – о том, кто она такая, что с ней случилось. Я помню боль в его глазах, когда он отвечал: «Она была смертной». – Ты убил ее, – шепчу я. – Убил свою суженую. – Да. – Трудно ненавидеть его, когда он так сломлен, но благодаря фактам это делать проще. Он не тот мужчина, каким я начинала его считать. – Король мертв, – говорю я. Я хочу, чтобы он знал, на что я способна – что мной не так легко манипулировать или одолеть. Я сама хочу это знать. – Я знаю. Я вытаскиваю кинжал из ножен на бедре, но держу его в тени на ладони. – Я убила его. – Я знаю. Он недооценил тебя с самого начала. Но твоя мать – нет. Я вспоминаю ее улыбку. – Не говори о моей матери. Мои глаза горят. Я не могу думать об этом. Последние девять лет я так злилась на нее за то, что она нас бросила. Я не могу думать о том гневе, который она не заслуживает. О том, чем она пожертвовала ради меня. Еще нет. – Я могла бы простить тебе обман, но это? – я провожу рукой в сторону гробов. – Я всю жизнь прожила в мире, в котором считалось, что людей можно купить и использовать. Я никогда не передам корону тому, кто является частью этой проблемы. Его челюсть дергается, когда он скользит взглядом по мне. – Тогда ты должна воспользоваться кинжалом, который прячешь в руке, и убить меня. Потому что, пока я жив, у меня есть обязательства перед моим народом. Так что, пока я жив, я буду бороться за корону, которая сейчас у тебя на голове. Я дрожащей рукой сжимаю кинжал. Если я убью его, это не вернет к жизни всех этих людей. Но в мире станет на одного фейри, отнимающего невинные жизни, меньше. Я делаю шаг вперед, но он не двигается. Он собирается драться со мной или просто позволит мне его прикончить? Я ему доверяла. И я предала Себастьяна. Да, я сделала это ради сестры, но и ради Финна тоже. Ради его королевства. Ради того, чтобы у него был шанс вернуть себе трон. Я пытаюсь перехватить кинжал, чтобы правильно нанести удар, но не могу. Мои пальцы отказываются сжиматься. Поэтому я бегу. Я нахожу лестницу и бегу вверх. Выше и выше… Я чувствую, что он провожает меня взглядом, но не бежит за мной вслед. Мои легкие и ноги горят, но я поднимаюсь не только потому, что хочу оказаться снаружи. Я поднимаюсь, пока не вдыхаю свежий дневной воздух и не вижу выглядывающие из-за двери лучи солнечного света. Я выползаю на солнечный свет и падаю на ковер из сосновых иголок на поляне. Я не могу отдышаться. И дело не только в том, что сердце бешено колотится у меня в груди. И не в том, что начинают болеть укус змеи и рана в животе. Финн предал меня, я предала Себастьяна, и все это причиняет мне невыносимую боль. Глава 34 – Леди Абриелла, – тихо произносит Эммалин. – Миледи… вам нужно вставать. Я пытаюсь открыть глаза, но это слишком тяжело. Я поворачиваюсь на другой бок и накрываю голову подушкой. – Нет. Мне нужно поспать. Эммалин пищит, и я смутно осознаю, что они с Тесс тихо переговариваются между собой. Но я снова погружаюсь в сон. – Только что нашла ее. – Слишком много крови. – Найди принца. – Бри? – голос Себастьяна. Запах кожи, соли и моря. Солнце на зеленой траве. – Бри, очнись. Я не хочу открывать глаза. Я лежу в мягкой постели, завернувшись в одеяло. Я чувствую его запах и не помню, почему. Но я не хочу покидать это безопасное место. – Нужно, чтобы тебя осмотрел целитель, – тихо говорит Себастьян. Когда он говорит это, на меня обрушивается осознание. Как будто кто-то открыл занавески, впуская в комнату яркий солнечный свет. Я не хочу осознавать, что сделала. Не могу смириться с мыслью, что Себастьян меня ненавидит. – Абриелла, открой глаза, – почему он говорит так нежно? Разве он не знает? Он проводит рукой по моей щеке. Она такая теплая и жесткая, и я наклоняю голову, когда он проводит большим пальцем по моей челюсти. – Ты до смерти меня напугала. Ты ведь это знаешь, да? Просто открой глаза, чтобы я знал, что с тобой все в порядке.