Я хочу, чтобы он лег со мной в постель. Я хочу умолять, как умоляла Финна, когда меня опоили. Когда Себастьян прикасается ко мне, мне кажется, что я будто вышла на солнце, просидев неделю в подвале мадам Ви. Я совсем забыла о своих противоречивых чувствах к принцу Неблагих. О секретах Финна и его трибутах. О королеве и о книге. О пророчестве маленькой девочки и о злорадстве гоблина, который сказал мне, что, если я хочу снять проклятие с Неблагих и остаться в живых, я должна убить королеву. В ответ Себастьян целует меня еще жарче, чем прежде. Он запускает руки в мои волосы и наклоняет голову, чтобы коснуться моих губ. Я хочу, чтобы он был моим. Хочу упиваться этими мгновениями, пока они не станут частью меня. Какой бы ни была моя жизнь после того, как он узнает правду, я хочу помнить это чувство – что Себастьян любит меня и что я под его защитой. Не принца Ронана. Не наследника трона Благих. А моего Баша. Он прерывисто выдыхает, отстраняется и прижимается своим лбом к моему. – Я могу вернуться в свои покои или пойти с тобой, – он сглатывает. – Но, если я останусь, мне нужно, чтобы ты попросила об этом. Мне нужно знать, что ты этого хочешь. Что ты готова. Я провожу кончиками пальцев по его подбородку, с наслаждением отмечая, что у него появилась небольшая щетина. Мои чувства могут быть такими же сложными, как и моя преданность, но то, что я хочу от него прямо сейчас, совсем не сложно. – Я хочу, чтобы ты вошел. И хочу, чтобы ты остался. Его грудь поднимается и опускается. Он делает глубокий вдох. Но я чувствую, что есть что-то еще. Может быть, он, как и я, контролирует эмоции, которые тяжелее и сложнее, чем в историях, которые учат нас любви. Он машет рукой, и легкий ветерок закрывает за нами дверь. – Ты уверена? – Да, – может быть, я эгоистка. Может быть, когда он узнает правду, все станет только хуже, но… – Я хочу этого. Он делает шаг вперед, обнимает меня и медленно расшнуровывает мое платье. Я позволяю ткани соскользнуть с моих плеч и упасть на пол. Я остаюсь перед ним в одном только тонком кружевном топе, подходящих к нему шортах и пристегнутых к бедру ножнах с кинжалом. Я позволяю ему смотреть на меня, и когда он поднимает глаза, чтобы встретиться со мной взглядом, то его глаза темные от страсти. Я чувствую себя красивой. Где-то в глубине сознания меня гложут угрызения совести, но я не обращаю на них внимания. Я хочу полностью сосредоточиться на Себастьяне. – Ты идеальна, – шепчет он. – Ты даже не представляешь, как долго я этого хотел. – Тогда почему ты делаешь это только сейчас? Как только эти слова срываются с моих губ, он бросает на меня уязвленный взгляд, и я жалею, что задала этот вопрос. Он не целовал меня до моего самого последнего дня в Фейрскейпе, потому что знал, что я ненавижу фейри. Он думал, что, когда узнаю правду, я его возненавижу. Но я не хочу долго об этом думать. Он обнимает меня и обхватывает мое лицо ладонями. Он впивается в мои губы долгим, страстным поцелуем. Его руки скользят вверх и вниз по моей спине. Он поглаживает мои плечи, касается груди, проводит ладонью по животу. Он сжимает мои бедра своими большими руками и покрывает поцелуями мою шею, покусывая и посасывая чувствительную плоть, заставляя мою разгоряченную от вина кожу пылать с каждым поцелуем, каждым смыканием зубов и движением языка. Он сжимает своими шершавыми пальцами ткань моей рубашки. Тонкий ремешок рвется, когда он тянет его вниз, обнажая меня перед своим ртом и своим злым языком. Мои глаза закрываются, а голова откидывается назад. Ничего не имеет значения, кроме ощущения его поцелуев, его рук на моем теле, его зубов, легко смыкающихся на чувствительном пике. Мое сердце сжимается от удовольствия, от желания, и я прижимаюсь ближе к нему, говоря ему, что мне нужно, изгибом спины и мягкими звуками, которые срываются с моих губ. Я дергаю его за волосы, пока его рот снова не находит мой, и наши языки не соприкасаются. Он никогда так меня не целовал. Так необузданно, дико, ненасытно. Я расстегиваю его рубашку и снимаю ее с его плеч. Я хочу чувствовать эту загорелую кожу. Но потом он отстраняется, и я протестующе хнычу. Его губы кривятся в дерзкой усмешке. – Далеко я не уйду. Обещаю. Он прижимает палец к моей груди, и его ладонь начинает светиться. По моей коже пробегают мурашки; он проводит пальцем между моих грудей, по животу, по каждому бедру, и после его прикосновения остается светящаяся дорожка. Когда свет угасает, ткань оказывается на полу. Даже мои ножны и кинжал с глухим стуком падают у моих ног. Я осталась полностью обнаженной. То, что осталось от моего нижнего белья, лежит на полу. Он пожирает взглядом каждый дюйм моего тела, губы приоткрыты, дыхание прерывистое. – Выпендриваешься, маг, – ухмыляюсь я, протягивая ему руку. Он касается пальцами моей спины, моих бедер – и ведет руку обратно наверх. – Что толку в магии, если я не могу использовать ее, чтобы произвести впечатление на любимую женщину? Мое сердце сжимается от этих слов. Я замираю. Я люблю Себастьяна. Я давно это знала. Но едва ли я верила, что мои чувства взаимны. Я не верила, что достойна его любви. А сейчас он дарит мне свою любовь. А мои действия доказывают, что я все-таки ее не достойна. – Я правда люблю тебя, ты же знаешь, – он прикрывает глаза и смотрит на меня сверху вниз. – Это тебя пугает? То… кто… что я? И я больше не могу сдерживать чувство вины. – Я была такой глупой, Себастьян. И причина моих предубеждений во многом связана с выбором моей матери. Но ты… – я провожу кончиком пальца по его уху, задерживаясь на заостренном кончике. Он закрывает глаза, и я чувствую, как он дрожит. – Я любила тебя в Фейрскейпе. Любила ученика мага, который помогал мне не сгинуть в пучинах отчаяния. И я люблю тебя сейчас. Я люблю золотого принца фейри, который любит свою семью и хочет найти способ окончательно примирить враждующие королевства, – я смотрю ему в глаза и посылаю редкую молитву богам: что бы ни случилось после этой ночи, как бы ни сложились наши отношения, я хочу, чтобы он никогда не сомневался в том, что я говорю искренне. – Мне так жаль, что я когда-то хотел, чтобы ты была другой. Я люблю тебя такой, какая ты есть, – он раскрывает одну ладонь, и на ней появляется горстка блестящих драгоценных камней. Раскрывает другую – и по полу рассыпаются шелковистые лепестки красных роз. – Все, что захочешь, Бри. Все, что я могу тебе дать. Все это принадлежит тебе. Я смахиваю и камни, и лепестки цветов. Самоцветы со звоном падают на пол, а лепестки разлетаются вокруг нас. Я делаю шаг вперед и снова обнимаю его. – Мне не нужны ни цветы, ни драгоценности. Мне нужен только ты, – я прижимаюсь губами к его губам и скольжу руками по его спине, наслаждаясь ощущением его теплой кожи под моими руками и на моей груди. – Я хочу этого. Он утыкается лицом мне в шею и делает глубокий вдох. – Ты уже делала это раньше? Я киваю. Это было в прошлом году, и всего несколько раз, с молодым человеком, который работал в одном из домов, где я убиралась. Между нами не было никаких реальных эмоций, только физическая связь. Просто способ сбежать от реальности. Было хорошо, но с Себастьяном будет намного лучше. – Все нормально? Он хихикает; от этого низкого и теплого звука мой живот сводит от желания. – Конечно. Только не рассказывай мне никаких подробностей, ладно? Я качаю головой. – Все это не имеет значения. Он обхватывает мое лицо ладонями, но я чувствую, что он едва уже справляется с дрожью. – Себастьян, – я беру его руки в свои. Они такие широкие и грубые от мозолей. – А ты уже делал это? – Нет. Да, то есть… – он качает головой и делает глубокий вдох. – Я делал это, но с той, кого люблю, – никогда, – он сглатывает. – Я никогда ничего подобного не чувствовал. Мои чувства к тебе немного меня пугают. Ты так нужна мне. И меня… пугает, что все вышло именно так. Я улыбаюсь. – Но все же мы здесь. Несмотря ни на что. Я расстегиваю пуговицу на его талии, и наши руки переплетаются, когда мы вместе освобождаем его от штанов. Я рассматриваю его без стеснения – его загорелую кожу и сильную грудь, напряженные мышцы живота и мощные бедра и… все остальное. Я краснею, но не смущаюсь. Я знаю, чего хочу. Я подхожу к кровати. Не сводя с него глаз, я устраиваюсь на мягком, как перина, матрасе и сгибаю палец, приглашая его присоединиться ко мне. Он пристально смотрит на меня, и я чувствую, как под его взглядом моя кожа начинает плавиться. Потом он наконец ложится рядом со мной, приподнимается на локте и начинает свободной рукой водить по моему телу, опускаясь чуть ниже пупка. У меня перехватывает дыхание, а он снова поднимается вверх и проводит пальцами между моих грудей и рядом с сосками. Я удерживаю его взгляд и выгибаюсь навстречу его прикосновению, направляя его пальцы туда, где хочу их чувствовать. – Я представляла это, – шепчу я, протягивая к нему руку. – Представляла тебя таким. Я никогда не думала, что это произойдет. Только не уходи? – Я не смог бы, даже если бы захотел, – его глаза темнеют, он сдвигается и садится на меня. От его веса мой живот сводит в предвкушении – это приятная тяжесть. Я поджимаю колени, чтобы он устроился между моих бедер, и задыхаюсь от его давления на мой чувствительный центр. – Ты в порядке? Я киваю, но эти слова не подходят, чтобы описать то, что я чувствую. Я хочу его. Отчаянно. Я благодарна за этот момент, и меня пугает то, что будет дальше. Я влюблена, любима и недостойна. Я не в порядке. Но я хочу этого. – А ты? Он улыбается. – Лучше, чем когда-либо, – его улыбка становится печальной, как будто он может читать мои мысли. – Я хочу большего, но если у меня есть только эта ночь, то я постараюсь получить от нее все. – Я тоже хочу большего, – эхом шепчу я, обращаясь к нему, к богам, которые даровали мне этот момент счастья. – Но, если у меня есть только эта ночь, я постараюсь получить от нее все. Я провожу руками по его волосам и смотрю ему в глаза, бедрами направляя его внутрь себя. Мое тело напрягается, а его дыхание прерывается. Его руки обхватывают мое лицо, и он начинает медленно двигаться во мне, но я чувствую, что он сдерживается. Мне нужно больше, чем эти робкие прикосновения. Я прижимаю его губы к своим и целую до тех пор, пока он не делает то, о чем мы оба мечтаем. И довольно скоро угрызения совести и печаль исчезают. Мы можем думать только о нашем удовольствии, только о нашей связи. И можем только надеяться, что этой любви будет достаточно. * * * Не могу. Дышать. Я резко открываю глаза. На меня смотрит призрак женщины. Я открываю рот, пытаюсь сделать вдох, закричать, но она сидит у меня на груди, и мои легкие отказываются расширяться. Она наклоняется вперед, словно любовник, который хочет поцеловать меня в губы. Я не могу ее остановить. Не могу поднять руки. Я хочу повернуться, хочу начать размахивать руками, пинаться и толкаться, но мое тело не принадлежит мне. Я парализована. Захвачена. – Абриелла, – говорит она. Ее дыхание танцует на моей щеке. Она нараспев произносит мое имя, и ее серебряные волосы плавают вокруг ее лица, как будто она в воде. – Абриелла, Абриелла, Абриелла. Эта песня такая страшная – но она так прекрасна. Я так потрясена, что забываю, что мне нужно дышать. Я забываю, что не могу двигаться. Я смотрю на ее губы и позволяю себе погрузиться в эту мелодию. Я чувствую, как сознание ускользает от меня, – и позволяю ему ускользнуть. Она продолжает петь мое имя, пока мир погружается во тьму.