Я качаю головой. Наверное, я не знаю. Я думала, что они ищут корону короля Оберона, чтобы Финн мог занять свое законное место на престоле. Какое это имеет отношение к Ларк? Но потом я вижу очевидную связь, и мое сердце замирает. – Эта болезнь… она и у Финна есть, да? Прета медленно поднимает голову. Она долго смотрит на меня – как будто собирается сказать мне что-то очень важное. – Абриелла, все фейри теней стареют и регенерируют как смертные. Вот уже двадцать лет. – Но я точно видела фейри, которые быстро регенерируют. Она кивает уже спокойнее, хотя и более опустошенная. – Да, но не Неблагие. – Так вот почему Финн не использует свою магию? И поэтому ты говоришь Ларк, чтобы она не пользовалась своей? Потому что по какой-то причине это опасно и они теперь… смертны? – И да, и нет, – она качает головой. – Для фейри магия и жизнь – единое целое. И одно не может существовать без другого. Пока Неблагие стареют и регенерируют как смертные, цена использования магии будет слишком высока. «Жизнь – это магия. Магия – жизнь». Финн пытался объяснить мне это, когда мы только начали тренироваться. Неудивительно, что Прета впадает в панику, когда видит, что Ларк использует магию. Ребенок бессознательно сокращает собственную жизнь. – Почему? Как это произошло? Прета делает шаг ко мне, и серебряная паутина на ее лбу светится, когда она сжимает мои плечи. – Хотела бы я рассказать тебе больше, Абриелла, но я не могу. – Как я могу вам помочь, если никто ничего мне не рассказывает? Сколько раз я спрашивала о Финне и его магии? Или почему он не исцеляется? – Мы привели тебя в наш дом, несмотря на то что ты любишь того, кто хотел бы, чтобы весь Неблагой двор был уничтожен, и живешь в его доме. Как мы могли доверить тебе правду? Разделить эту уязвимость? – Но сейчас… – говорю я. – Сейчас вы мне доверяете? Она ослабляет хватку на моих плечах и проводит ладонями по моим рукам. – Даже несмотря на то, что я знаю, что ты можешь отдать свое сердце и свою жизнь не тому принцу, я доверяю тебе, Абриелла. И ты должна знать, что это не пустяк. Не тому принцу? Это значит, что Финн хочет завоевать мое сердце. Так ли это? Но это не важно. Я люблю Себастьяна. Только вот… – Расскажи мне больше. Объясни. Пожалуйста. – Я не могу. Если я попытаюсь… – она открывает рот, но с ее губ не срывается ни звука. Она обхватывает руками горло, как будто задыхаясь. Я делаю шаг вперед. – Прета? Ты в порядке? Она опускает руки, и ее тело сотрясает дрожь. – Как я сказала, – хрипло говорит она, – я не могу. – Тебя как-то заколдовали, чтобы ты не могла говорить об этом? – спрашиваю я. Она не кивает, но по ее глазам я вижу, что это так. Она физически не может сказать больше. – Хорошо, – я не хочу, чтобы она причиняла себе боль. – Я понимаю. Скажи, что я могу сделать, чтобы помочь. – Найди «Гриморикон» и верни его в Неблагой двор. В Неблагой двор. Мордеусу. – Мордеус пользуется магией, – говорю я. – Я видела это не один раз. Получается, его эта болезнь не поразила? Потому что, конечно же, он не стал бы сокращать свою собственную жизнь, используя свою магию на таких тривиальных вещах, как появление графина с вином в руке. – Мордеус доказал, что пойдет на все, чтобы сохранить свою власть, – и готов на большее, чтобы раздвинуть ее пределы. Магия играет здесь далеко не последнюю роль. – Я не понимаю. – Знаю, – она вздыхает и поворачивается к двери. – Раньше я думала, что так будет лучше, но сейчас не уверена в этом. – Прета, – говорю я, когда она кладет ладонь на ручку. – После того как я найду для Мордеуса последнюю реликвию, мне нужно будет во многом разобраться, но что бы я ни решила, надеюсь, что ты… что все понимают, как мне нелегко. Я неравнодушна к Себастьяну уже два года, но Финн… – я сглатываю. Мой взгляд скользит к кухонному окну. Там Финн промывает колено Ларк и смешит ее. Я думаю о том, как он отказал мне вчера ночью, когда меня опоили и я умоляла его о близости. Вспоминаю, как дерзко он ухмылялся этим утром. – Финн – мой друг. И я не хочу потерять ни одного, ни другого. Когда она снова поворачивается ко мне, ее улыбка печальна. – В конце концов тебе придется сделать выбор. Я думаю о Себастьяне и о том, как больно было видеть его с другой девушкой. Как же хочется притвориться, что ничего не было… Да, он тоже меня предал. Но до того момента, как он узнает, что мое предательство намного страшнее его, у нас осталось мало времени. Я не хочу попусту тратить наши драгоценные мгновения. Прета не понимает, что ошибается. У меня не будет выбора. Глава 28 Я разрываю нить на браслете – и Баккен появляется еще до того, как я успеваю приготовить для него прядь волос. Он сидит в моей спальне в Золотом дворце, скрестив ноги, закрыв глаза и положив ладони на колени. Похоже, я застала его за медитацией. Он тяжело вздыхает, а затем, увидев меня, сверкает своими острыми зубами в ужасающей ухмылке. – Огонек. Я же просил не вызывать меня во дворец королевы. Он действительно просил, но я забыла об этом. Я пожимаю плечами. – Какая жалость. Он встает – с удивительной грацией – и протягивает руку. – Итак, оплата? Я хватаю прядь волос на затылке рядом с тем местом, откуда отрезала волосы в прошлый раз. Быстрое движение ножом – и я передаю волосы гоблину. – Что ты с ней сделаешь? – Ты это хотела спросить? – Нет! – Какая пустая трата волос. На самом деле мне все равно. Я, наверное, и не хочу этого знать. – У меня есть другой вопрос. Расскажи мне о болезни, из-за которой Неблагие стареют и регенерируют, как смертные. – Никакой болезни нет. – Тогда скажи, в чем причина! Почему они регенерируют как смертные? Он гладит мои огненно-рыжие волосы двумя пальцами и говорит: – Она становится мудрее. – Она теряет терпение, – говорю я, не сводя глаз с двери моей спальни. Сегодня вечером мы с Себастьяном отправляемся в летний дворец. Вернувшись сюда, я послала служанок сказать ему, что готовлюсь к отъезду и мне нужен еще час. Нельзя, чтобы Себастьян увидел Баккена в моей спальне. Но ждать ответов еще дольше я тоже не могу. – Говори. – Двадцать лет назад, когда король Оберон вернулся после долгой ночи, проведенной в королевстве людей, королева Арья бросилась к нему, отчаянно желая воссоединиться со своей первой и единственной любовью. Но Оберон отверг ее. Пока король был заперт в королевстве смертных, он влюбился в человеческую женщину. Он сказал, что не может быть с королевой, потому что его сердце принадлежит другой. Убитая горем, разрываемая яростью из-за того, что он предпочел ей слабую смертную, королева прокляла Неблагого короля и весь его народ. Из-за проклятия они потеряли свое бессмертие. Теперь они стареют, как люди, и стали такими же слабыми, как они. – Тогда почему у Мордеуса так много сил? Разве он не Неблагой? – О, королева горела жаждой мести. Она хотела, чтобы смертные были наказаны вместе с Обероном и его народом. Поэтому она предоставила Неблагим способ сохранить их силы и жизнь. Если король не хочет умереть или стать слабым, ему придется лишить жизни человека – многих людей, если он хочет прожить долгую жизнь, и еще больше, если в течение жизни он хочет пользоваться магией. Волосы у меня на руках встали дыбом. Зачем люди хотят обладать магией, если с ее помощью делают такие вещи? Я не могу представить себе мир, в котором самые жадные представители моего вида могли бы обладать такой силой. Затем я понимаю, что это значит на самом деле, и обхватываю себя руками. Им приходится отнимать человеческие жизни, чтобы исцелиться или получить доступ к своим силам. Именно поэтому трибут появился, когда Финн был болен. Но нет. Финн бы этого не сделал. Он не убийца. Должно быть, он нашел способ обойти это проклятие. Я отбрасываю эту мысль и потираю руки, пытаясь согреть их. – Почему бы им просто… не проклясть ее в ответ?