Выражение его лица меняется, и на мгновение мне кажется, что я что-то вижу. Это возбуждение? Но потом все исчезло. – Ты пьяна. Это не ты. – Ты прав. Это не я. Я – Абриелла, та, на плечах которой лежит ответственность. Та, которой нужно быть сильной. Та, с которой скучно, – я закрываю глаза и кладу свою руку на его, ведя ею по своему животу, когда шепчу: – Та, что всегда одна. – Нужно тебя остудить. Мне нравится звук его голоса. Он мурашками отдается на моей коже. Финн говорит еще что-то – какую-то скучную чепуху о температуре тела… но я утыкаюсь в него носом и провожу его рукой по своему животу. – Бри! Абриелла! Я резко открываю глаза. Мы находимся в огромной ванной комнате. Как мы сюда попали? Когда? Он поворачивает ручки в душе, потом кивает. – Залезай. Не сводя с него глаз, я расстегиваю платье и позволяю ему соскользнуть вниз по моему телу и расплыться у ног атласной лужицей. Сейчас я почти полностью обнажена. Его глаза не отрываются от моего лица. – С тобой совсем не весело, – поддразниваю я, обходя его кругом. – Что такого было в Кайле, чего нет у меня? Что такого есть в той девушке, которую целовал Себастьян, чего нет у меня? Я вижу, как у него начинают играть желваки. – Иди в душ. Повинуясь, я делаю шаг вперед, слегка покачиваясь. Я осталась в нижнем белье, вычурном, кружевном, в которое меня всегда одевают Эмма и Тесс. Но я не снимаю его. Я хочу, чтобы он его снял. Я хочу, чтобы он был со мной, чтобы горячая вода стекала по нашей коже, чтобы он водил своими руками по моему телу. Себастьян не единственный, кто может найти себе компанию. Но, когда я вхожу в выложенную плиткой душевую, на мою кожу обрушивается струя ледяной воды, и я резко отшатываюсь. Финн не дает мне выйти. Ноги широко расставлены, руки скрещены. Я начинаю дрожать. – Она ледяная. – Нет. У тебя слишком высокая температура тела. Я моргаю, когда вода каскадом обрушивается на меня, заливая волосы и нижнее белье. – Выпусти меня. – Не могу. – Ну и ладно. Я протягиваю руку, засовываю два пальца ему за пояс и притягиваю его к себе. Его глаза закрываются, и я вижу правду в напряженном выражении его лица. Он хочет меня. Финн хочет меня и борется с этим. Когда его рубашка становится мокрой, я могу разглядеть татуировки под тканью. Я провожу большими пальцами по рунам на его груди. – Мне нравятся твои татуировки. Его глаза распахиваются, и он застывает. – Не надо. Он не хочет, чтобы я трогала его или… – Не надо – что? – чтобы проверить, я провожу пальцем по татуировке пламени. – Вот это? Он дрожит, и его грудь быстро поднимается и опускается, снова и снова, как будто он бежит. – Не надо любоваться моими татуировками, – шепчет он. – Не романтизируй то, о чем ничего не знаешь. – А вот и мой ворчливый принц теней, – я позволила своим пальцам коснуться твердых плоскостей его живота и всех отметин там. – Они тебе не нравятся? – Не особо. – Тогда зачем они тебе? – я приподнимаю его рубашку и изучаю ту татуировку, что скрывается под его поясом. Она похожа на пятиконечную звезду с извилистой линией посередине. Я прижимаю к ней большой палец и поднимаю глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. – Я хочу попробовать ее на вкус. Его ноздри раздуваются. Он тихо кряхтит, берет меня за запястья и прижимает мои руки к стене над моей головой. – Бри. Успокойся. – Почему? Финн… – я шепчу его имя, как тайну. Когда мои руки в ловушке, единственный способ прикоснуться к нему – это выгнуть спину и прижаться к нему всем телом, что я и делаю. – Пожалуйста. Я хочу быть желанной. Без обязательств, без ожиданий. Хочу целоваться – и чтобы с меня не требовали обещаний, которых я не могу дать. Хотя бы раз. Он хмуро смотрит на меня. Когда он так хмурится, он выглядит моложе. И менее серьезным. Это странно. Кто выглядит менее серьезным, когда хмурится? – Себастьян хотел девушку, которую целовал. Но я ему не нужна. Не так. – Поверь мне. Себастьян хочет тебя. Отчаянно, – при этих словах на его лице появляется насмешливая усмешка, но, когда я пытаюсь прижаться к нему бедрами, она исчезает почти так же быстро, как и появилась. Он сглатывает. Я качаю головой. – Всем от меня что-то нужно, но я не нужна никому. Когда я его целую, он всегда уходит. Я думаю, это потому, что я не даю ответа на его предложение. Но от нее он не хотел уходить. Ее он хотел целовать. Финн сжимает челюсти. – Он идиот. Это заставляет меня улыбнуться, но я пытаюсь сдержать улыбку. – Но ты… иногда ты смотришь на меня так, как будто хочешь меня. То есть тогда, когда не смотришь так, как будто ненавидишь. Финн… – выдыхаю я, но это звучит как всхлип. – Прикоснись ко мне. – Я не собираюсь делить с тобой постель только потому, что твой принц тебя обидел. Я пытаюсь высвободить руки, но он крепче сжимает их. – Ты можешь хотя бы притвориться? – спрашиваю я. – На минутку? Поцелуй меня, как целовал ее. – Кого? – Его грудь вздымается и опускается в такт тяжелому дыханию, а взгляд возвращается к моим губам, сколько бы раз он его ни отводил. – Ту девушку-человека, которую тебе привел Кейн. Я видела ее в твоих объятиях и… хотела быть на ее месте. Финн замирает. Единственная часть его тела, которая двигается, – это его кадык, когда он сглатывает. Моя кожа такая горячая. Слишком горячая. А вода – слишком холодная. Мне хорошо только там, где моя кожа касается его тела. И если бы Себастьян знал, что я чувствую к Финну, если бы он знал, что отчасти мне хочется, чтобы Финн был моим, он бы никогда меня не простил. Но и что, что я предам его еще раз? Будет ли это в конце концов иметь какой-то смысл? Сегодня он выбрал не меня. С чего ему выбирать меня, когда он узнает правду? – Он все равно выберет тебя, – хмурится Финн. Что же я сказала вслух? Сейчас я не могу об этом думать – только не тогда, когда мою кожу покалывает так, словно она создана для прикосновений. Не тогда, когда Финн поправил свою хватку на моих руках и его большие пальцы слегка поглаживают внутреннюю сторону моих запястий. – Позволь мне прикоснуться к тебе, – извиваюсь я. Финн прижимает меня к стене своим телом, и его мощное бедро проталкивается между моих ног. Он опускает губы к изгибу моей шеи. Моя кожа такая горячая, а его холодное дыхание – такое нежное… – Просто… стой спокойно. Это пройдет. Я извиваюсь, пытаясь высвободиться из его хватки. – Мне больно. И мне плевать, что я выгляжу жалко. Отчаянно. Плевать на все, кроме жара, пылающего в моем животе, и потребности, горящей в моей крови. – Знаю, – он утыкается лицом мне в шею, и я едва слышу его приглушенные слова сквозь рев в ушах. – Дело во мне? Мой голос срывается. Потому что дело во мне. Потому что я недостаточно хороша сама по себе. – Нет. – Так докажи это. Почувствовав его острые зубы на своей шее, я втягиваю носом воздух, но затем его язык скользит по моей коже, превращая боль в удовольствие. Кровь пульсирует там, где он касался моей кожи.