– Конечно, хочу. Но ты должна понять, что… – он качает головой. – Это не имеет значения. Тебе не нужно знать подробности. Кто тебе об этом сказал? – До меня просто… дошли слухи. – Какие? Гнев в его глазах беспокоит меня – и я волнуюсь не за себя, а за тех, кого могу впутать. После того как он вел себя с Джалеком, я не совсем понимаю, с кем имею дело. – Не знаю. – Я могу доверять тебе, правда, Бри? Никогда нельзя доверять вору, которого ты пригласил в свой дом. – Конечно, – горькая ложь срывается с моего языка. Я вижу, что он расслабляется. – Могу. Хорошо это или плохо, но я могу. Он подносит мою руку к губам, мягко целует костяшки пальцев, а потом уводит меня обратно в мою комнату. Полночи я лежу без сна, и от горького привкуса во рту у меня сводит живот. * * * Прета забирает меня из моих покоев вскоре после завтрака, и чувство вины преследует меня с каждым шагом к экипажу и с каждым поворотом к дому Финна. «Я могу доверять тебе, правда, Бри?» Он не может доверять мне, и я должна хранить эту тайну, пока Джас не окажется дома, в целости и сохранности. Когда я думаю о выборе между чувствами Себастьяна и свободой Джас, выбор очевиден. Это просто. Так почему же тогда я чувствую себя вот так? – Что с тобой? – спрашивает Прета, когда карета останавливается в деревне. – Ничего, – я вылезаю следом за ней, и мы молча идем к дому. Она останавливается у входной двери. – Не лги мне, Бри. Не трать зря время. – Я просто хочу вернуть сестру. Я хочу найти эту чертову книгу, чтобы Мордеус сказал мне, что искать дальше. Как меня бесит, что все ведут себя так, будто у нас есть все время на свете. Я хочу покончить с этим, забрать сестру и вернуться домой, – но на последнем слове мой голос срывается. Домой? В этом дело? Мы не сможем остаться в Фейрскейпе. Я обокрала Горста, и он никогда не перестанет преследовать меня за это. Да и в любом случае вернуться в Элору – значит попрощаться с Себастьяном… и с Финном, и с Претой, и со всей командой фейри-отщепенцев. Когда я поднимаю глаза, Прета внимательно смотрит на меня. Может быть, дело просто в облике Эврелоди, но выражение ее лица кажется почти сочувственным. – Ты поругалась с Себастьяном? – Вовсе нет, – я качаю головой и отвожу взгляд. На другой стороне мощеной улицы фейри с ангельскими полупрозрачными крыльями и завитыми рогами подметает крыльцо. – Проблема в том, что он доверяет мне, и он мне нужен. Но каждый раз, когда я использую его, я чувствую себя так ужасно. Она хмурится. – Ты оказалась в безвыходном положении. Я жду, что она даст мне какой-нибудь мудрый совет, подскажет, что делать в этой невозможной ситуации, но она просто заходит в дом и жестом показывает, чтобы я закрыла за собой дверь. Она возвращает себе свой облик и ведет меня в библиотеку. Двери в задней части темного коридора закрыты. Кейн стоит на страже, скрестив руки на груди, его красные глаза светятся в погруженном в полумрак коридоре. Прета переводит взгляд с него на закрытые двери и хмурится. – Мой брат пришел раньше? – Король и королева сейчас разговаривают с Финном и Тайнаном, но королева ожидает, что ты присоединишься к ним за обедом, – Кейн морщится. – Извиниться за тебя? Прета качает головой. – Я знала, что так будет. Обед, ужин. Разве это имеет значение? Она говорит как обычно, но ее походка, когда она поворачивается на каблуках и вылетает в гостиную, совсем другая. Я перевожу беспомощный взгляд с Кейна на темный дверной проем, в котором исчезла Прета. – Мне оставить ее в покое или… Кейн поднимает руки. – Слушай, ты что, не можешь сделать то, что обычно делают женщины? Я поднимаю бровь. – То, что делают женщины? Он машет рукой. – Ну, ты поняла. Скажи ей что-нибудь приятное, подними настроение, несмотря на то что ее сердце разбито, а любовь – та еще сволочь… – О, я… а почему это делают женщины? Он хмыкает. – Думаешь, я хорошо с этим справлюсь? Я даже не могу сказать «доброе утро», чтобы при этом не казалось, что я втайне желаю кому-нибудь мучительной смерти. В его словах есть смысл. Я хмурюсь, обдумывая их. – У нее разбито сердце? Почему? Он переносит вес на пятки. – Если ты хочешь это узнать, иди и поговори с ней. Судя по тому, как он относится к ней, я вижу, что ему бы очень хотелось сделать это самому. Но он не может – и ему это не по душе. Но я тоже не уверена, что хорошо с этим справлюсь. И тем не менее я иду в гостиную. Прета стоит у окна и смотрит на улицу. На лице – безучастная маска, глаза холодные. – Хочешь поговорить об этом? Она напрягается. – Признаться, что мне есть о чем говорить – значит совершить предательство по отношению к моему мужу. О. Ну, тогда… – Когда умер Вексиус? – Четыре года назад. Он был ранен, когда сопровождал группу Неблагих беженцев к порталу во владения Диких фейри, – она сглатывает. – Он так и не пришел в себя. Неудивительно, что она была так потрясена, когда Финн пострадал при тех же обстоятельствах. – Четыре года – долгий срок. Ты можешь простить себя за то, что за это время у тебя появились чувства к кому-то другому. Она отрывает взгляд от улицы и встречается со мной взглядом. Я никогда не видела, чтобы она выглядела такой постаревшей – и такой усталой. – Мои чувства к Амире появились задолго до того, как я встретила Вексиуса. И задолго до того, как обе мы вышли замуж. Я смутно припоминаю это имя. Это та встреча, которой она так боялась. – Амира – королева Диких фейри? Прета кивает и снова отводит взгляд. – И жена моего брата. – Ох… – мой живот скручивает, когда я пытаюсь это представить. – Прета, мне так жаль. – Да, мне тоже, – окно запотело от ее дыхания. – Когда Амиру привезли в наш дворец, мы были твоими ровесницами. Она готовилась стать невестой Миши, но я влюбилась в нее с первого взгляда.