– Есть какие-нибудь зацепки по «Гриморикону»? – спрашивает Финн на следующее утро. Мы в библиотеке. Его волчицы спят на полу по обе стороны от него: кажется, они предпочитают всегда находиться рядом с ним. Учитывая, что он только что спас меня от неприятностей, в которые я попала, поверив в то, что показывает зеркало, я не хочу рассказывать ему о библиотеке. – Не совсем. У тебя есть какие-то мысли? – Королева боится «Гриморикона». Поэтому сомневаюсь, что она будет держать его рядом. Мои источники говорят, что в Золотом дворце книги никогда не было. Просто отлично. – Скажи своим источникам, что было бы здорово, если бы они выражались более конкретно. – Я так и сделаю, – хмыкает он. Я чувствую себя достаточно хорошо, чтобы играть со своей силой, хотя Финн не позволяет мне многого. До сих пор я только училась заворачивать предметы в тень, чтобы спрятать их на себе. Я хочу научиться обращать в тень не только себя, но и других. Но Финн сказал, что это слишком утомительно, поэтому я работаю над все большими и большими объектами. Я заворачиваю меч, стоящий рядом с кроватью, в тень, а потом поднимаю голову и смотрю на Финна. – Молодец, – говорит он. Но, кажется, он не впечатлен. Принца теней не впечатляет ничего из того, что я делаю со своей магией. Не то чтобы меня это волновало. – Как мальчик с тобой обращается? Его расписание позволяет ему ухаживать за тобой? Я хмурюсь. – Какой мальчик? – Принц Ронан, золотое дитя… кажется, ты называешь его Себастьяном? Я фыркаю. – Почему ты называешь Себастьяна мальчиком? Ему двадцать один, – Финн не отвечает, но я обдумываю собственный вопрос. – Сколько лет тебе? – Больше, чем ему. – Это не ответ. Он рассеянно почесывает спящую волчицу. – Я достаточно стар, чтобы сражаться в Великой войне фейри, и достаточно молод, чтобы не помнить времен, когда наши дворы не хотели уничтожить друг друга. Значит, ему от пятидесяти до пятисот лет. Тоже не ответ, но больше информации, чем раньше. Я склоняю голову и изучаю его. Он явно старше Себастьяна, но выглядит его ровесником. А Арья и Мордеус выглядят как взрослые мужчина и женщина. Если бы они были людьми, то, наверное, были бы ровесниками моей матери. И еще есть Ларк, которая, кажется, растет, как дети смертных. – А как стареют фейри? Он вздыхает. – Все зависит от расы. Некоторым отмерена очень короткая жизнь. Большинство спрайтов, например, живут меньше пяти лет. Другие фейри могут жить тысячи лет. Да почему он такой сложный? – Я спрашиваю о таких фейри, как ты, и, держу пари, ты это понял, – когда я понимаю, что он не хочет отвечать, я говорю: – Если ты не скажешь, я попрошу, чтобы мне рассказал Себастьян. – Обычно эльфийские фейри, такие как я, – говорит он, – развиваются как люди до момента полового созревания. Потом их старение протекает значительно медленнее. Разница в несколько сотен лет у нас вам может показаться десятилетием. – Обычно? А когда старение проходит необычно? Он пожимает плечами. – Например, Арья по возрасту ближе ко мне, чем к Мордеусу. – Джалек сказал, что она умирает. Вот почему она выглядит намного старше? – Теперь твоя очередь отвечать на вопросы, – говорит он. – Как к тебе относится золотой принц? – Себастьян относится ко мне нормально, – говорю я. Я хмурюсь, понимая, что почти ничего не знаю о том, как он проводит время. – Он занят, это правда, но если ты думаешь, что я скажу тебе что-то, что можно будет использовать против него, то ты совсем меня не знаешь. – О, я уже знаю, что ты будешь его защищать, – говорит он, прищурив свои серебристого цвета глаза. – Ты четко дала это понять. К тому же он тоже тебя защищал, – он кивает на мое запястье, на котором скрыт его чарами шрам. Раньше меня пугало, что его нет, но теперь я почти все время об этом забываю. – Как меня защищает то, что он спрятал мой шрам? Он напрягается, потом качает головой. – Я имел в виду нападение баргеста. Это и правда так? – У него получилось убедить тебя стать его королевой? – Нет. Почему ты считаешь, что ему это удастся? – Потому что ты в него влюблена. – И как одно связано с другим? – спрашиваю я, формируя в руке мягкий шар тени и бросая его ему в грудь. Он хватает его и держит на ладони – а потом заставляет его вращаться. – Обычно, когда ты любишь кого-то, ты находишь способ быть с ним. – Уверена, что, как только он поймет, что я его обворовываю, он не захочет иметь со мной ничего общего. Вращающийся шар тени распадается. – А. Так вот оно что. Дело не в том, что ты не хочешь быть с ним. Ты думаешь, что он не простит тебя за то, что ты делаешь, чтобы спасти сестру. – Почему ты поднимаешь эту тему? Ты хочешь, чтобы я стала его королевой? – Я не хочу сюрпризов, – отрезает он, вставая и направляясь к двери. – Прета проводит тебя обратно во дворец. – Почему ты никогда не используешь свою магию? – выпаливаю я, прежде чем он успевает выйти из комнаты. Он медленно поворачивается ко мне и склоняет голову. Один из темных локонов падает ему на глаза. – Мои дары не предназначены для твоего развлечения, принцесса. Я закатываю глаза. Я понимаю, почему он так реагирует – он хочет уйти от ответа. У Финна нет никакого желания раскрывать, почему он не использует свои силы. Да и зачем ему это? Если он и правда по какой-то причине не может ими пользоваться, это делает его очень уязвимым. И если об этом узнают его враги, его могут убить. Я все еще не могу избавиться от мысли, что это как-то связано с короной его отца и с тем, что Двором Луны сейчас правит не тот, кто должен. – Финн, ты заслуживаешь этот трон. Как только я найду свою сестру и благополучно верну ее домой, я хотела бы помочь тебе найти корону твоего отца. Он делает шаг назад, его глаза сверкают. Он открывает рот, и мне кажется, что он собирается отругать меня, но он снова захлопывает его, затем поворачивается на каблуках и выбегает из библиотеки. Его волчицы поднимаются с места, и я клянусь, что вижу в их глазах отвращение, перед тем как они следуют за своим хозяином. Я опускаюсь в кресло и глотаю слезы. Я хочу помочь, но мне не доверяют настолько, чтобы принять мою помощь. Конечно, я собираю реликвии, которые в долгосрочной перспективе могут помочь его королевству. Но мне почти ничего не рассказывают – и я не понимаю, какой в этом смысл. Я вытаскиваю зеркало и смотрю на свое отражение. Я знала, что корона пропала. Но почему мне никогда не приходило в голову спросить о ней у зеркала? «Потому что ему нельзя доверять». Но иногда оно не ошибается. И, может быть, это будет один из таких случаев. – Покажи мне корону короля Оберона, – тихо говорю я. Но отражение не меняется, и, сколько бы раз я ни спрашивала, я все равно вижу в зеркале только свое отражение. Глава 24 – Угадайте, кто вернулся во дворец и хочет с вами встретиться? – поддразнивает Эммалин, расчесывая мои волосы. Я поворачиваюсь и смотрю в ее большие голубые глаза. – Себастьян? Я вернулась во дворец вчера днем, но когда узнала, что после Литы Себастьян уехал, то начала волноваться. А если он ранен? Если он каким-то образом узнал, что я освободила его пленника? А что, если он узнал, что я была у Финна? Никто не знал, где он, и в моем воображении уже было множество ужасающих образов того, что могло с ним произойти. И не важно, насколько они были сомнительными, параноидальными или эгоцентричными. Эммалин ухмыляется. – Да, конечно, это Себастьян. Он попросил сообщить вам, что зайдет к вам после заката и хотел бы прогуляться, – она взвизгивает, как будто под словом «прогуляться» скрывается нечто гораздо более предосудительное.