– Ты хочешь сказать, что я должна найти книгу, которая может быть где угодно в Благом дворе и выглядеть как угодно? Проще найти иголку в стоге сена. По крайней мере, когда ты натыкаешься на иголку, ты понимаешь, что нашел то, что искал. Я могла каждую ночь спать рядом с «Гримориконом» и не знать об этом. – Можешь пока оставить зеркало себе, – говорит он, переведя взгляд на мои колени. Я сидела, сжимая зеркало так крепко, что у меня побелели костяшки пальцев. Я была не в силах думать о том, что будет, когда мне придется отдать зеркало – когда я потеряю единственную ниточку, связывающую меня с Джас. Теперь, когда я знаю, что смогу проверять, как она, то могу выдохнуть от облегчения. – Удачи. * * * Гоблин Мордеуса переносит меня из дворца Неблагого двора в сады на территориях замка королевы. – Почему ты смог перенести меня из моих комнат, но не можешь вернуть меня обратно? – спрашиваю я его, борясь с тошнотой, которая обычно следует за путешествиями с гоблинами. – Потому что в твоих комнатах гость, – говорит гоблин, – а я хочу, чтобы моя голова сегодня осталась у меня на плечах. – Но откуда ты это знаешь? – спрашиваю я. Гоблин широко улыбается мне, демонстрируя все свои острые желтые зубы, и исчезает. Кажется, я пробыла в Неблагом дворе всего несколько часов, но солнце уже было высоко в небе. В садах суетятся слуги, ухаживающие за цветами, и запахи лаванды и роз взывают ко мне, когда я иду ко входу во дворец. Мне так хочется посидеть здесь, закрыть глаза, позволить солнечным лучам согревать мое лицо, а птицам – убаюкивать меня своим пением. Но я сопротивляюсь. Если в моих покоях действительно кто-то есть, я хочу знать, кто это. – Он ждал тебя все утро, – раздается за моей спиной сладкий, как сироп, голос. – Принц может заподозрить неладное, если ты придешь в ночной рубашке. Я оборачиваюсь и вижу, как «Эврелоди» жестом указывает мне на карету. – Я уже сообщила твоим служанкам, что ты весь день тренируешься со мной. Я морщусь. – Я слишком устала, чтобы тренироваться. – А мне вот не слишком хочется выслушивать твое нытье, но я же здесь. Залезай. Я не спорю с ней – насчет ночной рубашки она права. Но когда мы приезжаем в дом Финна, там творится сущий хаос. – Дай пройти, Тайнан, – рявкает Джалек. – Нет. – Это просто смешно. Я иду в патруль, а не… – Во-первых, я тебе не верю, – говорит Тайнан. – Во-вторых, не важно, куда ты идешь. Ты будешь в безопасности, если останешься здесь. Прета втягивает меня в дверь, подальше от шума. Ссоры для них не редкость, но это не похоже на типичную ссору. Джалек одет в кожаную куртку, его широкий меч висит в ножнах за его спиной. Он не сводит свирепого взгляда с Тайнана, а паутина на его лице светится от переизбытка эмоций. Финн стоит между ними, широко расставив ноги и переводя взгляд с одного друга на другого. – Пожалуйста, Джалек, – говорит Тайнан уже шепотом. – Будь благоразумен. – Это был сон, – говорит Джалек. Он складывает руки на груди и смотрит на Финна. – Пожалуйста, объясни, что я не могу все время сидеть в своей комнате только потому, что мне приснился кошмар. – Это был не просто кошмар. Я слышал ее, – кажется, Тайнан вот-вот начнет дрожать от бессилия. – Посмотри мне в глаза и скажи, что ты не проснулся и не увидел, что на твоей груди сидит банши. Посмотри мне в глаза и скажи, что ты боишься выйти за эту дверь не больше, чем в любой другой день. – Ты можешь остаться, Джалек, – говорит Финн. – Я пошлю Кейна. – Кейну нужно отдохнуть, – говорит Джалек. – Он полночи охранял новый портал. – А что такое банши? – спрашиваю я, и три головы поворачиваются ко мне. Джалек сердито смотрит на Тайнана. – Это чушь. – Это женщина, которая приходит к тебе, когда ты спишь, и садится тебе на грудь, – говорит Тайнан. – Она появляется и в этом мире, и во сне, и… – Женщина? – спрашиваю я. – Дух, – выдыхает Прета. – Она приходит к тебе, садится тебе на грудь и снова и снова повторяет твое имя. Это считается предзнаменованием приближающейся смерти. – Просто удивительно, что все, кого она предупреждает, умирают, – говорит Джалек, но я вижу в его глазах беспокойство. Может быть, он не хочет верить зову банши, но он потрясен. – Совсем скоро солнцестояние, – говорит Тайнан, сглатывая. – Именно поэтому я и хочу пойти, – говорит Джалек. – Сегодня у нее будет меньше всего сил. – Вот видишь! Я знал, что ты лжешь, – рычит Тайнан. – Я пошлю Кейна, – говорит Финн. – Не стоит рисковать. Джалек сжимает челюсти. – Хватит со мной нянчиться. Я не ребенок. Я сам могу принимать решения. – Ты – часть этой группы, и ты поклялся мне в верности. Решено, – говорит Финн. Он говорит так тихо, что я едва его слышу. Но в его голосе четко слышится приказ. Прета хватает меня за руку. – Давай переоденемся и вернемся в замок. Принц теряет терпение. – Если ты просто хотела, чтобы я переоделась, почему мы не сделали это в карете? – Прости Прету, – говорит Финн, глядя, как Джалек взлетает вверх по лестнице. – Она не знала, что сегодня в нашем доме развернется гражданская война. Но будет лучше, если ты уедешь. Джалек будет в таком настроении до тех пор, пока солнце не сядет в день летнего солнцестояния. * * * Когда я возвращаюсь в свои покои в Золотом дворце, моя дверь действительно приоткрыта. Я прижимаю одну ладонь к сумке – зеркало все еще надежно спрятано внутри – а другую к бедру, к которому пристегнут нож. – Эй? – зову я, заходя внутрь. Себастьян замечает меня, вскакивает со стула и в три больших шага пересекает расстояние между нами. – Где ты была? Я сглатываю и бросаю сумку на кровать. – Тренировалась с Эврелоди. – Я пришел перед завтраком, но тебя уже не было. – Она… хотела начать пораньше. Он вздрагивает, и я задаюсь вопросом, знает ли он, что я лгу. – Я думал, ты решила вернуться в королевство смертных. Я прижимаю руку к его сердцу и чувствую, как оно колотится под моей ладонью. Он теплый и сильный, и я скучаю по нему. Я скучаю по ощущению, что заслужила доброту Себастьяна. Если бы только можно было не лгать ему. Мое сердце горит ненавистью к королю теней за то, что он сделал с моей сестрой и моей жизнью. – Прости, что заставила тебя волноваться. Себастьян обхватывает мой подбородок своей большой ладонью и изучает мое лицо. – Ты в порядке?