Кто-то сразу же схватил папки и дернул их. – Это не для твоих глаз, красотка, – сказал Маршал. Джульетта нахмурилась. – Я не шпионила, – огрызнулась она, – а если бы шпионила, ты бы этого не заметил. – Неужели? – Маршал шмякнул стопку обратно на стол и отодвинул ее подальше. Джульетта была раздражена. Она рисковала всем, согласившись работать с Ромой. Разве стала бы она вести двойную игру? – Маршал, сядь на место, – крикнул Рома с другого конца комнаты. Венедикт Монтеков даже не поднял глаз от альбома для набросков, который он достал из сумки, а вот Лауренс, стоя у ограждения второго этажа, бросил на них обеспокоенный взгляд. Надо думать, он опасался, как бы они, подравшись, не побили стеклянные колбы и бутылки с химикатами. – Хотите, я покажу вам некоторые из моих изобретений? – громко крикнул он, пытаясь привлечь их внимание. – Такого Шанхай еще не видел. Но Джульетта и Маршал были целиком поглощены своим противостоянием. – Ты на что-то намекаешь? – спросила Джульетта. – И не просто намекаю. – Маршал схватил ее запястье, потянул его на себя и выдернул из ее рукава нож. – Это не намек, а обвинение. Почему вы принесли сюда оружие, мадемуазель Цай? Джульетта возмущенно хмыкнула и, свободной рукой сжав другое запястье Маршала, вывернула его. – Было бы куда более странным, если бы, идя сюда, я не вооружилась, ты… ах! Он ударил ее. По правде говоря, это движение было инстинктивным – он непроизвольно дернул локтем, пытаясь вырвать руку из ее хватки, – но Джульетта качнулась назад, чувствуя боль в челюсти от удара костью в кость. Рома вскочил со своего места и крикнул: – Марш! – но Джульетта, оттолкнув Маршала, уже пришла в ярость. Это было обычным делом для кровной вражды – небольшое нарушение, ответное действие, совершенное без раздумий, град ударов с обеих сторон, сыплющихся быстрее, чем кто-то успеет понять, что происходит. Маршал опять схватил Джульетту за руку и заломил ее за спину. Возможно, на этом бы все и закончилось, но Маршал все еще держал нож Джульетты, и ее первой мыслью было опасение, что он сейчас всадит в нее клинок. У нее не было причин ему доверять. И она, оттолкнувшись ногой от ближайшего стола, подпрыгнула и использовала тот факт, что он крепко держал ее руку, чтобы перекатиться через его плечо, пронестись над ним и приземлиться на ноги. Маршал потерял равновесие и грохнулся на пол, ударившись о него головой. Джульетта быстро схватил нож, который он выронил, точно не зная, намерена ли она убить его. Сражаясь, она не думала об этом и держала в уме только одно – кто есть враг, а кто друг. Она знала, что, подобрав нож, надо сразу же замахнуться, и только мгновение отделяло ее от того, чтобы метнуть его в грудь Маршала Сео. Но тут он засмеялся. Этот звук вырвал ее из застлавшей ее мозг пелены гнева. Она остановилась и опустила нож. К тому времени как к ним подбежали Рома и его кузен, она уже протянула Маршалу руку, чтобы помочь ему встать. – Ничего себе. Как долго ты отрабатывала этот прием? – спросил он, отряхивая одежду и уперев ногу в стол, как это сделала Джульетта. – По-моему, на секунду ты сумела преодолеть закон всемирного тяготения. – Ты слишком высок, чтобы у тебя получилось повторить его, так что не пытайся, – ответила Джульетта. Рома и Венедикт молча моргали. У них не было слов, но все было написано на их лицах. Маршал задрал голову и сказал, обращаясь к Лауренсу: – Мы еще можем посмотреть на ваши изобретения? Лауренс открыл было рот и тут же закрыл его. Не говоря ни слова, он спустился на первый этаж и повел всех четверых к стеллажам, стоящим вдоль дальней стены. Джульетта и Маршал следовали за ним с интересом в глазах, а Рома и Венедикт смотрели на них двоих с таким видом, будто опасались, не станет ли это перемирие прелюдией к новой схватке. – На эти безделицы я не тратил деньги Белых цветов, и они не имеют отношения к делам банд и этим вашим дурацким разборкам, так что тебе, Рома, нет нужды бежать с докладом к твоему отцу, – начал Лауренс и, взяв с полки стеклянную банку с кристалликами синей соли, открыл ее. – Понюхайте. Джульетта наклонилась. – Приятный запах. Лауренс ухмыльнулся, что в сочетании с проплешиной в середине его подбородка показалось странным и смешным. – Это вещество вызывает судороги у птиц. Я обычно посыпаю им траву на лужайке за нашим зданием. Следующим Лауренс снял с полки серый порошок и показал его Маршалу. Маршал передал его Венедикту, тот Роме, а Рома отдал его обратно Лауренсу. – Эта субстанция взрывается, если смешать ее с водой, – пояснил Лауренс, когда банка с порошком была возвращена ему. – Я обычно высыпаю ее в реку Хуанпу, когда гуляю и птицы докучают мне. Это хорошо отпугивает их. – По-моему, у вас тут прослеживается система, – заметила Джульетта. Лауренс скорчил гримасу. – Птицы, – пробормотал он. – Маленькие чертенята. Джульетта подавила смех, оглядывая этикетки на банках. Она владела разговорным голландским, но этим дело ограничивалось, поэтому ей было трудно понять, что означают надписи на этикетках. Когда ее внимание привлекла небольшая склянка в верхней части стеллажа, она сначала не поняла почему. Потому ли, что на ее этикетке печатными буквами было написано «DOODSKUS»[16] или потому, что в ней была белая непрозрачная жидкость, похожая на белок человеческого глаза. – Что это? – спросила она, показав на склянку. – О, это вещество я изготовил недавно. – Лауренс встал на цыпочки и взял склянку с полки, затем медленно снял с нее крышку. Джульетта уловила запах, похожий на благоухание роз. Это напомнило ей детство, когда она бегала по саду. – Оно способно остановить сердце живого существа, – с трепетом объяснил Лауренс. – Я еще не завершил работу над ним, но, если проглотить его, должно наступить состояние, напоминающее смерть, которое продлится три часа. – Он щелкнул пальцами, но это получилось у него не очень хорошо из-за его старых малоподвижных суставов. – Затем организм пробуждается, как будто смерти не было. Раздалось громкое металлическое «дзиньк», и Лауренс объявил, что дело сделано, после чего вернул баночку на полку и поспешил по лестнице на второй этаж к своему рабочему столу. Рома и Венедикт торопливо последовали за ним, громко высказывая свои догадки относительно того, каковы будут результаты исследования содержимого флакона, который Рома принес в лабораторию. А Джульетта протянула руку к верхней полке и быстро, прежде чем Лауренс успеет оглянуться и посмотреть на нее, спрятала баночку с непрозрачным белым веществом в рукаве. Ей удалось утаить кражу от Лауренса, но она не укрылась от взгляда Маршала. Она уставилась прямо на него, как бы говоря: только попробуй что-то сказать. Маршал только вздернул бровь и, повернувшись, поспешил за остальными. Он нашел уместным возмутиться, когда она коснулась папок с лабораторными отчетами, но теперешняя ее проделка показалась ему забавной. – Посмотрим, что тут у нас, – говорил Лауренс, когда Джульетта наконец поднялась на второй этаж. Подняв крышку одной из машин, он достал оттуда полоску бумаги с черными линиями. Неопределенно хмыкнув, старый ученый подошел к еще одной машине, посмотрел на имеющийся на ней экран и сличил его с линиями на полоске бумаги, затем отошел и принялся листать тетради, лежащие у него на столе. – Итак, – сказал он наконец, потратив на тетради около пяти минут, которые прошли в полном молчании. Его палец остановился в конце пожелтевшей страницы и постучал по химическим формулам, записанным на ней. – Поскольку данные, которыми мы располагаем, неполные, я не могу с уверенностью сказать, действительно ли эта субстанция является вакциной. Мне не с чем ее сравнить. – Лауренс опять посмотрел на полоску бумаги. – Но кое-что я узнал. Главным компонентом здесь является опиат, который, насколько мне известно, с недавних пор стал продаваться на улицах под названием лерникром. Джульетта замерла. По ее телу пробежала дрожь, потому что она уже слышала это название. – Tā mā de, – устало сказала она. – Мне известен этот наркотик. – Да, мы начали продавать его, хотя и в небольших количествах, – сказал Рома, также узнавший это название. – Нет, дело не в этом. Лерникром. Это тот наркотик, который Уолтер Декстер пытался продать Алой банде оптом. – Она закрыла глаза, затем открыла их опять. – Это он поставляет Ларкспуру этот опиат. Глава двадцать шесть Вечером следующего дня Джульетта была погружена в свои мысли. Все это время вместо того, чтобы раз за разом отшивать Уолтера Декстера, она могла бы собирать сведения. Но, если бы она попыталась вернуть его благосклонность теперь, то это показалось бы подозрительным. Наверное, именно поэтому людям говорят, чтобы они не сжигали мосты, даже если это всего лишь мост, ведущий к какому-то там никчемному торговцу. Джульетта со злостью ткнула в свой ужин палочками. Как бы то ни было, ей необходимо найти способ связаться с Уолтером Декстером, не вызвав при этом его подозрений. И, похоже, сделать это можно только через его сына Пола. От этой мысли ей стало тошно. Возможно, мне все-таки не придется гоняться за ним, – обессиленно подумала Джульетта. – Возможно, это даже ничего не даст. Может, он вообще ничего не знает? Но надо хотя бы попытаться. Все в этом странном деле было построено на косвенных уликах. То, что Уолтер Декстер был поставщиком Ларкспура, совсем не значило, что ему было известно то, чего не знали они – кто такой этот Ларкспур и где его надо искать. И, хотя Ларкспур умел изготавливать вакцину, это не значило, что он мог дать им лекарство от этого чертового психоза. Но, с другой стороны, Ларкспур в теории мог знать, как можно его излечить, как это мог знать и Уолтер Декстер. Вот черт. – Где ты сейчас? – резко спросила Розалинда, и Джульетта оторвала взгляд от еды, в последний момент удержавшись от того, чтобы сжать палочками воздух. – Я здесь, – ответила она, нахмурившись, когда Розалинда состроила гримасу, показывающую, что, по ее мнению, это не так. – Да ну? – Розалинда показала подбородком на противоположную сторону стола. – Тогда почему же ты проигнорировала господина Пина, когда он спросил тебя, что ты думаешь о забастовках рабочих? Джульетта перевела глаза на господина Пина – он принадлежал к ближнему кругу ее отца и раньше всякий раз спрашивал, как продвигается ее учеба. Если ей не изменяла память, любимой темой его разговоров была астрология, и он вечно что-то рассказывал о расположении западных зодиакальных созвездий. И у Джульетты – даже когда ей было всего пятнадцать лет – всегда был наготове колкий ответ насчет того, что судьба действует не через расположение звезд, а через науку и статистику. Сейчас господин Пин сидел на другой стороне круглого стола и куксился, демонстрируя обиду. Джульетта поморщилась. – У меня был тяжелый день. – Это точно, – пробормотала Кэтлин, сидящая с другой стороны от Розалинды, и помассировала переносицу. Гул голосов в их отдельном кабинете мог соперничать по громкости с гамом в остальной части ресторана. Господин Цай сидел рядом с Джульеттой, но во время таких ужинов, как этот, она не могла поговорить со своим отцом. Он всегда был слишком занят другими разговорами, чтобы сказать ей хоть слово, а ее мать занималась тем, что направляла беседу, идущую за вторым столом в кабинете. Тут было не место для разговоров на приватные темы, поскольку подобные ужины давали членам ближнего круга Алой банды возможность выделиться и снискать расположение господина Цая. Обычно среди тех, кто хвастался особенно громко, был Тайлер, однако сегодня, как и все последнее время, он был занят выбиванием долгов. Пока Джульетта занималась эпидемией помешательства, ее кузен выполнял ее повседневные обязанности наследницы и явно получал от этого немалое удовольствие. Джульетта напрягалась всякий раз, когда слышала, как он вопит на весь дом, собирая свою свиту, чтобы отправиться выбивать очередной долг – что случалось часто. Создавалось впечатление, что каждую минуту у кого-то из владельцев магазинов и лавок или жильцов в доходных домах случалась просрочка. В таких случаях Тайлер размахивал пистолетом и грозил им страшными карами, пока они не наскребали нужную сумму и не выплачивали Алым то, что были должны. Джульетта понимала, что с ее стороны было бы лицемерно смотреть на своего кузена сверху вниз просто за то, что он, строго говоря, выполняет ее работу, но в нынешней обстановке выбивание долгов казалось ей не совсем справедливым. Люди не платили не потому, что им хотелось поднять бунт, а просто потому, что их доходы упали, поскольку покупателей косила зараза. Джульетта вздохнула, пошевелив палочками для еды. Блюда стояли перед ними на вращающемся стеклянном столе: жареные утки, рисовые оладьи, поджаренная лапша. Джульетта машинально накладывала еду в свою тарелку и отправляла в рот, почти не чувствуя ее вкуса, а жаль – одного взгляда на эти роскошные яства кому угодно было бы достаточно, чтобы у него потекли слюнки. Но Джульетта опять ушла в себя. Осознав, что она поднесла ко рту пепельницу вместо своей глиняной чайной чашки, она встряхнулась, вернувшись в реальность, и успела уловить последний слог того, что сказала Розалинда – слишком мало для того, чтобы уразуметь, о чем речь, но достаточно для того, чтобы понять, что ее кузина задала ей вопрос, на который необходимо дать внятный ответ. – Извини, что? – сказала Джульетта. – Ты о чем-то спрашивала, да?