– Он бы нас прикончил. – Ты же знаешь, – Рома поднял глаза, – что его втянули в это дело. В отличие от нас у него не было выбора. Когда-то Рома и Джульетта придумали свод правил, которые, если им следовать, сделают жизнь в городе лучше. Нет, Шанхай не станет добрым и чинным, но будет менее опасным – это тот максимум, который казался достижимым. Бандиты должны убивать только бандитов. Жертвами могут быть только те, кто сам выбрал жизнь вне закона; к сожалению, позднее Джульетта выяснила, что для Ромы этот список включал простых людей – рабочих, служанок, шоферов. Ее няню. Дерись не по правилам, но дерись храбро. И не нападай на тех, кто не понимает, что значит драться. Няня понимала, какие последствия у работы на Алую банду. Нападавший достал пистолет, увидев слабый блеск на полу и полагая, что нашел золотой самородок, но вместо этого разворошил осиное гнездо. Они оставят его здесь, в луже его собственной крови, и скоро кто-нибудь найдет его тело. Это будет какой-нибудь простой работяга, который вызовет полицию, офицеры приедут и устало вздохнут, посмотрев на убитого без особых эмоций, как иные оглядывают пожухлое пшеничное поле, испытывая смутное недовольство из-за того, что мир понес потерю, но не питая по этому поводу личных чувств. По их прежним правилам тех, кто преследовал их сейчас, следовало пощадить. Но Джульетта потеряла веру в правила, когда утратила прежнего Рому. Когда разразился этот конфликт, она думала о себе, о своей собственной безопасности, а не о безопасности того, кто нацелил на нее пистолет. Но уговор есть уговор. – Хорошо, – коротко сказала Джульетта. – Хорошо? – переспросил Рома. Не глядя на него, Джульетта достала из кармана пальто шелковый носовой платок и протянула его Роме. – Хорошо, – повторила она, как будто в первый раз он ее не услышал. – Ты сказал, что надо пощадить их, и, хотя я согласилась, все же убила их. Я была не права. Пока мы работаем вместе, мы должны слушать друг друга. Рома медленно поднес платок к лицу, но приложил его в двух сантиметрах от того места, куда брызнула кровь. Джульетта подумала, что он удовлетворится ее жалкой попыткой извиниться и хотя бы кивнет. Но вместо этого у него сделался еще более отрешенный вид. – Когда-то у нас это хорошо получалось. В животе Джульетты разверзлась пустота. – Что получалось? – Работать вместе. Слушать друг друга. – Он перестал тереть свое лицо, и его рука просто застыла в воздухе. – Когда-то мы были командой, Джульетта. Джульетта быстро подошла, выдернула платок из его руки. Она была почти оскорблена его неспособностью вытереть брызги крови; яростно потерев платком по пятну, она испачкала белый шелк темно-красным, и лицо Ромы опять стало прекрасным. – Все это было ненастоящим, – прошипела она. Было что-то ужасное в сокращении расстояния между ними – это было подобно сжатию пружины; любые их внезапные движения могли закончиться катастрофой. – Разумеется, – сказал Рома. Голос его звучал глухо, взгляд казался напряженным, как будто он только сейчас вспоминал, что это было ненастоящим. – Прошу прощения за мой промах. Они стояли молча, и пружина медленно разжалась. Джульетта первой отвела взгляд и отодвинула ногу, чтобы не коснуться лужи крови, расползающейся по деревянном полу. Это был кровавый город, и было глупо пытаться изменить его. – Похоже, пока мы ищем Ларкспура, Ларкспур подобрался к нам совсем близко, – заметила она, показав на труп. – Значит, мы на верном пути, – уверенно ответил Рома. – Теперь мы ближе к тому, чтобы спасти Алису. Джульетта кивнула. Похоже, Ларкспур знал, что они идут к нему. Но если он думал, что какие-то там торговцы смогут их отпугнуть, то он будет жестоко разочарован. – Мы должны добраться до него до того, как наступит ночь. Она достала листовку с призывом к вакцинации, сложив ее так, чтобы стал виден адрес, напечатанный внизу, и рассеянно вытерла влагу на своей шее, гадая, не брызнула ли кровь и на нее. Рома кивнул. – Да. Пойдем. Глава двадцать три Когда-то здесь, должно быть, царила тишина. Возможно, когда-то по пастбищам здесь носились лошади, оставляя следы на траве. Но за несколько коротких лет эти пастбища замостили. Деревья, более древние, чем иные страны, были вырублены. И на их место пришла алчность. Там, где стояли деревни, возникли железнодорожные пути, провода, трубы и доходные дома. Так возник Международный квартал. Захватчики не могли стереть уже живущих в округе людей, и они решили стереть все остальное. Куда подевались китайские фонарики, – подумала Джульетта, остановившись на тротуаре и задрав голову. – Как Шанхай может оставаться Шанхаем без своих фонариков? – Мы уже пришли, – сказал Рома, прервав ее раздумья. – Тот адрес на листовках – это здесь. Он показал на здание, стоящее за тем, на которое смотрела Джульетта. Джульетта взглянула на него и не поверила своим глазам. Ночь сегодня выдалась темной, но льющегося из окон света масляных ламп было достаточно, чтобы осветить очередь, опоясывающую дом три раза. Она бросилась вперед. – Джульетта, – зашипел Рома. – Джульетта, подожди… Это неважно, – хотела сказать она. Она знала, о чем он сейчас думает. Им надо быть осторожными. Надо вести себя так, чтобы члены банд не увидели их вместе. За ними охотятся убийцы Ларкспура, так что надо смотреть в оба. Это неважно, – хотела крикнуть она. Если их люди не перестанут умирать, если они не смогут спасти тех, кого должны оберегать, ничто в этом мире не будет иметь значения. Джульетта толкалась сквозь очередь к входу. Когда старик, стоящий недалеко от двери, попытался оттеснить ее, она изрыгнула самое ужасающее проклятие в шанхайском диалекте, которое смогла припомнить, и он в страхе отшатнулся. Она почувствовала присутствие Ромы у себя за спиной, когда остановилась перед мужчиной огромного роста, который охранял дверь. Рома предостерегающе сжал ее локоть. Этот мужчина был вдвое крупнее ее. В свете масляной лампы было видно, что он, скорее всего, явился из какой-то земли к югу от Китая, где свирепствовал голод и люди были готовы на все. Рома еще крепче сжал локоть Джульетты, но она вырвала руку и взглядом приказала ему прекратить. Он никогда еще так не боялся за ее безопасность. Пока Джульетта была в отъезде, он участвовал во множестве разборок с Алой бандой. На него много раз нападали с ножом, и у него было достаточно шрамов, поскольку его первой реакцией всегда была оборона, а не ответный удар. Это было неизбежно – хотя он и ненавидел насилие, оно находило его, и ему ничего не оставалось, кроме как действовать или пасть от руки врага. Но при этом у него всегда была поддержка, за ним всегда наблюдали несколько его людей, готовых прийти на помощь. Теперь же их было только двое: он и Джульетта – против таинственной угрозы, не имеющей отношения ни к Алой банде, ни к Белым цветам. Они противостояли некой силе, которая желала убить их обоих, которая хотела уничтожить тех, кто правил Шанхаем, чтобы погрузить город в хаос. – Пропусти нас, – приказала Джульетта. – Проход открыт только тем, кто служит Ларкспуру, – басом ответил верзила. – Остальные должны ждать своей очереди. Рома огляделся по сторонам. Кругом толпились те, кто явился на вакцинацию, но несколько мужчин стояли за пределами очереди и явно находились здесь затем, чтобы охранять порядок. – Джульетта. – Рома перешел на русский, чтобы их никто не смог понять. – В толпе есть по меньшей мере пять человек, которых нанял Ларкспур. У них наверняка есть оружие, и они точно отреагируют, если сочтут, что ты представляешь угрозу. – У них есть оружие? – Джульетта говорила по-русски без акцента – у нее был хороший учитель, – но немного в нос. В этом был некий шарм, поскольку так русские гласные произносила только она. – Что ж, оружие есть и у меня. Она размахнулась и ударила верзилу кулаком. Охранник рухнул как подкошенный, освободив проход, и Джульетта пинком открыла дверь и втащила за собой Рому еще до того, как он осознал, что произошло. Она использовала свой пистолет, – понял он. Нет, у нее не появилась вдруг сверхъестественная сила – она просто взяла свой пистолет за ствол и всадила рукоятку охраннику в висок. Тот даже не видел, как она достала оружие, поскольку все его внимание было сосредоточено на ее решительном лице и холодной улыбке. Джульетта встречала опасность с распростертыми объятиями. Роме казалось, что сам он так бы не смог, даже сейчас, когда его миру грозила опасность, когда Алиса лежала в больнице с руками и ногами, пристегнутыми к койке. Он не знал, что могло бы подтолкнуть его к краю, и надеялся, что этого никогда не произойдет, потому что не хотел этого видеть. – Задвинь засов, – бросила Джульетта. Рома вернулся в реальность и запер тонкую стальную дверь. Он настороженно посмотрел на Джульетту, затем огляделся по сторонам. Перед ними была лестница, круто уходящая вверх. – У нас есть максимум пять минут, пока они не сломают эту хлипкую дверь, – прикинул Рома. Снаружи в дверь уже колотили что есть сил. – Пять минут – более чем достаточно, – сказала Джульетта и ткнула большим пальцем назад, в сторону двери. – Я беспокоюсь, что у нас куда меньше времени из-за этого шума. Она побежала вверх по лестнице, перескакивая через ступеньки и куда-то убрав пистолет. Хотя Рома все время смотрел на нее, он не смог бы сказать, куда он подевался. В ее пальто имелся один неглубокий карман, на расшитом бисером платье их, похоже, не было вовсе. Куда же она прячет все свое оружие? Когда они поднялись почти на самый верх лестницы, Рома ощутил аромат благовоний, а оказавшись наконец на лестничной площадке, не очень удивился, увидев обстановку, вызывающую в памяти сказки тысячи и одной ночи, в которых говорилось о джиннах. Яркие шелковые занавески с затейливыми узорами, горящие свечи, богатые ковры на полу и стенах, создающие ощущение тепла и пахнущие стариной. Здесь не было ни единого стула, только множество подушек, на каждой из которых кто-то сидел. В середине комнаты стоял низкий столик, с одной стороны которого находился мужчина, вытянувший руку и закатавший рукав, а с другой – женщина со шприцем в руке, делающая ему укол. Оба они также сидели на подушках. – Mon Dieu[15], – вскрикнул мужчина с закатанным рукавом. Джульетта опять держала в руке пистолет, наведя его на женщину, держащую шприц. – Вы и есть Ларкспур? – спросила она по-английски. Рома окинул взглядом остальных людей в комнате – их тут было более двух десятков. Он не смог бы сказать, кто из них работает на Ларкспура, а кто пришел за вакциной. Половина из них сели прямее, подтвердив, что они тут на службе, но было видно, что они не вмешаются, если начнется перестрелка. Они сидели с подрагивающими локтями, втянув головы в плечи – пожалуй, они были похожи на Пола Декстера, который пару раз заходил в штаб-квартиру Белых цветов. Они считали себя могущественными и полагали, что все заглядывают им в рот, но, по сути, были бесхарактерны и трусливы. Они даже не посмеют заикнуться о том, что видели Рому и Джульетту вместе, для этого у них кишка тонка. Женщина со шприцем ответила не сразу. Она извлекла иглу из руки мужчины и протерла ее. Справа от нее пламя свечей отражалось в пяти стоящих в ряд флаконах с красной жидкостью, слева стояли четыре флакона с синей. Чем дольше женщина тянула с ответом, тем более вероятным казалось, что она и есть Ларкспур, а местоимения мужского рода, мелькавшие в разговорах о нем – это просто допущение. Но тут она подняла накрашенные сурьмой глаза с густыми ресницами, сердито уставилась на дуло пистолета Джульетты и сказала: – Нет, я не Ларкспур. У нее был необычный акцент, напоминающий французский, но не совсем. Француз, сидящий напротив нее, застыл. Возможно, он полагал, что, если он не будет шевелиться, Джульетта не заметит его. – Что содержится в этих растворах для инъекций? – спросила Джульетта. Она что-то делала левой рукой, но что? Какое-то время Рома этого не понимал, пока до него не дошло, что она показывает на флаконы. Она хотела, чтобы он взял один из них. – Если бы я вам рассказала, нам пришлось бы выйти из дела.