– Не знаю. Все как будто заволокло какой-то туманной мглой. Вроде как началось какое-то движение. Как будто тьма вон там, – она махнула рукой, – зашевелилась. Как будто в эту тьму вливалось множество каких-то мелких существ. – Она опять замотала головой, но теперь уже говорила с меньшим пылом. – К этому времени мой сын уже вернулся, приведя с собой рикшу. Я сказала ему, чтобы он пошел и посмотрел, что там, сказала, что я вроде бы видела чудовище здесь, в воде. И он побежал по молу, чтобы попытаться поймать его. Кэтлин потрясенно втянула в себя воздух. – Ну, и как? Поймал? – Нет. – Старуха нахмурилась и перевела взгляд на реку Хуанпу. – Он сказал, что я мелю чепуху, что он видел только человека в воде. Он был убежден, что это просто какой-то рыбак, свалившийся со своей лодки. Человек. Как в воде мог оказаться человек в то время, пока там находилось чудовище? Как он мог уцелеть? Разве что… Судорожно вздохнув, старуха подобрала с земли свою сумку, затем сжала руку Кэтлин. – Я вас узнала, вы из Алой банды, – тихо добавила она. – В водах, окружающих наш город, что-то живет, что-то шевелится. Во многих местах, которые нам не видны. – Женщина с силой стиснула ладонь Кэтлин. – Пожалуйста, – прошептала она. – Защитите нас. Глава пятнадцать Шли дни, и Джульетта не могла думать ни о чем, кроме помешательства, охватившего Шанхай. Теперь она почти не реагировала, когда другие звали ее по имени, слышала только одно – крики умирающих, которые раздавались на улицах, и всякий раз ей отчаянно хотелось что-то сделать, хоть как-то помочь. Чудовище, – снова и снова думала она, прислонясь к лестнице, где ожидала своего отца. – Где-то здесь обитает чудовище, сеющее помешательство на улицах Шанхая. – Ты готова? – крикнул сверху ее отец, остановившись, чтобы поправить пиджак. Джульетта заставила себя вернуться в реальность и, вздохнув, повертела в руках свой маленький клатч. – Да, готова. Господин Цай спустился по лестнице и, остановившись перед своей дочерью, нахмурился. Джульетта опустила глаза и посмотрела на себя, пытаясь определить, что именно вызвало его неодобрение. Она опять начала носить свои американские платья, и то, которое она надела сегодня, было немного наряднее прочих – на плечах красовались банты из тюля, ниспадающего на короткие рукава. Может, у него слишком глубокое декольте? Может, дело в кои-то веки в нормальной отцовской заботе, никак не связанной с беспокойством о том, способна ли она, не дрогнув, убить человека. – Где твоя маска? Достаточно близко. Сойдет. – Не все ли равно. – Она вздохнула. – Ты же без маски. Господин Цай потер глаза. Джульетта не могла понять, он просто утомлен или же раздражен ее ребячеством. – Да, потому что мне пятьдесят лет, – ответил он. – Это бы выглядело нелепо. Джульетта пожала плечами и уставилась на парадную дверь. – Это сказал ты, а не я. Вечер был прохладным и, выйдя на подъездную дорожку, Джульетта потерла свои голые руки. Ничего. Все равно сейчас уже поздно возвращаться за пальто. Шофер помог ей сесть в автомобиль, и она подвинулась, чтобы рядом сел отец. Большинство остальных членов семьи, приглашенных на маскарад, уже уехали. Джульетта вообще не хотела ехать, а потому ждала, пока господин Цай закончит свои дела. Он завершил работу и объявил, что им пора ехать, когда небо порозовело и оранжевое солнце коснулось горизонта. Господин Цай сел в автомобиль. Усевшись, он положил руки на колени и посмотрел на Джульетту. И нахмурился опять. На сей раз его взгляд был устремлен на ожерелье, обхватившее ее горло. – Это же не ожерелье, не так ли? – Да, Bàba. – Это проволочная удавка, да? – Совершенно верно, Bàba. – И сколько на тебе сейчас припрятано другого оружия? Сколько штук? – Пять, Bàba. Господин Цай ущипнул себя за переносицу и пробормотал: – Woˇde māyā, помилуй мою душу. Джульетта улыбнулась, как будто он сделал ей комплимент. Их автомобиль тронулся с места и плавно покатился по тихим сельским дорогам, затем, въехав в город, шофер принялся непрерывно сигналить, чтобы согнать с дороги работяг и рикш. Находясь в автомобиле, Джульетта обычно не смотрела в окно из опасения встретиться взглядом с каким-нибудь нищим, который решит подойти к ней. Но сейчас она по какой-то непонятной причине решила посмотреть. И увидела женщину, голосящую, сидя на тротуаре, с мертвым телом на коленях. Тело было залито кровью, у человека были окровавленные руки и в клочья разорванное горло. Рыдающая женщина прижималась щекой к его мертвенно-бледному лицу. Автомобиль опять тронулся. Джульетта перевела глаза на ветровое стекло и с усилием сглотнула. Почему это происходит, – в отчаянии подумала она. – Неужели этот город настолько погряз в грехах, что мы заслужили такое? Ответ был однозначным – «да». Но это была не только их вина. Китайцы вырыли яму, натаскали дров и поднесли к ним зажженную спичку, но это иностранцы полили все бензином и сделали так, что в Шанхае царил повсеместный разврат. – Мы на месте, – сказал шофер, затормозив. Джульетта сжала зубы и вышла из автомобиля. Здесь, во Французском квартале, все блестело, даже трава. Обычно ворота этих садов были закрыты, но сегодня вечером их распахнули настежь ради маскарада. Пройдя через них, Джульетта словно вошла в другой мир – мир, далекий от грязных улиц и тесных переулков, по которым они ехали сюда. Здесь их окружала зелень, все вокруг было увито лианами, там и сям в прелестных уголках стояли маленькие беседки. А от фигурных ворот из кованого железа на землю падали все удлиняющиеся тени, над которыми пылал лиловый закат. Несмотря на холодную погоду, Джульетта ощутила жар, оглядывая толпу, рассредоточенную по ухоженным садам. Задача номер один состояла в том, чтобы отыскать глазами всех родственников Цаев. Большую их часть она нашла быстро – они разошлись по садам и вели беседы. Возможно, она немного переборщила, взяв с собой столько оружия. Из-за ножа, пристегнутого к пояснице, ее платье было тесновато в талии, и белая материя на коленях с каждым шагом собиралась в складки. Но Джульетта ничего не могла с собой поделать. Только вооружившись, ей удавалось убедить себя, будто она сможет что-то сделать, если случится катастрофа. Она старалась не признаваться себе, что есть такие катастрофы, против которых ей не помогут никакие ножи. Иностранцам, собравшимся здесь, явно не было дела до того, что происходило на улицах. Джульетта слышала, как они смеются, говоря о помешательстве. Англичане и француженки чокались, толкуя о том, как разумно держаться подальше от местной истерии. Из их слов выходило, будто помешательство – это выбор китайцев. – Идем, Джульетта, – бросил господин Цай, пригладив свои рукава. Джульетта послушно последовала за ним, но не перестала оглядываться по сторонам. В мраморной беседке тихо играл струнный квартет, и иностранные коммерсанты с женами танцевали на соседней лужайке. Тут было немало Алых, и некоторые из них беседовали с иностранцами. Джульетта заметила Тайлера, который непринужденно болтал с француженкой. Увидев, что кузина смотрит на него, он любезно помахал ей. Джульетта недовольно сжала губы. На соседней беседке вдруг вспыхнули гирлянды из электрических лампочек, осветив сады золотым светом, прогоняющим темноту, которая, не будь этого освещения, вползла бы сюда в тот момент, когда солнце целиком скроется за морем. – Джульетта, – повторил господин Цай. Сама того не замечая, она замедлила шаг до скорости улитки. И сейчас нехотя ускорила его. Она заметила, что большинство здешних гостей стараются держаться поближе к себе подобным. Англичанки, приехавшие со своими мужьями-дипломатами, смеялись вместе, держа бокалы с шампанским в руках, затянутых в кружевные перчатки. Офицеры-французы хлопали друг друга по спине, хохоча над какой-то несмешной шуткой, которую только что отпустил кто-то из старших по званию. Но было здесь и трое одиночек, не разговаривающих ни с кем. Джульетта остановилась и показала кивком на одного из них – того, который сверлил взглядом свою тарелку. – Bàba, тебе не кажется, что тот парень похож на корейца? Господин Цай даже не повернул головы. Взяв ее за плечи, он подтолкнул ее, чтобы она продолжила двигаться туда, куда им надо было попасть. – Сосредоточься, Джульетта. Это был формальный призыв. Джульетте не было нужды сосредоточиваться, когда они подошли к генеральному консулу Франции, поскольку, едва мужчины заговорили, она просто ушла в тень и лишь вполуха слушала завязавшуюся беседу, даже не расслышав, как зовут генерального консула. Вместо этого она прислушивалась к разговору двоих мужчин, стоящих за его спиной. – Может потом съедим по бутерброду? – шепотом предложил один другому по-французски. – Меня воротит от этой еды. Они слишком стараются угодить вкусам этих ребят, обитающих за протокой. – И не говорите, – тихо отозвался второй француз. – Только посмотрите на них. Ни дать ни взять неотесанные крестьяне. Сначала Джульетта напряглась, но после слов о ребятах, обитающих за протокой, поняла, что эти двое говорят не об Алых, а об англичанах. – Они пьют свой чай, утверждая, что это они изобрели его, – продолжал второй француз. – И даже не подозревают, что китайцы умели заваривать его задолго до того, как у них появился король. Джульетта фыркнула, изумляясь неуместной мелкотравчатости темы их беседы, затем сделала вид, будто кашляет, чтобы замаскировать этот звук. Зря отец притащил ее сюда, в этом нет никакого смысла, подумала она. И переключила внимание на его разговор. – Они опасаются, месье, – говорил генеральный консул, явно имея в виду французских коммерсантов. – Пока что la garde municipal[6] удается охранять Французский квартал, но, если назреет конфликт, мне надо знать, что Алая банда поддержит меня. Если простые китайцы восстанут, если получающие копейки рабочие решат, что спасение им принесут коммунистические идеи, французы захотят найти способ сохранить контроль над Шанхаем. И они считали, что для этого им понадобятся оружие и ресурсы Алой банды. Они не понимали, что в случае революции в Шанхае просто не останется таких людей, с кем они смогут вести дела. Но господин Цай не стал этого говорить. Он согласился помочь консулу при условии, что французы и дальше не будут мешать Алым вести свои дела во Французском квартале. – Разумеется, старина! – воскликнул генеральный консул, говоря по-английски. – Без вопросов. – Когда они пожали друг другу руки, вопрос, похоже, был улажен. По мнению Джульетты, все это отдавало театральностью и было в высшей степени нелепо. Нелепо, что ее отец должен просить разрешения на то, чтобы вести дела на земле их предков, обращаясь за ним к тем, кто просто прибыл на эту землю на кораблях, решив, что теперь главными здесь будут они. Генеральный консул Франции, словно почуяв враждебность Джульетты, наконец снизошел и к ней. – А что на этот счет думаете вы, мадемуазель Жюльетт? – осведомился он. Джульетта широко улыбнулась. – У вас не должно быть права голоса в наших краях. – Она произнесла это таким сладким тоном, будто высказывала свое восхищение. – Как бы мы ни были несовершенны, как бы мы ни грызлись друг с другом, в нашей стране условия должны диктовать мы, а не вы.