Автоматика не-глоуба была совсем другого плана. В большинстве своем она представляла открытый вызов древним запретам на такие устройства. Более того, некоторые из автоматов, предназначенные для удовольствия, подтверждали самые отвратительные истории, которые Тег слышал о Харконненах. Боль, как радость! По-своему, эти вещи объясняли жесткую несгибаемую мораль, которую Патрин вывез с собой с Гамму — отвращение к извращениям заложило свои собственные стереотипы в его поведение. Данкан сделал большой глоток своего питья и поглядел на Тега через край чашки. — Почему ты пришел сюда, когда я велел тебе закончить последний цикл упражнений? — спросил Тег. — Упражнения не имеют смысла, — Данкан поставил чашку. «Что ж, Тараза, ты была неправа, — подумал Тег. — Он рванулся к полной независимости скорее, чем ты предсказывала». И к тому же Данкан перестал употреблять «сэр» в обращении к башару. — Ты меня не слушаешься? — Не совсем. — Тогда, что же именно ты делаешь? — Я должен знать! — Не очень-то я тебе понравлюсь, когда ты на самом деле узнаешь. Данкан удивился. — Сэр? «Ага, „сэр“ вернулось!» — Я все время готовил тебя для определенных видов очень напряженной жизни, — сказал Тег. — Это необходимо для того, чтобы мы смогли восстановить твою исходную память. — Боль, сэр? — Мы не знаем другого способа вернуть первоначального Данкана Айдахо — того, кто умер. — Сэр, если вы способны это сделать, я не буду испытывать ничего, кроме благодарности. — Ты так говоришь. Но я могу показаться тебе еще одним хлыстом среди всех прочих, повторно вызывавших тебя к жизни. — Разве не лучше знать, сэр? Тег поднес тыльную сторону ладони ко рту. — Если ты возненавидишь меня… я не смогу тебя осудить. — Сэр, как бы вы себя чувствовали, будь вы на моем месте? — поза Данкана, интонации голоса, выражение лица — все показывало трепетное смятение. «Пока что все хорошо», — подумал Тег. Пока процесс восстановления шел по тщательно разработанному графику, но каждый ответ гхолы требовал взвешенности и осторожности. Данкан был полон неуверенности. Он хотел чего-то и страшился этого. — Я только твой учитель, а не твой отец! — сказал Тег. Данкан отпрянул от этого резкого тона. — Разве вы не мой друг? — Это дорога с двусторонним движением. Истинный Данкан Айдахо должен будет ответить на этот вопрос для себя сам. Взгляд Данкана затуманился. — Буду ли я помнить это место. Оплот, Шванги и… — Все будешь помнить. Твоя память как бы расслоится на некоторое время, но затем ты вспомнишь все. На лице Данкана появилось страдальческое выражение, а когда он заговорил, в его голосе зазвучала горечь. — Так что вы и я — станем товарищами. Тег точно следовал инструкциям по пробуждению, сохраняя достоинство и повелительные интонации башара. — Я не особенно-то заинтересован, чтобы стать твоим товарищем, — он устремил испытующий взгляд на лицо Данкана. — Я думаю, вполне возможно, когда-нибудь ты станешь башаром — ты сделан из нужного теста. Но я к тому времени уже давным-давно буду мертв. — Ты товарищ только башарам? — Патрин был моим товарищем, а он никогда не поднимался выше командира отряда. Данкан поглядел в пустую чашку, а затем на Тега. — Почему ты не закажешь себе что-нибудь выпить? Ты ведь тут тоже как следует поработал. «Умный вопрос». Не следует недооценивать этого юнца. Он знает, что совместная трапеза — один самых древних ритуалов Союза. — Запаха твоего питья мне достаточно, — ответил Тег. — Старые воспоминания. Мне они в данный момент не нужны. — Зачем же тоща ты спустился сюда? Вот оно — и надежда, и страх, — юношеский голос предательски дрогнул. Он хочет, чтобы Тег сказал что-то особенное. — Мне нужно тщательно оценить, насколько удаются тебе эти упражнения, — сказал Тег. — Мне необходимо было спуститься сюда и взглянуть на тебя. — Почему так тщательно? «Надежда и страх!» Как раз время направить разговор в нужное русло: — Я никогда прежде не обучал гхолу. Гхола. Это слово как бы висело между ними среди кухонных запахов, с удалением которых фильтры глоуба не справлялись. Гхола! Это слово сдобрено пряностью спайса, которым пахло от пустой чашки Данкана. Данкан наклонился вперед, ничего не говоря. Выражение его лица стало жадным. На память Тегу пришло наблюдение Лусиллы: «Он знает, как пользоваться молчанием». Когда стало ясно, что Тег не станет развивать эту простую мысль, Данкан с разочарованным видом опять откинулся к стене. Левый угол его рта поник, у него стал обиженно-раздраженный вид. Все концентрировалось внутри, как тому и следовало. — Ты спустился сюда не для того, чтобы побыть одному, — сказал Тег. — Ты спустился сюда, чтобы спрятаться. Ты все еще прячешься, и думаешь, что никто никогда тебя не найдет. Данкан поднес руку ко рту. Это был тот условно-бессознательный жест, которого все время ожидал Тег. Инструкции на этот момент были ясными: «Гхола хочет, чтобы его исходная память была пробуждена и ужасно этого боится. Это главный барьер, который необходимо преодолеть». — Убери руку ото рта! — приказал Тег. Данкан уронил руку, будто обжегшись. Он уставился на Тега, как попавшее в ловушку животное. «Говори правду, — предупреждали Тега инструкции. — В этот момент, когда все чувства полыхают, гхола будет видеть прямо в твоем сердце». — Я хочу, чтобы ты знал, — сказал Тег. — То, что мне приказал Орден сделать с тобой, для меня весьма неприятно. Данкан словно бы съежился, уйдя в себя. — Что они приказали тебе сделать? — Умения, которые мне было приказано тебе передать, неполны. — ПОЧЕМУ? — Частично это касается интеллектуальной подготовки. В этом отношении ты доведен до уровня командира полка. — Лучше, чем Патрин? — С чего ты должен быть лучше, чем Патрин? — Разве он не был твоим товарищем? — Да. — Да, ты говорил, что он не поднимался выше командира отряда! — Патрин был способен полностью принять на себя командование целыми многопланетными силами. Он был магом и волшебником тактики, чью мудрость я использовал во многих случаях. — Но ты говорил, что он никогда… — Это был его собственный выбор. Низкий чин придавал ему тот оттенок заурядности, который мы оба находили полезным.