Вафф это оценит, знала Тараза. Отвернувшись от темного окна, Тараза вернулась к своему песьему креслу. Момент главного решения — идти или не идти — можно и отсрочить, но промежуточные шаги следует предпринять. Она набросала в своем уме послание и изучила его, Отправляя распоряжение Бурзмали. Любимый ученик башара должен быть запущен в действие не так, как хочет Одраде. Послание Одраде было совершенно простым по сути: «Помощь в пути. Ты на сцене, Дар. Где дело касается безопасности Шиэны, используй собственный разум. Во всех других делах, которые идут вразрез с моими приказами, проводи мой план». Вот оно. Так тому и быть. У Одраде есть инструкции, главные наставления, которые она примет как «план», даже если разглядит недостатки модели. Одраде будет повиноваться. «Дар», чудесный штришок, подумала Тараза. Дар и Тар. Это отверстие к ограниченному теплу Одраде не будет хорошо защищено от направления Дар и Тар. ~ ~ ~ На длинном столе справа сервировано жаркое из зайца пустыни в соусе сепеда. Другие яства, по часовой стрелке от дальнего коника стола справа: сирианский апломаж, чакка под стеклом, кофе с меланжем (обратите внимание на ястреба Атридесов на электрокофейнике), пот-а-ойе, и, в хрустальной булутанской бутыли искристое келаданское вино. Обратите внимание на древний опознаватель ядов, скрытый в канделябре. Дар-эс-Балат. Путеводитель по музейной экспозиции Тег нашел Данкана в крохотном обеденном алькове, отходящем от маленькой кухоньки не-глоуба. Задержавшись на подходе к алькову, Тег внимательно присмотрелся к Данкану: они здесь уже восемь дней, и парень, похоже, наконец оправился от той странной ярости, что охватила его, когда они вступили в переходник не-глоуба. Сперва они оказались в неглубокой пещере, где стоял мускусный запах местного дикого медведя. Задняя стена пещеры не была цельной скалой, хотя могла бы обмануть любого исследователя. Крохотный выступ в скале был тайным ключом, вход отворялся, если знать этот ключик или случайно наткнуться на него. Поворот — и полностью открывалась задняя стена пещеры. Переходник, которой автоматически освещался ярким светом как только наглухо закрывался вход позади, на стенах и потолке был покрыт изображениями грифонов Харконненов. Тег потрясенно подумал о Патрине, случайно наткнувшемся и впервые попавшем в это место (шок! трепет! восторг!), и упустил из вида реакцию Данкана, заметив ее только тогда, когда тихий рык заполнил закрытое пространство. Данкан остановился и рычал (это было почти стоном), кулаки стиснуты, взгляд прикован к грифонам Харконненов на правой стене. Выражения ярости и смятения поочередно брали верх на его лице. Он взметнул кулаки и, ударив ими вырисовывавшиеся фигуры, разбил руки в кровь. — Проклятие им всем до глубочайших адских ям! — вскричал он. Это было странно взрослое ругательство, вылетевшее из такого почти детского рта. Не успел Данкан договорить эти слова, как его охватила непроизвольная дрожь. Лусилла обняла его и погладила по затылку, успокаивая, почти чувственно, пока дрожь не улеглась. — Почему я так сделал? — прошептал Данкан. — Ты узнаешь, когда восстановится твоя исходная память, — ответила она. — Харконнены, — прошептал Данкан и кровь прилила к его лицу. Он поглядел на Лусиллу. — Почему я так сильно их ненавижу? — Словами этого не объяснишь, — сказала она. — Ты должен ждать своих воспоминаний. — Я не хочу воспоминаний! — и Данкан мгновенно кинул испуганный взгляд на Тега. — Нет! Нет, я их очень хочу. Сейчас, увидев Тега, входящего в обеденный альков не-глоуба, Данкан четко припомнил тот миг. — Когда, башар? — Скоро. Тег огляделся вокруг. Данкан сидел в одиночестве за автоматически прибирающимся столом, перед ним стояла чашка с коричневой жидкостью. Тег узнал запах: один из щедро сдобренных меланжем продуктов из нуллентропных закромов. Закрома были настоящим кладезем экзотической еды, одежды, оружия и других изделий — музей, ценность которого даже измерить нельзя. Все в глоубе покрывал толстый слой пыли, но ничего из сделанных запасов ни капельки не подпортилось. Все продукты до последней крошки сдобрены меланжем, не до уровня меланжемана-обжоры, но весьма ощутимо. Даже консервированные фрукты были присыпаны спайсом. Коричневая жидкость в чашке Данкана была одним из тех продуктов, которые Лусилла сначала попробовала сама, прежде чем объявила их годными для поддержания жизни. Тег не знал в точности, как это удается Преподобным Матерям, но и его собственная мать обладала такой способностью. Они определяли пригодность еды и питья с одной пробы. При взгляде на разукрашенные часы, укрепленные на стене в закрытом конце алькова, Тег понял, что сейчас позже, чем он думал — далеко за третий час их условного полдня. Данкану следовало пока еще находиться в хитроумно оборудованном зале для физических упражнений, но они оба заметили, как Лусилла поднялась на верхние уровни глоуба, и Тег усмотрел в этом возможность потолковать наедине. Пододвинув кресло, Тег уселся по другую сторону стола. — Я ненавижу эти часы! — сказал Данкан. — Ты все здесь ненавидишь, — сказал Тег, мгновенно взглянув на часы. Это была еще одна древность: круглый циферблат с двумя стрелками и цифровым счетчиком секунд. Обе стрелки были приапическими — обнаженные фигуры: мужчина с огромным фаллосом и женщина поменьше, с широко расставленными ногами. Каждый раз, когда стрелки часов встречались, мужчина словно бы вводил свой фаллос в женщину. — Мразь, — согласился Тег. Он указал на питье Данкана. Тебе оно нравится? — Нормальное, сэр. Лусилла говорит, мне следует выпивать это после упражнений. — Моя мать обычно готовила мне сходное питье после тяжелых упражнений, — сказал Тег. Он наклонился вперед и вдохнул, припомнил вкус, сохранившийся в его памяти, насыщенность меланжа в ноздрях. — Сэр, как долго мы здесь пробудем? — спросил Данкан. — До тех пор, пока нас не найдут нужные люди, или до тех пор, пока мы не будем уверены, что нас не найдут. — Но… отрезанные здесь от мира, как мы об этом узнаем? — Когда я решу, что подошло время, я накину одеяло жизнеукрывающего поля и отправлюсь в наружный дозор. — Я ненавижу это место! — Это очевидно. Но разве ты нисколько не научился терпению? Данкан скорчил гримасу. — Сэр, почему вы стараетесь не допустить, чтобы я оставался наедине с Лусиллой? У Тега при этих словах Данкана на полувыдохе перехватило дыхание. Он знал, конечно, что этот парень заметил. А если Данкан — то, значит, и Лусилла! — По-моему, Лусилла не замечает, что вы делаете, сэр, — сказал Данкан, — но это становится крайне очевидным, — он огляделся вокруг. — Если бы это место не отвлекало так много ее внимания… куда это она так рванула? — По-моему, она в библиотеке. — Библиотека! — Согласен, это примитивно, но и привлекает, — Тег поднял взгляд к резьбе на потолке кухни. Подошел решающий момент. Нельзя полагаться на то, что внимание Лусиллы еще долго будет отвлечено. Тег, однако же, был захвачен не меньше, чем она. В этих чудесах легко было затеряться. Весь комплекс не-глоуба — приблизительно две сотни метров в — был окаменелостью, сохранившейся в неприкосновенности со времени Тирана. Лусилла заговорила с ним об этом подсевшим шепотом: — Послушай, а ведь Тиран, должно быть знал об этом месте. Ментатное мышление Тега немедленно заинтересовалось этим предположением. «Почему Тиран позволил семье Харконненов разбазарить на эту затею огромную часть остатков их прежнего богатства? Может быть, как раз по этой самой причине — чтобы окончательно их разорить». Цены на взятки и на перевозки с икшиа неких фабрик на кораблях Союза должны были достигать астрономических цифр. — Знал ли Тиран, что однажды нам понадобится это место? — спросила Лусилла. Тег согласился, что тут не избежать сил провидения, которые Лито II так часто демонстрировал. Глядя на Данкана, сидевшего напротив него, Тег почувствовал, как у него волосы дыбом встают на затылке. Было что-то сверхъестественное в этом убежище Харконненов, словно бы сам Тиран мог здесь побывать. Что же произошло с Харконненами, построившими это? Ни Тег, ни Лусилла не нашли абсолютно никаких объяснений, почему был заброшен этот глоуб. Никто из них не мог бродить по не-глоубу, не испытывая острого чувства прикосновения к истории. Тег постоянно задавался вопросами без ответов. Лусилла и это прокомментировала. — Куда они делись? В моих Иных Памятях нет ничего, что дало бы хоть малейший намек. — Не выманил ли их Тиран наружу, и не перебил ли он их? — Я вернусь в библиотеку. Может быть, сегодня я что-нибудь найду. Первые два дня их пребывания здесь, Лусилла и Тег тщательно исследовали весь глоуб. Молчаливый и угрюмый Данкан таскался за ними, словно боялся оставаться один. Каждое новое открытие наполняло их благоговением и поражало. Двадцать один скелет, сохранившийся за прозрачным плазом вдоль стены возле центра глоуба! Жуткие наблюдатели за всяким, кто проходит мимо них в машинное отделение и к нуллентропным ларям. Патрин предупреждал Тега о скелетах. При одном из своих первых юношеских посещений глоуба, Патрин нашел записи, сообщавшие, что эти мертвецы были мастеровыми, которые построили это место, а затем все были перебиты Харконненами, чтобы сохранилась тайна. В целом, глоуб был замечательным техническим достижением, тайником, закрытым и отрезанным от времени, наглухо запертым от всего внешнего. Несмотря на все прошедшие тысячелетия, его машинерия до сих пор работала бесперебойно, производя мимикрирующее излучение, которое даже самые современные приборы не смогли бы отличить от естественного фона земли и скал. — Орден должен получить это место нетронутым! — все время повторяла Лусилла. — Это сокровищница! Здесь — даже родословные книги их семьи! Это было не все, что здесь сохраняли Харконнены. Тег все время испытывал отвращение от постоянных соприкосновений с их глоубом. Как эти часы! Одежда, инструменты для поддержания в порядке этой замкнутой среды, для обучения, развлечения — все было отмечено стремлением Харконненов покрасоваться в своем беззаботном чувстве превосходства над другими людьми и над иными стандартами. Опять Тег подумал о Патрине, юношей, вероятно не старше этого гхолы, попавшем в это место. Что надоумило Патрина так много лет сохранять эту тайну даже от своей жены? Патрин никогда не соприкасался с требованиями секретности, но Тег сделал собственные выводы. Счастливое детство. Необходимость в своем собственном потайном месте. Друзья, которые на самом деле не друзья, а люди, жаждущие над тобой посмеяться. Никому другому не дозволено прикоснуться к такому чуду. Это принадлежит ему! Это больше, чем место собственной безопасности. Это символ личной победы Патрина. «Я провел здесь много счастливых часов, башар. Все до сих пор работает. Записи древние, но чудесные, как только схватываешь язык. Много знаний накоплено в этом месте. Но ты это поймешь, когда сам там окажешься. Ты поймешь много, о чем я тебе никогда не рассказывал». Древний гимнастический зал хранил много примет частого использования Патрином. Тег понял, что это Патрин сменил кодировку оружия на некоторых автоматах. Счетчики времени говорили о мучительных для мускулов часах сложных упражнений. Это глоуб объяснял те способности, которые Тег всегда находил такими удивительными в Патрине. Здесь были развиты естественные таланты.