Руководство по Испытаниям и Ошибкам в Правлении. Архивы Бене Джессерит Донесения, резюме, разнообразные информационные сводки грудой лежали на длинном столе, за котором сидела Тараза. Весь Дом Соборов вокруг нее спал, кроме ночных дозоров и самых необходимых служб. Только знакомые звуки, поддерживающие жизнеобеспечение, проникали в ее личные апартаменты. Два глоуглоба нависали над ее столом, окутывая темную деревянную поверхность и ряды ридуланской хрустальной бумаги желтым светом. Окно за ее столом казалось темным зеркалом, отражавшим комнату. АРХИВЫ! Графический проектор помаргивал, продолжая воспроизводить изображение над ее столом — все новые крохи и кусочки заказанной ею информации. Тараза не доверяла архивариусам, и понимала, что в самом этом недоверии заложено противоречие, поскольку нельзя одновременно не понимать глубокую необходимость в обладании данными. Но архивы Дома Соборов могли рассматриваться только как джунгли привиатур, специальных сносок, котированных вставок и примечаний. Такой материал часто требовал участия ментата для его перевода, или, что еще хуже, во время предельной усталости, требовал погружения в Иные Памяти. Все архивариусы конечно были ментатами, но это не успокаивало Таразу. Никогда нельзя просто заглянуть в архивный источник. Большинство источников имели множество интерпретаций и ссылок, в которых разбирались только специалисты, к которым приходилось обращаться за толкованием (до чего ненавистно!). Ускоряли дело услуги механистических систем поиска. Это, в свою очередь, вызывало зависимость от тех, кто управлял этой системой. Это дает функционерам больше власти, чем хотелось бы Таразе им предоставлять. ЗАВИСИМОСТЬ! Тараза ненавидела зависимость. Это горестное признание напоминало ей, что не все, что представлялось, сбудется именно так, как хотелось бы и требовалось. Даже лучшие из проекций ментатов становятся ошибочными… дай только побольше времени. И все равно, каждый ход Ордена, каждая обычная сделка требовали консультаций с архивами, бесконечных исследований. Это часто раздражало Таразу. Следует ли создать такуюто группу? Подписать такое-то соглашение? И всегда приходил момент во время совета, когда она была вынуждена огласить решение: — Анализ архивариуса Гестерион принят. Или: — Доклад архивариуса отвергнут, неуместен. Тараза наклонилась, чтобы изучить голопроекцию: «возможный план скрещивания для субъекта Ваффа». Она проверила номера, генетические планы образцов клеток, доставленных Одраде. Обрезки ногтей редко представляли достаточный материал для надежного анализа, но Одраде очень хорошо поработала под предлогом исцеления сломанных костей Ваффа. Тараза покачала головой, глядя на данные. Потомство, наверняка, будет таким же, как и все предыдущие, которые Бене Джессерит затевал с Тлейлаксом: женщины будут неуязвимы к пробам памяти, мужчины, конечно, будут непроницаемым и отталкивающим хаосом. Тараза откинулась в своем кресле и вздохнула. Когда дело доходило до записей выведения, моментальные перекрестные отсылки приобретали искажающие пропорции. Официально это называлось «институт генетической совместимости», ИГС для архивариусов. Сестры в разговоре пользовались термином «книга племенного учета», что, хотя и было точным, не очень вписывалось в архивные заголовки. Она запросила проекции Ваффа на три сотни поколений, легкая и довольно быстро выполнимая задача, достаточная для всех практических целей. Три сотни основных генетических линий (таких как Тег, его побочные линии, его братья и сестры) доказывали, что они надежны на тысячелетия. Инстинкт говорил ей, что терять больше времени на проекцию Ваффа будет бесполезно. В Таразе поднималась усталость. Она опустила голову на руки и отдохнула секунду, чувствуя прохладу дерева. «Что, если я неправа насчет Ракиса?» Доводы оппозиции нельзя смахнуть в архивную пыль. «Проклятие этой зависимости от компьютеров!» Орден хранил сведения о своих основных линиях в компьютерах, память которых уходила аж в запретные дни Бутлеаринского Джихада, устроившего дикое избиение «думающих машин». Наши, «более просвещенные», дни не склонны задаваться вопросами о бессознательных мотивах, вызвавших эту древнюю оргию разрушения. «Порой мы принимаем весьма ответственные решения по бессознательным причинам. Слишком часто сознательный поиск в архивах или Иных Памятях не дает никаких гарантий». Тараза подняла руку и похлопала ей по крышке стола. Ей не нравилось иметь дело с архивариусами, семенившими к ней с ответами на ее вопросы. Весьма неприятный народец, полный тайных шуточек. Она слышала, как они сравнивали свою работу по выведению с фермами, на которых скрещивают и выводят новые виды животных. Черт подери их шуточки! Правильное решение сейчас намного важнее, чем они только могут вообразить. Эти услужливые Сестры всего лишь повинуются приказам, и не несут на себе такой ответственности, как Тараза. Она подняла голову и поглядела на нишу, в которой стоял бюст Сестры Ченоэ, той древней Сестры, что встречалась и разговаривала с Тираном. «Ты знала, — подумала Тараза. — Ты никогда не была Преподобной Матерью, но все равно, ты знала. Это показывают твои отчеты. Как же ты узнала, чтобы принять правильное решение?» Запрос Одраде о военной поддержке требовал немедленного ответа. Временные рамки очень ограничены. Но с исчезновением Тега и Лусиллы с гхолой следует ввести в действие запасной план. «Черт подери Тега!» Еще одна из его неожиданностей. Он, разумеется, не мог оставить гхолу в опасности. Действия Шванги можно было предусмотреть. Что же сделал Тег? Отправился ли он, чтобы затаиться в леса или в один из больших городов Гамму? Нет. Если бы это был город, то Тег сообщил бы о себе через одного из тайных агентов, которых они подготовили. У него был полный список этих агентов, и с некоторыми из них Тег познакомился лично. Явно, Тег не доверял им полностью. Он что-то заметил вовремя своей инспекционной поездки, заметил что-то такое, о чем не доложил даже через Беллонду. Следует призвать Бурзмали и, конечно, дать ему наставления. Бурзмали самый лучший, он подготовлен самим Тегом, первый кандидат на звание Верховного башара. Бурзмали должен быть послан на Гамму. «Я играю по наитию», — подумала Тараза. Но если Тег затаился, то след должен начинаться на Гамму. Правда, там же может и кончиться. Да, послать Бурзмали на Гамму. Ракис должен подождать. Есть, конечно, и очевидная привлекательность в таком ходе: это не насторожит Космический Союз, да и тлейлаксанцы и люди из Рассеяния, наверняка, клюнут на эту наживку. Если Одраде не удастся поймать в ловушку тлейлаксанцев… о, нет, Одраде никак не допустит провала. Это можно считать почти надежным. НЕОЖИДАННОЕ. «Ты видишь, Майлз, я действительно научилась этому от тебя». Ничто из этого не подавит оппозицию внутри Ордена, однако. Тараза положила обе руки ладонями на стол и прижала к столу, словно стараясь, здесь на Доме Соборов, ощутить тех людей, кто разделяет взгляды Шванги. Громкая оппозиция была подавлена, но тихая всегда держала наготове насилие. «Что же мне делать?» Считалось, что в кризисные моменты Верховная Мать не должна быть уязвима нерешительностью. Но сейчас связь с тлейлаксанцами выводила из равновесия данные их исследований. Некоторые из рекомендаций для Одраде представлялись очевидными, и уже были ей переданы. Этот план был ясен и прост. Взять Ваффа в пустыню, подальше от нежелательных глаз. Создать экстремальную ситуацию и потом воспользоваться религиозным опытом по старой и надежной модели, разработанной Защитной Миссионерией. Проверить, действительно ли тлейлаксанцы использовали процесс гхолы для создания своего собственного вида бессмертия. Одраде способна прекрасно выполнить этот неоднократно выверенный план. Но многое однако же, зависело от этой молодой девушки Шиэны. «Червь сам по себе является неизвестностью». Тараза напомнила себе, что нынешние черви — не аборигены древнего Арракиса. Несмотря на проявленную Шиэной способность повелевать червями, они остаются непредсказуемыми. Как бы сказали в архивах, у них нет обратных записей. Тараза почти не сомневалась, что Одраде сделала точное наблюдение насчет ракианцев и их танцев. Это было плюсом. «Язык. Но мы все еще не говорим на нем. Это минус. Я должна принять решение сегодня!» Взгляд Таразы стал блуждать по комнате, в то время, как вся неразрывная линия Верховных Матерей, все женские памяти, заключенные в хрупкой оболочке ее самой и двух других, Беллонды и Гестерион мучительно следовали сквозь Иные Памяти, от которых она так уставала, когда им следовала. Самым крайним следом были наблюдения Муад Диба, атридесовского бастарда, который дважды потряс мироздание, сначала завладев Империей с помощью орд своих Свободных, а затем породив Тирана. «Если мы на этот раз потерпим поражение, это будет конец всем нам, — подумала она. — Тогда, скорее всего, нас поглотят эти отродья из Рассеяния». Альтернатива представлялась сама собой: девочка с Ракиса должна быть перевезена в самую сердцевину Ордена на пределе досягаемости полета не-кораблей — позорное отступление. И так много зависит от Тега. Потерпел он поражение на службе Ордену или нашел неожиданный способ спрятать гхолу? «Я должна найти предлог для отсрочки, — подумала Тараза. — Мы должны предоставить Тегу время связаться с нами. Одраде должна будет одна вытягивать наш план на Ракисе». Это очень опасно, но должно быть сделано. Тараза твердо поднялась из своего песьего кресла и подошла к темному окну. Дом Соборов лежал во тьме, с тенями от звездного света. Убежище — планета Дом Соборов. Такие планеты больше не носили никаких названий, только номера где-то в архивах. Эта планета уже четырнадцать сотен лет наблюдала, как ее занимает Бене Джессерит, но даже такой срок стоит рассматривать как временный. Тараза подумала о сторожевых некораблях, кружащих по орбите над головой: собственная оборонная система, созданная Тегом. И все равно. Дом Соборов оставался уязвимым. У проблемы есть название: «Случайное обнаружение». Это вечный изъян. Там, в Рассеянии, человечество значительно разрослась, затопляя неограниченные пространства. Золотая Тропа Тирана, наконец, защищена. Защищена ли? Наверняка, Червь Атридес планировал большее, чем просто выживание человечества. «Он сделал с нами что-то, до чего мы еще не докопались, даже после всех этих тысячелетий. Мне кажется, я знаю, что он сделал. Мои противники утверждают обратное». Преподобной Матери всегда нелегко размышлять над путами, от которых они страдали под Лито II, и он, как хлыстом, подгонял свою Империю по Золотой Тропе целых тридцать пять сотен лет. «Мы спотыкаемся, когда оглядываемся на те времена». Заметив свое отражение в темном плазе окна, Тараза поглядела на себя. Лицо мрачное, и усталость легко заметна. «Я имею полное право быть усталой и мрачной!» Она знала, что тренированное сознание умышленно приводит ее к негативным моделям — такова была ее система защиты, ее сила. Она становилась отстраненной от всех человеческих взаимосвязей, даже от соблазна, который она представляла для Разрешающих Скрещивание. Тараза была вечным «адвокатом дьявола», это стало главенствующей силой в целом Ордене, естественным следствием ее возвышения до Верховной Матери. Противники легко развивались в такой питательной среде. Как говорят суфии: «Рыба всегда гниет с головы». Почему-то они не упоминают, что некоторые виды гниения являются благородными и полезными. Теперь она успокаивала себя более приятными мыслями: Рассеяние разнесло уроки Тирана по всей человеческой популяции, изменило неузнаваемым образом, но, в конце концов, поддастся распознаванию. Со временем будет найден способ уничтожить невидимость не-кораблей, но Тараза не думала, что его уже нашли люди из Рассеяния — во всяком случае, не те, что сейчас возвращаются в места своего изначального происхождения. Не было абсолютно безопасного курса через конфликтующие силы, но она считала, что Орден вооружен настолько хорошо, настолько способен. Проблема была родственна той, что решают навигаторы Космического Союза, ведя свой корабль сквозь подпространство так, чтобы избежать столкновения и ловушки. Ловушки, вот в чем ключ, и Одраде расставляет ловушки Ордена на тлейлаксанцев. Когда Тараза думала об Одраде, что часто с ней случалось в напряженные моменты, их долгая взаимосвязь утверждала себя. Это было, как если бы она глядела на выцветший гобелен, на котором некоторые фигуры все еще остаются яркими. Самой яркой из всех, подтверждая положение Одраде близко к креслам управляющих Орденом, была ее способность отсекать детали и извлекать удивительную сердцевину любого конфликта. Эта была форма того, что являлось опасным атридосовским предвидением внутри нее. Использование этого скрытого таланта, было тем, что настораживало большинство оппозиции, и был единственный довод, что Тараза знавала ее наибольшую весомость. То, что работало глубоко под поверхностью, его скрытые передвижения, обозначаемые только внешними всплесками беспокойства, вот что было проблемой! — Использовать ее, но быть наготове ее устранить, — доказывала Тараза. — Нам все еще будет нужно большинство ее потомства. Тараза знала, что может положиться на Лусиллу… если, конечно, Лусилле удалось найти убежище где-то вместе с Тегом и гхолой. Различные убийцы обитают в Оплоте на Ракисе, разумеется. Оружие, может быть, скоро запущено в действие. Тараза испытала внезапное внутреннее смятение. Иные Памяти рекомендовали наивысшую осторожность. Никогда больше не терять контроль над линиями скрещивания! Да, если Одраде избегнет попытки ее устранить, то она будет отчуждена навсегда. Одраде является полной Преподобной Матерью и некоторые из них должны до сих пор оставаться в Рассеянии, не среди Преподобных Черниц, которых наблюдал Орден… но все же… Никогда больше! Таков был лозунг всей оперативной работы. Никогда больше нового Квизатца Хадераха или еще одного Тирана. Контролируй порождающих, контролируй их потомство. Преподобные Матери не умирают, когда умирает их плоть. Они погружаются все глубже и глубже в самую живую сердцевину Бене Джессерит, пока их случайное назидание и даже их бессознательное наблюдение не становится частью продолжающегося Ордена. «Не наделай ошибок с Одраде!» «Я знаю, что ты думаешь обо мне. Дар, с твоим „ограниченным теплом“, направленным на подругу старых школьных дней. Ты думаешь, что я потенциально опасна для Ордена, но что я могу быть спасена от себя самой наблюдательными друзьями». Тараза знала, что некоторые из ее советниц разделяют мнение Одраде, тихо слушая и придерживая свои суждения. Большинство из них до сих пор следуют руководству Верховной Матери, но многие знают о диком таланте Одраде и распознали ее сомнения. Только одно удерживает всех Сестер в узде — и Тараза не пыталась самообманываться на этот счет. В основе всех действий любой Верховной Матери — глубочайшая верность Ордену. Ничто не должно поставить под угрозу дальнейшее существование Бене Джессерит, даже она сама. В ее точном и резком самосуждении Тараза объясняла свою связь с продолжающейся жизнью Ордена. Явно нет непосредственной необходимости устранять Одраде. И все же, Одраде сейчас слишком близко к центру замысла с гхолой, и любая мелочь может навести ее на понимание всего целиком, с ее-то изощренной восприимчивостью. Большая часть неоткрытого ей скоро станет известной. «Манифест Атридесов» — это почти игра наугад. Одраде, истинный создатель Манифеста, могла только достигнуть более глубокого прозрения, составляя этот документ, но сами слова были наивысшим препятствием для откровения.