— Командир полка? — голос Данкана был лишь немногим громче шепота. Он уставился на крышку стола. — Ты понимаешь, в чем заключаются твои функции, ты запальчив, но с опытом это обычно сглаживается. И твое умение владеть оружием превосходно для твоего возраста. Глядя на Тега, Данкан спросил: — Что насчет моего возраста, сэр? Точно так, как предостерегали инструкции: «Гхола будет кружить вокруг главной темы. „Что насчет моего возраста?“ То есть, сколько лет по-настоящему гхоле?» Холодным обвиняющим голосом Тег сказал: — Ты хочешь знать возраст гхолы, почему просто так не спросишь об этом? — Ка… каков этот возраст, сэр? Этот юношеский голос был до того подавлено-несчастным, что Тег почувствовал, как слезы подступают к глазам. И об этом его тоже предупреждали. «Не проявлять слишком много сострадания!» Тег скрыл этот миг, откашлявшись. Он сказал: — Это вопрос, на который только ты можешь ответить. Инструкции были недвусмысленными: «Обращать все это на него! Держать сосредоточенным на самом себе. Эмоциональная боль очень важна для процесса, не меньше, чем физическая». Глубокий вздох вырвался у Данкана, сотрясая его. Он плотно закрыл глаза. Когда Тег только уселся напротив него за стол, Данкан подумал: «Не наступил ли момент? Что он теперь будет делать?» Но обвиняющий тон Тега, словесные нападки были совершенно неожиданными. А теперь Тег говорил покровительственным голосом. «Он покровительствует мне!» Айдахо закипел гневом. Неужели Тег считает его таким болваном, которого можно поставить только на самый заурядный уровень командования? «Одним лишь голосом и отношением можно порабощать волю другого». Однако же Данкан ощутил что-то другое за этим покровительственным тоном: пластальное ядрышко, которого не раскусишь. Целостность… целенаправленность. Данкан заметил и проступившие слезы и скрывающий их жест. Открыв глаза и глядя прямо на Тега, Данкан сказал: — Я не собираюсь быть неуважительным, неблагодарным или грубым, сэр. Но и не могу дальше жить без ответов. У Тега были ясные инструкции: «Распознать, когда гхола достигнет точки отчаяния. Ни один гхола не может этого скрыть. Это неотъемлемо от их психики. Распознать это можно по его голосу и позе». Данкан почти достиг критической точки, молчание было теперь необходимым условием для Тега. Нужно заставить Данкана задавать свои вопросы, выбирать свой собственный курс. Данкан спросил: — Ты знаешь, что однажды я думал убить Шванги? Тег открыл рот — и закрыл его, не издав ни звука. Молчание! Но этот паренек серьезен! — Я боялся ее, — проговорил Данкан. — А я не люблю, когда боюсь, — он опустил взгляд. — Ты однажды сказал мне, что мы ненавидим только то, что на самом деле опасно для нас. «Он будет подходить к этому и отступать, подходить и отступать. Жди, пока он не нырнет со всего размаху». — Я ненавижу тебя, — сказал Данкан, опять поглядев на Тега. — Я вознегодовал, когда ты мне в лицо бросил «гхола». Но Лусилла права, нам никогда не следует негодовать на правду, даже если она ранит. Тег потер свои губы. Желание заговорить переполняло его, но время для необратимого броска еще не наступило. — Разве тебя не удивляет, что я помышлял об убийстве Шванги? — спросил Данкан. Тег крепко держал себя в руках. Даже покачивание головой могло быть истолковано как ответ. — Я думал подсунуть что-нибудь в ее питье, — сказал Данкан. — Но это был бы путь труса, а я не трус. Кем бы я ни был, но я не трус. Тег сохранял безмолвную неподвижность. — По-моему, тебя действительно волнует, что случится со мной, башар, — сказал Данкан. — Но ты прав, мы никогда не будем товарищами. Если я выживу, я превзойду тебя. Потом… нам будет слишком поздно становиться товарищами… ты сказал правду. Тегу не удалось удержать глубокий вздох из-за пришедшего к нему понимания ментата: признаки силы в гхоле неизбежны. Совсем недавно, может быть как раз в этом алькове, как раз сейчас, этот юноша перестал быть ребенком, а стал мужчиной. Осознание этого опечалило Тега. Это произошло так быстро! Не было нормального перехода посередине. — Лусиллу на самом деле не заботит, что происходит со мной, так, как заботит тебя, — сказал Данкан. — Она просто следует приказаниям этой Верховной Матери Таразы. «Еще не пора!» — предостерег себя Тег. Он облизнул губы. — Ты все время противился действием Лусиллы, — сказал Данкан. — Что, по-твоему, она, предположительно, должна со мной сделать? Момент наступил. — А что, по-твоему, она должна сделать? — требовательно вопросил Тег. — Я не знаю! — Истинный Данкан Айдахо знал бы. — Ты знаешь! Почему ты мне не скажешь? — От меня требуется только помочь тебе восстановить твою исходную память. — Тогда сделай это! — На самом деле, сделать это можешь только ты. — Я не знаю как! Тег передвинулся вперед на самый край своего кресла, но не заговорил. «Точка броска». Он чувствовал, что отчаяние Данкана не дошло еще до предела. — Вы знаете, что я могу читать по губам, сэр? — спросил Данкан. — Однажды, я поднялся на наблюдательную башню. Я видел, как Лусилла и Шванги стоят внизу и разоваривают. Шванги сказала: «Неважно, что он так юн! Ты сама знаешь, что обязана выполнить». Опять погрузившись в напряженное молчание, Тег пристально поглядел на Данкана. Это было так похоже на Данкана — тихонько передвигаться по всему Оплоту, подглядывая, выискивая знания. И он опять бессознательно занимался тем же — сам подглядывал и высматривал… но совсем другим образом. — Я не думаю, что ей необходимо убить меня, — сказал Данкан. — Но ты знаешь, что ей полагается сделать, потому что ты ей препятствовал, — Данкан стукнул кулаком по столу. — Ответь мне, черт тебя подери! «Ага, полное отчаяние!» — Я могу сказать тебе лишь, что ее намерения идут вразрез с моими приказами. Мне было приказано самой Таразой укрепить твою личность и охранять от вреда. — Но ты говоришь, что в моей подготовке был… был изъян! — По необходимости. Это было сделано, чтобы подготовить тебя к восстановлению исходной памяти. — Что я, как предполагается, должен сделать? — Ты уже знаешь. — Говорю тебе, не знаю! Пожалуйста, научи меня! — Ты делаешь многое, не будучи этому научен. Разве мы учили тебя неповиновению? — Пожалуйста, помоги мне! — это был вопль отчаяния. Тег заставил себя соблюдать ледяное спокойствие. — А чем же еще, ко всем дьяволам, я занимаюсь? Данкан стиснул оба кулака и грохнул ими по столу так, что чашка запрыгала. Он полыхнул глазами на Тега. Вдруг на лице Данкана появилось странное выражение — ПОНИМАНИЕ чего-то в его глазах. — Кто ты? — прошептал Данкан. КЛЮЧЕВОЙ ВОПРОС! Голос Тега был как хлыст, внезапно бьющий по беззащитной жертве: — А кто я, по-твоему? Лицо Данкана исказилось в глубочайшем отчаянии. Он мог лишь задыхаться, заикаясь: — Ты… ты… — Данкан! Прекрати эту чушь! — Тег вскочил на ноги и поглядел на Данкана с напускной яростью. — Ты… Правая рука Тега словно выстрелила по дуге — открытая ладонь резко ударила Данкана по щеке. — Как ты осмеливаешься ослушиваться меня? — и удар левой ладонью, такая же оглушительная пощечина. — Как ты смеешь? Данкан отреагировал так быстро, что Тег пережил полный шок, как от удара электрического тока. Ну и скорость! Хотя в нападении Данкана были отдельные элементы, но все слилось в одно мгновенное движение: бросок вперед, обе ноги на стуле и прыжок со стула, используя это движение, чтобы нанести удар правой рукой в уязвимые нервы предплечья Тега.