— Хорошо, Валерь Саныч, приступайте, — кивнул я. — Что я должен делать? С чего начинать? * * * Клинок просвистел у самого носа, а тем временем справа приближался ещё один. Кистевым вывертом посылаю саблю в пляс, отбиваю атаку справа, лезвие со свистом рассекает воздух и встречает прямой выпад противника напротив. Звон стали и инерция от жёсткого столкновения передаётся в руку. Левый противник поднялся на ноги и стремительно приближается. Замах и… слишком широкий, слишком долгий. Я спокойно уворачиваюсь от косого, рубящего удара, снова отбиваю клинок правого противника. Разворот, подшаг, лёгкий наклон корпусом, толчок в плечо и левый в очередной раз летит на землю, при этом едва не запоров правого, на которого и полетел. Снова поворот корпуса, чтобы пропустить мимо лица саблю того, который атакует с фронта и понимаю, что ошибся. Лезвие замирает прямо у моей шеи, на обратном движении руки. — Уже лучше, — с кривой ухмылкой произнёс Толя, в чьих руках и находится сабля. — Но где твоя сила? Почему ты постоянно забываешь использовать её во время схватки? — Не знаю, не получается, — пожал я плечами. — Это как писать и разговаривать на разные темы, притом одновременно. — Постарайся сосредоточиться, это может спасти жизнь. Ты хоть представляешь, каким преимуществом владе… — заметив моё кислое лицо, внезапно осёкся тот. — Что? — Ничего, — поморщился я, продолжая коситься ему за спину. Толя не выдержал, обернулся и тяжело вздохнул, поняв причину резкой смены моего настроения. Покачиваясь, с опухшим от алкоголя лицом к нам спешила Вика. Скорее всего, не смогла с утра найти выпивку, потому как я запретил наливать ей, а деньги спрятал. Я делаю это не в первый раз, но результат, конечно, нулевой. Хотя нет, чем больше я пытаюсь бороться с её недугом, тем сильнее и чаще она напивается. Видя это каждый день, в груди всё сжимается, болит и одновременно бесит. Но что бы я ни делал, как бы ни старался — всё тщетно. — Слышь, тэ, — вместо приветствия завязала разговор она. — Ты чё о себе возомнил, а⁈ — Вика, да хватит уже бухать! — как же я ненавижу эти разборки на людях, и ведь она прекрасно об этом знает. — Швабре своей будешь указывать, понял⁈ — я тут же получил укол в самое больное место. — Чё ты лезешь ко мне? Это моя жизнь, ты мне никто, понял? Ты не имеешь права запрещать мне! — Да что с тобой не так⁈ — не выдержал и взорвался я. — Я же о тебе забочусь! Ты посмотри, в кого ты превратилась! — На хуй пошёл, — с наглой, кривой ухмылкой показала она мне средний палец. — Тебе плевать на меня и на нашего сына. Ты здесь в солдатиков играешь и швабру свою трахаешь! Не трогай меня, урод! — Блядь, да делай что хочешь! — я психанул, отбросил в сторону саблю и попытался поскорее удалиться. Потому что ещё пара слов с её стороны и быть беде, скорее всего, уже необратимой. Хотя непонятно ещё, возможно ли что-то сделать сейчас? Полтора года ежедневного пьянства просто так не проходят, а учитывая её генетику… Не понимаю, как такое вообще произошло? Ведь она же сильная, умная, почему, за что? Наверное, каждый, кто сталкивался с подобной проблемой у близкого человека, думает именно так. Пытаются бороться, терпят или же срываются на скандал, вот только ничего изменить не получается. Бьёшься, словно головой в бетонную стену… Пока Вика сама не захочет измениться, все мои попытки помочь ей обречены на провал. — Да, давай, вали, придурок! — крикнула она мне в спину. — Ты же только это и можешь. Я скрылся в казарме, и как только дверь за моей спиной захлопнулась, подчиняясь тугой пружине, уселся на ступени. Прошло не менее пяти минут, прежде чем я смог унять трясущиеся руки, глубоко вздохнул и с силой провёл ладонями по лицу. Вроде полегчало, успокоился. Толя, словно чувствовал эти моменты. Он вошёл ровно тогда, когда я поднялся на ноги и собирался уже в раздевалку. — Ну как ты? — задал он идиотский вопрос. — А сам как думаешь? — грустно усмехнулся я. — Чувствую себя дерьмом. Ведь в чём-то она права… — Ни в чём она не права, и ты это знаешь, — сухо отрезал он. — Мы ищем его, готовимся к вылазке… — Толь, мне от этого не легче, — поморщился я. — Всё, давай закроем тему. — Как скажешь, — кивнул тот и, проходя мимо, похлопал меня по плечу. С того разговора, с Валерием Александровичем, миновало полгода. Если очнулся я в марте, то сейчас уже заканчивался сентябрь. Погода была ещё тёплой, здесь вообще до середины октября относительно тепло, в отличие от Урала. Каждый день я посвящаю себя тренировкам, начиная от обычной зарядки и заканчивая рукопашными схватками или вот как сегодня, с холодным оружием. Свой первый шаг я сделал спустя месяц, а затем восстановление пошло полным ходом. Теперь я уже не напоминал пособие для кабинета анатомии, да что там говорить, я даже на прошлого себя уже не походил. Всего каких-то полгода, а мясо наросло, плечи раздались, даже рельеф наметился. А благодаря интенсивным силовым упражнениям, я теперь смело пожимал руку Савельеву. Если раньше моя кисть чувствовала себя при этом, словно в тисках, то в последний раз я даже оказал достойное сопротивление. И это всё оказалось тем ещё наркотиком. Ощущать собственную силу, понимать возможности тела, даже развитие ума не приносило мне подобного удовлетворения. Но и текущие дела никто не отменял. Я очень многое упустил, пока находился в состоянии овоща, и пришлось пожертвовать сном, чтобы хоть немного наверстать. Ну а вместе с тем никто не отменял и настоящие проблемы, и вопросы, которые так же ежедневно требовали моего участия. Если в первые дни после выписки я спешил домой, то сейчас вообще не горел желанием туда возвращаться. Возможно, есть доля моей вины в том, что Вика стала такой. Ей требовалось моё плечо, моя поддержка, а я бросил все силы на дела и управление. Но ведь мы жили так всегда… Её постоянное пьянство быстро отбило у меня желание ложиться в постель рядом с ней. Приятного в этом мало. А в последнее время она ещё и мыться прекратила, и это стало последней каплей. В общем, я переехал в соседнюю комнату, но Вика отчего-то решила, что я завёл себе любовницу. Честно говоря, в последнее время всё чаще об этом думаю. Мне двадцать лет и мужское естество дымит по утрам так, что никаких сил терпеть нет. Но достаточно беглого взгляда в спальню Вики и запаха, что доносится оттуда, как всё меняется, а в душе́ остаётся только злость и обида. Поиски сына я не бросил, к тому же прекрасно помнил, какую именно фразу произнёс тот человек, который его похитил. Золотова, тварь! И скоро я приду за ней. Да, она действовала чётко в рамках договора, и перемирие закончилось ровно в тот момент, когда мои люди завершили операцию в Китае. Вернулись далеко не все, но основной состав всё же смог добраться до дома. Даже не представляю, что им пришлось пережить. Леший появился в моей палате сразу же по приезде в Волгоград и в тот момент я уже самостоятельно мог занимать сидячее положение в кровати. О своих приключениях он мне, конечно же, рассказал, чем очень хорошо помог скоротать время. И эти истории достойны того, чтобы по ним написали книгу. Ко мне вообще много кто приходил, в отличие от Вики. За весь месяц она посетила меня лишь дважды, и от этого было вдвойне обидно. Даже Кристина появлялась намного чаще. Но как только я смог самостоятельно передвигаться, сразу покинул лазарет. На восстановительные процедуры ходить пришлось ещё пару месяцев. А вот помимо них я взялся за интенсивные тренировки под руководством Толи и вскоре быстро улучшил собственное физическое состояние. И вот теперь мы снова готовили малый отряд, только на сей раз для проникновения в Лоно, и я ни на мгновение не сомневался, что мы сможем это сделать. Произошло ещё кое-что, можно даже сказать, очень странное. Хизмэи ушли. Они оставили в управлении своих лучших учеников, возвели их в сан Хизмэя и покинули поселения. Я не удивлюсь, если связь с ними поддерживается по настоящий момент, но тем не этот поступок выглядит крайне подозрительно. Похоже, культ в очередной раз что-то задумал и ничем хорошим это явно не пахнет. — Ваша Светлость, — слегка поклонился часовой на выходе из военного городка. В ответ я коротко кивнул и выбрался в город, который развивался гигантскими темпами. Правда, развитие его больше походило на деградацию, но всё познаётся в сравнении. Если брать в расчёт прошлую жизнь, то мы семимильными шагами двигались к средневековью, но по отношению к соседям, смело могли считать себя самым прогрессивным обществом. И для деградации человечества была масса причин, одна из которых — Хизмэи. Отчего-то они всеми возможными усилиями сдерживали возврат к старым технологиям. Уже никто не удивлялся слову «ересь», которое с завидной регулярностью применялось к прошлой цивилизации. Людям вбили в голову, что всё то зло, что произошло с миром, именно из-за этого. Хотя непонятно, каким образом всё это связано? В общем, если судить по их проповедям, чтобы познать счастье, человечество должно вернуться к истокам. Минимум технологий, максимум труда, желательно тяжёлого. Ну и самое важное — не забывать бить поклоны Инай, и как можно чаще восхвалять её любовь к нам, никчёмным, глупым людишкам. Глава 20 Глупые поступки — У нас довольно серьёзные проблемы, — Цинкин, как всегда, обрадовал в самый подходящий момент. Буквально вчера из разведывательного рейда вернулся Леший. Он изучал возможности проникновения в Лоно. Правда, на этот раз мы собирались попасть в убежище другим путём. Возвращаться на Урал слишком долго и не менее опасно, так что решили попытать удачу со стороны Москвы. Да, эта территория нам практически незнакома, но и ожидать наше появление в том месте, вряд ли будут. Вот Леший как раз и занимался данным вопросом. Вчера он вернулся и доложил, что попасть в Лоно через метро более чем возможно. Он даже умудрился решить вопрос с проводником, одним из московских диггеров. За определённую плату он обещал сопроводить нас до второго КПП, и это было просто невероятной удачей. Вот только, видимо, у судьбы были собственные планы на наш счёт. А как им и полагается, в наши они влезли нагло и бесцеремонно. — Продолжай, раз уж начал, — вполне спокойно отреагировал я на заявления генерала. — Топливо, — лаконично ответил тот, но после того, как я подкинул бровь, поспешил продолжить: — У нас практически не осталось пригодного топлива для машин. — У нас же его завались? — я не совсем правильно понял Бориса Николаевича. — В порту огромные танки и насколько я помню, практически все заполнены под завязку. — Это, конечно, да, вот только у всего есть срок годности, — развёл руками тот. — Бензин практически полностью утратил свои свойства, а солярка делится на слои. Мы, разумеется, можем попытаться всё это перегнать или как-то восстановить, но понятия не имеем как. — Ну хорошо, допустим, — серьёзно задумался я. — Чем это нам грозит? — В первую очередь встанет вся техника, — включился в разговор Есенин. — А это значит, что мы не сможем обработать необходимое количество земли. По крайней мере, темп упадёт очень сильно. — Ну и военный транспорт тоже превратится в груду металлолома, — закончил Цинкин. — Стрелять он всё ещё будет способен? — немного поразмыслив, спросил я. — Распределите его по периметру, пока ещё есть такая возможность. — Это я сделал ещё месяц назад, — ухмыльнулся тот. — Весь вопрос в другом… — Понимаю, — кивнул я, — но ведь мы знали, что это случится, не так ли? Разве не за этим мы усердно занимаемся разведением лошадей?