— Никогда не умел терпеливо ждать. Приятно видеть его; он такой же, как и всегда, но теперь все иначе. Мир пошатнулся, изменив меня, девушку, которая однажды лежала в объятиях Зейна и мечтала лишь о том, чтобы быть с ним. Тогда все было так просто. Мы живем моментом, и он так быстро улетает, словно никогда и не был нашим. Время позаимствовано; вам нужно поймать все, что можете, прежде чем момент улетучится, оставив лишь мимолетное воспоминание о том, кем вы были. Вы говорите себе, что никогда не изменитесь, обещаете, что ничего не изменит ваш багаж и суть, но, по факту, это не нам решать. Мир меняется, меняются обстоятельства. — Я позвонил тебе домой. — Зейн отрывает меня от моих размышлений; в моем животе что-то екает, и тревожная пустота расширяется. — Ответил Маркус. Что он там делает, Мел? Он знает, что мы с Маркусом никогда не были близки, и отношения моих родителей с ним не изобиловали теплыми моментами и семейными обедами. — Он хочет, чтобы я продала дом. А я не могу этого сделать, поэтому он ждет, пока решу, что делать. Напряжение визуально заметно по позам наших тел. Зейн всегда ненавидел то, как Маркус обращался со мной. Его глаза слишком часто блуждали по моему телу, как для роли брата, особенно когда он испытывал ко мне отвращение. Что происходило довольно часто. — Тебе не нужно продавать дом. Денег и так достаточно. Почему его вообще волнует продажа дома? Я ненавижу тот факт, что жизнь моих родителей свелась к вопросу наследства. Сколько денег они оставили. Меня это не волнует. Я бы с удовольствием отдала все хотя бы за еще один день с ними. — Жадность, Зейн. Ты же знаешь, каков он. Завтра зачитают завещание, так что я просто куплю у него половину дома, и он может сваливать из моей жизни. Потягивая свой холодный чай, Зейн встречается со мной взглядом поверх края своей кружки. — Ты думаешь, он и правда получит половину? Эта мысль вызывает дискомфорт. Я невольно начинаю нервничать, когда мне не нравится направление разговора. Если бы мне не нужно было быть там, я бы просто проигнорировала все это, и таким образом вроде как не фиксировала бы тот факт, что родители больше не вернутся. Вот и все. Я сама по себе со всем, что они построили. Мне никогда не нужно будет зарабатывать деньги на пропитание. Я могу уйти на пенсию хоть сегодня. Это все неправильно. Мне двадцать лет, а жизнь вынуждает принять тот факт, что теперь я взрослая и должна принимать серьезные решения, за которые отвечаю только я. — У них есть подозреваемые? Кто сделал бы что-то подобное? Разве это не вопрос на миллион долларов? Это не имеет смысла, и детективы, утверждая, что все дело во мне, поступают жестоко и несправедливо. Блейк сказал, что нет доказательств в подтверждение данной теории, и мне просто стоит признать, что они погибли от рук бессердечного и безрассудного человека. — Какой-то полный ненависти больной на голову. — Отодвигая эмоции, которыми могу захлебнуться, я смотрю на друга. — Ты хорошо выглядишь, Зи. Как тебе в колледже? Улыбка так естественно освещает лицо парня. — Все очень хорошо. Тренеры считают, я могу стать профессионалом. У меня уже есть предложения. Конечно, есть. Зейн — человек дела. Он один из тех людей, которым суждено стать кем-то великим. Спортивный мир завладеет настоящим талантом, но дело не только в этом, Зейн честен и высокоморален, что может стать отличным примером для подражания многих детей. Он хорош со всех сторон, и для меня большая честь знать этого парня и делить с ним заветные моменты прошлого. Ему принадлежит кусочек моего сердца. Он был моей первой любовью, и хотя то, как колотится мое сердце рядом с Блейком, подсказывает мне, что первая сильная любовь затмит все, что было до нее, частичка меня все еще принадлежит Зейну, она у него, закрыта в безопасности воспоминаний о вехах нашей юности. — Я люблю тебя, Зи. Спасибо, что приехал, это значит больше, чем могу описать словами. Стул Зейна отодвигается назад, и его теплые руки обнимают меня. Он позволяет мне прижаться к нему со всех сил, врезаться головой в его грудь, и пытается исправить ту путаницу и одиночество пустых дней, которые провела в ощущении невидимой боли. Я не пыталась ему дозвониться, не дала шанса узнать о своих страданиях. Сегодня утром я распадалась на куски, а сейчас у меня есть не один, а двое мужчин, которые утверждают, что я не одна в этом мире. Если бы я позволила себе это понять, то не погибла бы в ту ночь с моими родителями. Я бы покинула тот дом. Глава 26. Застрявший БЛЕЙК Оставить Мелоди, чтобы она могла побыть со своим бывшим — далось мне не просто. Я думал, что чем больше отстранюсь от нее, тем сильнее будет рациональная часть моего разума, но нет, эта девушка внутри меня. Проникла в фибры и пустила корни. Она поразила меня так сильно, что теперь не в состоянии думать ни о чем другом. Мои призраки держатся в тени, говоря, что Мелоди не заслуживает, чтобы моя тьма затмила ее свет. Но ведь именно мои грехи изначально привели меня к ней. Судьба подарила мне мерцание солнечного света в почерневшем небе, и, потеряв контроль над тем, кем я был годами на самом деле, блуждая, как лунатик, во тьме и живя в чужом кошмаре, я пробудился от этого света. Жизнь окутала меня одеждами гнева и ненависти, но они постепенно смываются, кусочек за кусочком, и именно Мелоди — омывающая и очищающая меня вода. Меня заваливают вопросы, принятые мной решения, влияние моего холодного отношения к Райану. Поступил ли я, как лучше для него? Был ли я ему приемлемым братом? Знаю, я запутал нас обоих, он был таким спокойным, что временами это казалось почти неестественным. Он как будто полностью исчез, как личность, оставив о себе только теплое тело. Я пытался игнорировать исходящую от него пугающую атмосферу. Не уверен, как он отреагирует на нашу с Мелоди связь. С ним она другая, она его друг. Не думаю, что у него когда-то был настоящий друг, но со мной она ведет себя иначе. Она спасает меня, и я хочу спасти ее. Она пробуждает меня к жизни, которую считал утраченной давным-давно. Я устал и одинок. Ненавижу признаваться в этом даже самому себе. Не хочу чувствовать все это, было бы легче, если бы и не чувствовал, но переживания столь сильны, чтобы им противостоять, и слишком невероятны, чтобы даже хотеть этого. Быть внутри нее и на самом деле желать научить ее летать, доставить ей удовольствие, довести до края, заставить жить мгновением чистого блаженств — все это было сильнее моей потребности найти собственную разрядку. Желание дать ей почувствовать себя в безопасности, отбросить страх, воспламенило во мне потребность в том, чтобы эта девушка больше никогда ничего не боялась. Мне нужно упаковать сумку. Не могу позволить ей отправиться домой и встретиться лицом к лицу с собственными демонами. К тому же, если там будет ее брат, Мелоди окажется под угрозой. Он жадный, нестабильный у*бок. Мне хочется прикончить его, пока он дышит, она не в безопасности. Но, боюсь, ее шаткое нервное состояние не вынесет еще одной смерти. Глава 27. Не дразни водителя МЕЛОДИ После прощания с Зейном, я возвращаюсь в общежитие, где меня уже ждет Блейк с сумкой на плече. Сообщая, что собирается отвезти меня домой. Облегчение от того, что он будет рядом, чтобы поддержать меня, сменяется сжимающим мои внутренности смущением от того, что приеду домой возбужденной. Весь последний час я смотрела на его профиль, пока парень вел авто. Он чудесный предмет для изучения. Крепкий, но мягкие, грубые черты лица с потрясающими линиями. Мне даже посчастливилось поймать его взгляд, но меня мучает и непрошенный прилив похоти, и страх того, куда нас это может привести. Крепче сжимая руль и бросая на меня украдкой взгляды, Блейк смотрит на мои обнаженные ноги ниже подола сарафана, одетого на мне, и от его взглядов мое дыхание ускоряется. — Пуйя, не отвлекай водителя, — его тон более низкий, чем должен быть. И у меня внутри все пылает. Своими сексуальными способностями этот парень чуть ранее сегодня полностью вымотал меня, но сейчас мое тело вновь воспламеняется для него, я нуждаюсь в том отвлечении, которое получаю вместе с ним. Поместив одну ступню на торпеду так, что сарафан задирается, обнажая трусики, я глубоко вздыхаю и взываю к своей внутренней шлюшке. — А что если это он меня отвлекает? — спрашиваю я, скользя ладонью вниз по своей шее, соблазнительно лаская ключицу, а затем перемещаю руку к груди, двигаясь южнее расстёгиваю нижнюю пуговку, чтобы Блейку было видно, как сгораю по нему. Машина резко поворачивает, и я невольно визжу. Он резко бьет по тормозам. И до того, как понимаю, что происходит, Блейк стоит у моей двери, открывает ее и вытягивает меня на улицу. Он тащит меня к стороне водителя и толкает мою голову через открытое окно дверцы. Я приземляюсь ладонями на водительское кресло, мой таз прижимается к раме окна, а попка оказывается торчащей к верху. Приходится встать на носочки, чтобы хоть как-то устоять на ногах. — Какого черта, Блейк? — кричу я, но порыв холодного воздуха целует мою обнаженную кожу, так как Блейк задрал мое платье и одним рывком разорвал трусики, тем самым ускоряя мой пульс. Его зубы прикусывают ягодицу, жгучая боль в сопровождении ощущения от его влажного языка дарит мне противоречивое чувство удовольствия. Его губы опускаются ниже, и тепло прикосновения к складочкам вызывает рефлекторный рывок вперед, так, что приходится перенести часть веса на руки, чтобы не упасть. — И каково было дразнить водителя, Пуйя? О, боже. В сумасшедшем ритме его пальцы начинают проскальзывать в меня и обратно; моя поза дает Блейку прямой доступ к сладостной точке внутри, от прикосновений к которой я будто падаю в водоворот опьяняющего удовольствия. Я все еще ощущаю ноющее чувство от того, что он был во мне ранее, от чего лишь четче ощущаю ритмичную смену боли и удовольствия. Проезжающие мимо машины, дневной свет, при котором мы здесь как на ладони для всех и каждого, и толчки его длинных прекрасных пальцев в дуэте со щелканьем языка по моему клитору — все разом наполняет мое естество пылающим пламенем, готовым разорвать меня. Второй рукой Блейк сильно шлепает меня по заднице, затем раздвигает мои ягодицы и скользит языком между ними. Мои внутренности скручивает от переживаний и желания. Мне хочется передвинуться вперед, чтобы остановить Блейка, не дать ему пересечь черту дозволенного, но в данный момент я нахожусь в его милости, и он практически закрывает меня своим телом от посторонних. И так как я далека от анальных игр, то прикосновение его языка к моему анусу вызывает озноб. Я ощущаю давление напротив ануса как раз перед тем, как его большой палец проникает внутрь, несмотря на мои сопротивления. Его зубы царапают мои ягодицы, а язык прокладывает влажный след вдоль моего позвоночника, пока его пальцы одновременно жестко трахают меня в два отверстия. Мое платье задирается так, что подол накрывает голову, сковывая мои руки и лицо. Внутренние мышцы сжимают его пальцы. — Да, сожми меня, Пуйя, — его глубокое рычание отдается вибрациями по моей спине. Мой оргазм пронзает тело рябью экстаза. Тогда как Блейк тянет назад мои бедра и, протягивая руку через окно, удерживает подол платья поверх моего лица и рук. Контраст холодного воздуха на улице и теплого в машине будоражит, касаясь обнаженной груди и живота. Я качаю головой, пытаясь сбросить ткань платья, чтобы легче было дышать, но у него по этому поводу свое мнение. Слышу, как звенит ремень, когда Блейк вынимает его из петель джинс, а затем собирает ткань платья вокруг моих рук. Затягивая ремень поверх, он сковывает мои движения. Бормотания с просьбой освободить меня переходят в стоны, когда его руки сжимают мою попку, приподымают меня, и вот мои дрожащие бедра уже обхватывают его за талию, скрещиваясь в лодыжках для поддержки. Его твердый член резко проникает в меня, тогда как стеночки моего влагалища все еще покрыты только что подаренным мне освобождением. Он наваливается на меня грудью, прижимая мое тело к машине. Сила его толчков, скорее всего, оставит синяки на моей спине, но мне без разницы. Он трахает меня так, словно ненавидит: жестко, быстро, без сострадания. Ускоренное дыхание еще сильнее нагревает воздух под собранным платьем, от чего голова идет кругом. Я нахожусь в состоянии полу эйфории. Каждое прикосновение усиливается за счет притупленных ощущений. Страх и волнение от того, что кто-то может нас увидеть, и чистый кайф от движений его бедер. Я скачу на нем в такт его движений, вертя бедрами настолько, насколько он мне позволяет, сжимая его член, поглаживая его своей киской. Я лечу, все мое тело вибрирует от оргазма. Его теплые струи спермы задевают мои и без того воспаленные нервные окончания, продлевая оргазм. После чего захват на моих запястьях ослабевает, и платье падает вниз. Задыхаясь от свежего воздуха, я не могу оторвать глаз от Блейка. Убираю влажные от пота волосы со лба. Знаю, должно быть, я выгляжу не лучшим образом, но мое тело поет и то, как его взгляд пожирает меня, не дают мне почувствовать себя непривлекательной в его присутствии. — Не дразни водителя. Из меня вырывается хихиканье, удивляя Блейка настолько, что его глаза расширяются. Горячие, тяжелые ладони сжимают мое лицо, притягивая к его губам, тогда как его язык проникает ко мне в рот. Я таю в его объятиях, отдавая себя его манящей потребности. Звук автомобильного гудка возвращает нас в реальность. Смущение оттеняет мои щеки и смешивается с румянцем от секса, так что мое лицо пылает. — Ты и не представляешь, насколько прекрасна. Как это возможно? Не уверена, озвучил ли он просто свои мысли, но мои внутренности готовы сгореть от той массы чувств, что пронизывают тело от его слов. — А теперь тащи свою секси-попку в машину. Я найду нам гостиницу. Завтра поедем дальше. Ты меня измотала. Глава 28. Призраки БЛЕЙК Глядя на дом, я думаю, как много всего он значит и для нее, и для меня, хотя о связанных с ним моих воспоминаниях знаю я один, и вина всего случившегося здесь поедает меня, особенно, когда, проснувшись, ощутил аромат ее яблочного шампуня, когда ее гибкое мягкое тело полностью прижалось к моему, а с ее уст срывались тихие звуки, тогда как сон все еще сжимал ее в своих объятиях. Я окончательно пропал, так быстро, что не смог даже перевести дыхание, может, так все и бывает, может она — мой грех и мое искупление? — Ладно, я готова, — говорит она в четвертый раз, но все же не делает попыток выйти из машины и пойти в дом своих родителей. Открыв дверь, я побарабанил пальцами по капоту, не отрывая глаз от дома, на пороге которого стоит ее брат. Я оставил пистолет дома, чтобы не пустить в него несколько пуль; нет, они бы его не убили, просто погрузили в невероятную агонию. Пассажирская дверь открывается, прежде чем подхожу к ней, губы Мелоди складываются в робкую улыбку, а затем выражение ее лица становится хмурым. Я беру ее за руку, пытаясь поделиться своей силой через наше прикосновение.