– Проследи, чтобы мама благополучно добралась до Лазарета, хорошо? – сказал он брату, опасливо поглядывая на Замковый ров, который у лодочной мастерской был очень широким и глубоким. На другой стороне, почти невидимые за деревьями Леса, тускло горели огни Лазарета. Ночью переправляться по реке было довольно опасно. – Обязательно, – ответил Нико. Он взял два весла и подождал, пока Сара устроится. – Не волнуйся, я сам провожу вашу маму до дверей, – пообещал Альтер. – У меня пока хватит сил, чтобы отогнать шальную росомаху, если потребуется. Правда, мне придется сделать крюк и пролететь через Северные ворота, но я буду ждать Сару на том берегу. – Увидимся, Сеп, – сказал Нико и оттолкнулся от причала. – Даже не думай, Нико, – услышал Септимус голос Сары. – Септимус сейчас же идет обратно к Марсии! Септимус проводил взглядом Альтера, умчавшегося в сторону Северных ворот, и его внезапно охватило поразительное чувство – чувство свободы и веселья. Можно идти куда угодно и делать что угодно! И никто ему не указ. Конечно, на самом деле ему следовало бы вернуться в Башню Волшебников, но спать совсем не хотелось. У Септимуса было такое чувство, будто в эту ночь ему еще предстоит сделать что-то важное. А потом он вспомнил, что именно. Королева Этельдредда сказала тогда: «Марцеллий Пай, в Змеиной лазейке, в полночь. Будь там». И вдруг Септимуса осенило, зачем королева Этельдредда попросила его встретиться с духом Марцеллия Пая. Чтобы тот дал ему противоядие, которое победит Хворь! Было только половина одиннадцатого. Он еще успеет добраться до Змеиной лазейки к полуночи. 6 Окольная тропа Септимус выбрал Окольную тропу, что тянулась снаружи под самой стеной Замка. А то вдруг Марсию вызовут по срочному магическому делу, или ей не спится из-за головной боли… Не хватало только наткнуться на нее на улице. Сгорая от нетерпения, он осторожно, на цыпочках, чтобы не наделать шуму и не разбудить Янни, прошел мимо лодочной мастерской и, протиснувшись за перевернутый остов старой речной барки, обнаружил то, что искал: крутые ступеньки, ведущие к Окольной тропе. Окольная тропа представляла собой узкий крошащийся выступ в нескольких метрах над темной водой рва. Собственно, это была даже не тропа и не дорожка, а просто невысокая стена из маленьких, аккуратно выточенных камней, примыкавшая снаружи к массивному фундаменту Замковых стен. Когда Септимус еще служил в Молодой армии, старшие мальчики часто бегали на спор по Окольной тропе, но Септимусу такое и в голову не приходило. До сегодняшнего дня. Теперь, проходив полтора года в учениках Архиволшебника, он чувствовал себя гораздо увереннее, тем более что на крайний случай у него были с собой летающие чары. Так что Септимус без опаски взобрался на тропу. Дорожка оказалась уже, чем он ожидал. Септимус шагал медленно, осторожно пробуя ногой шаткие камни, прежде чем ступить на них. Хорошо, что взошла луна – почти полная, лишь начавшая убывать, ее свет отражался в воде рва и освещал бледные каменные стены Замка. Стены надежно защищали Септимуса от порывов восточного ветра, и хотя верхушки деревьев вдалеке покачивались, здесь, рядом с водой, воздух оставался спокойным и почти неподвижным. По ту сторону рва, в опасной близости от Леса, мерцал длинный ровный ряд освещенных окон Лазарета – деревья, росшие перед зданием, качались на ветру, то и дело заслоняя свет. Септимус остановился и посмотрел, как фонарь Сары Хип уверенно движется через ров: это Нико переправлял маму на лодке. Фонарь казался крошечной точкой среди гнетущей темноты ночи, и Септимус надеялся, что Альтер уже ждет Нико и Сару на том берегу. Несколько минут спустя фонарь достиг другого берега, и Септимус увидел в ореоле его света силуэт Альтера. Успокоившись, мальчик отправился дальше. Вскоре он свернул за угол, и Лазарет исчез из виду. Теперь перед Септимусом протянулась длинная и безлюдная Окольная тропа. Септимус думал, что Змеиная лазейка вот-вот покажется за очередным поворотом, но до нее было идти и идти. Раньше-то он всегда ходил до этого переулочка кратчайшим путем внутри Замка и даже не представлял, как много надо пройти, чтобы обогнуть Замок снаружи. Но поворачивать было поздно, мысль о встрече с Марцеллием Паем подталкивала мальчика вперед. Пока Септимус, гораздо медленнее, чем ему хотелось бы, пробирался по неровной тропе, от воды потянуло холодом и сыростью. Прямо у него на глазах надо рвом заклубился туман, и вскоре поверхность воды стало уже невозможно разглядеть под толстым и плотным дымчатым покрывалом. С туманом пришло спокойное безмолвие, которое нарушал только редкий стон ветра в вершинах деревьев на опушке Леса. Спустя какое-то время Септимус уже не был уверен, что так уж сильно хочет повидать Марцеллия Пая, но продолжал идти вперед. Выбора не было: Окольная тропа стала такой узкой, что развернуться было бы очень рискованно. Дважды поскользнувшись на шатких камнях и чуть не рухнув в воду, Септимус пожалел, что пошел этим путем. И вообще, зачем было так рисковать? Остановившись, он прислонился спиной к стене, чтобы удержать равновесие, и попытался достать летающие чары. Рука застряла в маленьком кармашке, и, пытаясь выдернуть ее, Септимус качнулся вперед и чуть не упал. В панике он ухватился за камни позади себя и чудом восстановил равновесие. Теперь Септимус окончательно уверился, что напрасно выбрал Окольную тропу. Но выхода не было, и он двинулся дальше, стараясь сосредоточиться на дороге и гоня прочь мысли, не дававшие ему покоя. А мысли были такие: Теплая, удобная постелька, которая ждет на вершине Башни Волшебников. Стенания ветра в кронах деревьев. И почему ветер так жалобно стонет? Кровать… А росомахи приходят ночью к стенам Замка? Интересно, они умеют плавать? Наверняка, почему бы и нет! Ах, кроватка… Какой-то странный туман… И что там под туманом? А может, росомахам особенно нравится плавать в тумане? Кроваточка… Стоп. А разве в трудах Марцеллия Пая не написано, что он раскрыл секрет вечной жизни? А вдруг Марцеллий не просто старый призрак, каких много? А вдруг он живет на свете уже пятьсот лет? А что, если он за это время превратился в обтянутый кожей скелет? Ну почему я раньше об этом не подумал?! Тут огромная грозовая туча закрыла луну, и Септимус очутился в непроглядной тьме. Он замер на месте, боясь пошевелиться. Сердце бешено колотилось в груди, и мальчик отчаянно прижимался к стене. Когда глаза привыкли к темноте, он понял, что все еще видит верхушки деревьев, только почему-то не видит своих ног, как бы сильно ни присматривался. А потом вдруг понял почему. Туман поднялся выше и теперь накрывал его башмаки. Септимус даже чувствовал сырость совсем рядом. Утешало лишь то, что кольцо дракона на указательном пальце, как всегда, пришло ему на помощь и засветилось в темноте. Но Септимус вдруг испугался и спрятал кольцо в карман. Ему почему-то показалось, что светящееся кольцо – это все равно что огромная вывеска «Я здесь, хватайте меня!». Спустя, наверное, полчаса (хотя Септимусу показалось, что прошло целых три ночи, связанных вместе каким-нибудь обратным заклинанием) мальчик услышал позади себя шаги. У него аж душа ушла в пятки. Он застыл на месте, однако обернуться не осмелился, потому что боялся упасть в воду. Шаги приближались, и Септимус бросился вперед, спотыкаясь и вглядываясь в темноту, отчаянно высматривая Змеиную лазейку, но грозовые тучи все плотнее затягивали небо, и свет луны не мог пробиться сквозь них. Шаги были легкие и торопливые, и Септимус чувствовал, что его догоняют: пока он успевал сделать два шага, тварь (а он был уверен, что это именно тварь) делала три. В панике мальчик ковылял так быстро, как только мог, но тварь не отставала. Вдруг Септимус услышал за спиной звуки: «Ш-ш-ш-ш… ш-ш-ш-ш…» Тварь шипела на него. Это наверняка Змееголовый морок! Или даже магог! Магоги ведь иногда шипят? Может, один из магогов Дом Дэниела отбился от стаи и поселился в стенах Замка, а ночью выходит на охоту за такими вот недотепами, которым вздумается побродить по Окольной тропе? – Тсс! – зашипел кто-то ему в самое ухо. Септимус испуганно подскочил. Его правая нога соскользнула с узкой крошащейся тропы, и он полетел вниз, отчаянно пытаясь уцепиться за камни. Его башмак был уже почти в реке и Септимус вместе с ним, когда нечто вцепилось в его плащ… 7 Змеиная лазейка – Эй, тише ты! – прошипел рассерженный голос. – Держись давай, а то из-за тебя мы оба плюхнемся в ров! – Ч-чего? – выдохнул Септимус. Он не мог понять, зачем тварь притворяется девчонкой. Обычно у тварей очень низкие, угрожающие голоса, от которых кровь стынет в жилах. А никак не девчачьи… «Может, она простудилась? Или это детеныш твари?» – подумал Септимус, и в его душе затеплилась надежда. Если тварь не взрослая, может, удастся убедить ее отпустить его. Как бы там ни было, тот, кто держал Септимуса, отпускать его пока не собирался, и мальчик решил, что пора встретить опасность лицом к лицу. Он попытался обернуться, но тут его резко дернули вверх и втащили на уступ Окольной тропы. – Дурак! Тебе повезло, что я тебя не уронила. Был бы тебе урок, – устало пропыхтела Люси Гриндж. От облегчения у Септимуса едва ноги не подкосились. – Люси! – воскликнул он. – Что ты здесь делаешь? – Могла бы задать тебе тот же вопрос, ученик, – ответила Люси. – Хм! Да вот, захотелось прогуляться, – ляпнул Септимус первое, что пришло в голову. – Ничего себе прогулочка, – пробормотала Люси. – Нашел куда пойти. Ладно, давай иди себе гуляй дальше. Или ты собираешься здесь заночевать? Надеюсь, нет, потому что ты загораживаешь дорогу, а у меня куча дел. Деваться было некуда, и Септимус покорно заковылял дальше. За спиной у него нетерпеливо сопела Люси. – Нельзя поживее? А то так всю ночь идти будем! – Я не могу быстрее. Чего ты так торопишься? И куда ты вообще идешь? А-а-ай! Септимус поскользнулся, но Люси успела подхватить его. Девушка подтолкнула его вперед, и Септимус двинулся дальше, механически переставляя ноги.