– Куда я иду – тебя не касается. И вообще никого не касается, – ответила Люси. – Тропа уже стала шире, так что иди быстрее, а? К облегчению Септимуса, его ноги нашли твердую опору – Окольная тропа действительно расширилась. – Ты здесь уже ходила? – спросил он. – А ты как думаешь? Топай давай! – Да не могу я. А ты почему ходишь Окольной тропой?.. Не хочешь, чтобы Гриндж… то есть твой отец знал, куда ты пошла? – У Септимуса зародилось нехорошее подозрение. – Его вообще не касается, куда я хожу и что делаю, – буркнула Люси. – Ну шевелись ты! – Почему? – переспросил Септимус, замедлив шаги. – Почему ты не хочешь говорить Гринджу, куда ты идешь? – Какой же ты зануда! Теперь понятно, почему Саймон считает, что ты маленький гадкий… – Люси оборвала себя на полуслове, но было уже поздно. Септимус замер как вкопанный, и Люси налетела на него сзади. – Ты идешь к Саймону? – Да что ты делаешь?! Дурак. Мы чуть оба в ров не свалились. – Так ты правда идешь к Саймону? – повторил Септимус. – Поэтому пошла этой дорогой? Чтобы никто не увидел? Ты ведь знаешь, где он? – Нет, – угрюмо ответила Люси. – Иди уже! – Никуда я не пойду, пока ты не скажешь, где Саймон, – заупрямился Септимус. – Ну, тогда будем торчать тут всю ночь, – также заупрямилась Люси. Они стояли, прислонившись спиной к стене Замка, которая вздымалась в самое небо. Никто не хотел уступать. Несколько минут продолжалось молчаливое противостояние, но потом там, откуда они пришли, раздались шаркающие шаги. Камень, вывернувшись из-под чьей-то ноги, с громким плеском упал в воду. – Слушай, Септимус, – хриплым шепотом сказала Люси, – здесь опасно. По этой тропе иногда ходят твари, я их видела. Давай уже дойдем до Змеиной лазейки и там все обсудим, ладно? Септимуса не пришлось долго уговаривать. – Ладно. Через десять минут они преодолели самую сложную часть тропы под Смотровой башней Восточных ворот и приближались к Змеиной лазейке. Тут Септимус неожиданно остановился, и Люси наступила ему на пятки тяжелыми сапогами. – Ой! – придушенно пискнул Септимус. – Да перестань ты трястись! – раздраженно фыркнула Люси. – Мне показалось, там был свет. В лазейке, – прошептал Септимус. – Что ж, – прошипела она в ответ, – хоть будет видно, куда идем. Септимус двинулся дальше, но через пару секунд раздался негромкий всплеск, и свет исчез. Мальчик хотел было опять остановиться, но в последний момент передумал. – Ты слышала, как что-то упало в воду? – прошептал он. – Нет. Но один дрянной мальчишка сейчас точно искупается, если не перестанет трещать. – Люси ткнула Септимуса в спину. – Ну быстрей уже! Радуясь про себя, что Люси не его сестра, Септимус поспешил дальше. Скоро Септимус и Люси уже спускались по узким каменным ступеням, которые вели к Змеиной лазейке. Как только они шагнули на нее, до них в ночной тишине донесся приглушенный бой часов на здании суда. Час ночи. Септимус огляделся, но, как и следовало ожидать, никаких признаков Марцеллия Пая не обнаружил. Септимус зевнул – ему вдруг страшно захотелось спать. Люси тоже зевнула и вдобавок задрожала от холода. Отыскав в одном из многочисленных карманов большой ключ, она плотно запахнула свой плащ. Септимусу пришло в голову, что он уже где-то видел этот плащ, только не мог вспомнить где. Для Люси ее плащ выглядел чересчур дорогим. Гринджи жили небогато, Люси обычно сама шила себе одежду и ходила все время в одной и той же паре коричневых стоптанных сапожек, которые были ей великоваты. У нее даже хороших лент для волос не водилось, и ей приходилось вплетать в косы самодельные ленточки и обрывки ремешков или веревок. Но сейчас на ней был длинный темно-синий плащ, спадающий с плеч элегантными складками и окутанный аурой богатства. А вот сапоги у Люси были все те же, большие и обшарпанные. Она дотопала до большой двери в сарай для лодок, где ее брат Руперт держал свои катамаранчики, которые сдавал напрокат летом, их еще прозвали «рупертами». Со знанием дела Люси повернула ключ в замке, толкнула дверь и исчезла. Септимус ринулся за ней. Внутри было темно. Септимус надел на палец кольцо дракона, и вскоре сарай озарился тусклым желтым светом. Мальчик увидел, как Люси пытается затащить катамаран на маленькую тележку. – Уходи, – прошипела Люси, заметив, что Септимус вошел в сарай. – Ты к Саймону идешь? – снова спросил он. – Не лезь не в свое дело, а? – ответила Люси, силясь втолкнуть тяжелую лодку на тележку. Септимус взялся за другой конец лодки, и вместе им удалось ее поднять. – Спасибо, – фыркнула Люси, когда Септимус ухватил тележку за ручку и помог девушке вывезти катамаранчик из сарая. Вместе они покатили лодку, выкрашенную в кричаще-розовый цвет, вдоль по улочке, туда, где плескалась во рву вода. Стоя в тени, за их потугами с неодобрением наблюдал призрак с длинным острым носом, но ребята ничего не заметили. Когда Септимус столкнул катамаранчик в реку, королева Этельдредда беззвучно топнула ногой от возмущения. Септимус вручил Люси веревку от лодки и покатил тележку обратно в сарай. Когда он проходил мимо призрака, королева, сверля его недобрым взглядом, прошипела: – Пунктуальность – добродетель, юноша. Опоздание – порок. Но из-за скрипа тележки Септимус ничего не услышал. Он вернулся ко рву и придержал лодку, чтобы Люси могла спокойно забраться в нее. Оба неловко молчали. Девушка уселась и вдруг угрюмо улыбнулась Септимусу. – Вообще-то, ты неплохой парень, – неохотно сказала она, взявшись за ручки, которые поворачивали причудливые лопасти «руперта». Септимус ничего не ответил. Люси чем-то напоминала ему тетушку Зельду, от которой он научился тому, что, если хочешь от кого-то что-то услышать, нужно быть терпеливым. Тетушка Зельда была такая же упрямая, как Люси. И Септимус просто ждал, чувствуя, что девушка явно хочет ему что-то сказать. – Мы с Саймоном чуть не поженились, – вдруг выпалила Люси. – Знаю, – вздохнул Септимус, – мне папа сказал. – Никто не хотел, чтобы мы поженились, – добавила она. – Не знаю почему. Это несправедливо! Септимус не нашелся что ответить. – А теперь все ненавидят Саймона, и он не может вернуться домой. И это тоже несправедливо! – Ну так он же похитил Дженну! – напомнил Септимус. – А потом пытался убить ее, меня и Нико. И он чуть не разрушил лодку-дракона. Не говоря уже о Марсии. Он чуть не погубил ее этим внедрением. А еще он… – Ладно, ладно, – перебила его Люси. – Совсем не обязательно все так занудно перечислять. И снова повисло неловкое молчание. Септимус решил, что больше ничего от Люси не добьется. Он отпустил веревку и оттолкнул «руперт» от берега. – Если все же увидишь Саймона, – сказал он, – передай, что его здесь не ждут. Люси показала ему язык, поставила ноги на педали и начала их вращать. Септимусу было странно это видеть: на таких лодках катались летом для забавы, а посреди темной осенней ночи Люси на катамаранчике выглядела более чем необычно. – Счастливо добраться, – сказал Септимус, – куда бы ты ни собиралась. Люси обернулась: – Я не знаю, где Саймон. Но он прислал мне записку, и я буду искать его. Где-нибудь. Септимус дождался, пока Люси на ярко-розовом катамаране не завернула за излучину и не скрылась из виду. Он еще немного постоял на берегу, слушая, как в отдалении Люси упорно крутит педали, стремясь к своей цели. И только когда Септимус наконец повернулся, чтобы пойти домой, он увидел пламя под водой. 8 Пламя под водой Это было немыслимо. Как огонь может гореть под водой? Вода была темная, и пламя мерцало в подводном течении, точно свеча на ветерке. Прямо на глазах у Септимуса оно удалялось прочь от устья улочки, двигаясь вдоль стены Замка. Выглядело это так, будто кто-то идет по дну с фонарем или факелом в руке. Ров был глубиной почти шесть метров, а пламя горело, как показалось Септимусу, где-то на уровне четырех метров. Огонь под водой… Это было так необычно, что Септимус, забыв обо всем на свете, зачарованно опустился на колени и начал всматриваться в глубь. Пламя медленно, но верно удалялось от него. Септимус даже расстроился, ему казалось, что он теряет нечто очень ценное. Он наклонился, чтобы посмотреть на это в последний раз.