— За киберпространство нужно платить, — веско возразил Нахт. — Да и многие родители дают им сумму не больше, чем побрезгует грабитель. — Возможно, ты прав, — неохотно признал Эрнест. Он часто видел беспризорников, оборванцев, да и просто — шумные ватаги подростков. А ещё — банды. Но то было в трущобах, а здесь и сейчас район был тихий. На первый взгляд. — Но, так или иначе, нужно дождаться экспертов. — За это не бойся, — мягко ответил Ганс, делая жест рукой — Я их встречу и попрошу обновлять файл дела в режиме реального времени. А ты пока ищи Белого Билли. Парень — альбинос и верховодит «базой» пятью кварталами западнее. — Очень подробное описание, — буркнул А. Н. — Не хочу портить тебе удовольствие поиска, — криво улыбнулся Нахт. — Если меня не будет — ищи в кебабной «У Ушера», на углу Парковой и Живописной. Там подают отличное местное пиво. Шагай давай. Эрнест пожал плечами. Закинул инфопланшет. Взвалил на плечи рюкзак и спокойно пошёл на запад. Мимо мастерских, тихих (и не очень) магазинов, пустошей и заколоченных домов. Изредка доносились до детектива звуки работы. Стуки, вой пилы, работающий двигатель погрузчика. В остальном — тишина. Впрочем, проём, он такой. В сабурбии, подумал А. Н., всё наверное ещё тише, чем тут. С другой стороны, отметил Эрнест проходя третий квартал, будь он безбашенным мальчишкой, именно тут бы он и обитал. Кучи хлама — в Мыловарнях их бы растащили. Безопасно — а в каких — нибудь Ямах малолетку могли легко поймать и продать на подпольном аукционе. Или просто скормить какому — то очень богатому джосеру. Несмотря на общую любовь арахнидов к тухлятине, «хозяева» или мстительные СБ регулярно проводили децимацию провинившихся в людоедстве ульев. Иного языка они, увы, не понимали. А первый Проём — это удобно. Недалеко от дома, но внимания куда меньше, плюс если совсем много времени, то можно добраться до Старого города со всеми его соблазнами и способами заработка. От чистильщиков обуви до борделей. Целевой дом Эрнест приметил издалека. Шумный недострой, имеющий явные следы доработок с применением фантазии. Канат с завязанными узлами, висящий из оконного проёма — лестница на второй этаж. Кустарная антенна для нелегального приёма связи. Обломанные грязные солнечные панели, кое — как сведённые воедино. Глубокие борозды на пенобетоне — следы мучительно перемещаемых вглубь двора паллетов. Видимо — тяжёлых Логично — иначе бы их рано или поздно своровали. Те же жители более бедных районов, иногда приносящиеся ватагами на нелетающих по старости пикапах. Не платящие «наземный сбор», вывозящие всё, что имеет хоть намёк на бесхозность. Обычно их гоняли и ссылали в рудники патрули служб безопасности. Но не всегда и далеко не везде. По привычке А. Н. сначала заложил петлю. Убедился в отсутствии «хвоста». Но уже на подходе к «базе» понял — что — то изменилось. Шума не было. Эрнест тихо выматерился. Он совершенно недооценил наблюдательность местных обитателей. Теперь нужно было действовать максимально открыто. А. Н. выбил трубку о давно покосившиеся и лишь слегка приоткрытые ворота. Поеденное ржавчиной железо гулко отозвалось. — Есть кто дома? — громко спросил детектив. Ему ответил только гулкий вой ветра. Правда, оттенявшийся громким шёпотом. — У меня есть наличка, а у вас, малые, есть наблюдательные глаза. Как вам идея с бартером? Некоторое время стояла тишина. Эрнест всерьёз подумывал достать значок. Но при здравом размышлении, результат мог удручать. И напоминать ловлю разбежавшихся под потоком плазмы джосеров. Долгую, выматывающую и не особо результативную. Поэтому он решил потерпеть. — В прятки хотим играть? Ну окей, без проблем. Поиграем в прятки. Я посижу тут. Через минут пять придёт мой друг, детектив Нахт, и мы посидим вместе. С разных сторон здания. Шепот усилился. Наконец, в проёме показался мрачный красноглазый подросток. — Мог бы сразу сказать, что ты готвэн мистера Нахта и не выделываться. — Я выделываюсь стрельбой, — бросил А. Н., расстегивая плащ. Как бы случайно, из — за жары, ведь Трио просушило поверхность и уже начинало серьёзно припекать. Впрочем, давно пора — весенний сезон уже подходил к концу. Подросток покосился на кобуру. Или галстук — он был довольно цветастым для детектива. Что — то воспринял как опасение? Возможно. Через долгую минуту, за которую умный «монокль» Эрнеста определил настоящие имя и фамилию Белого Билли, вожак, наконец, кивнул. Тут и там появились лохматые и не очень головы. Всем было до тринадцати, что неудивительно — подростки старше скорее сбегали в дерьмовые бары и дешёвые притоны, чем вот в такие «базы». Быстро оценив число и одежду, А. Н. смекнул, что тут находились отпрыски, по крайней мере, двух десятков семей. Из которых половина, как подсказывал полицейский вариант «улитки», была помечена зелёными кругами. Находились под защитой страховки «зелёного» уровня. — Итак, фараон, чего тебе нужно? — Мне так и стоять на пороге или внутрь позовёшь, как нормальный хозяин? — спокойно отозвался Эрнест. В этом была доля риска, но педагог внутри детектива ободряюще хмыкнул первый раз. Второй раз — после важного кивка Белого Билли. — Штырь, проведи безопасника в зал. Девочка в расцвете беззаботного детства выпорхнула откуда — то прямо под ноги детективу и поманила рукой. Узор её школьной формы совпадал с таковым на юбке убитой Лесли. «Приличный колледж в центре сабурбии», припомнил А. Н., заходя в дом. Сжать в карманах кастеты, осторожно пройти внутрь. Выбирая место для шага. И оглядываясь в поисках того, что может упасть под «неосторожным» движением недоросля. Бетонный блок может легко отправить в лучший из миров. Куда Эрнест не спешил. Коситься сердитым урдалебом на спускающихся кое — как по обломкам лестницы. Уважительно присвистнуть при виде «зала». Точнее — всё — таки зала. Большое кострище ограждено обломками синего, «хозяйского» камня, причём кое — где на нём проглядывались чернёные следы резьбы наммунгов. Большой «трон», некогда бывший резным креслом, сзади украшался «гобеленами» (драными ковровыми дорожками). На нём и восседал Бледный Билли, пока остальные сидели кто где. В основном — на «лавках» (два куска пенобетона и доска). Некоторые сжимали тощими губами кажущиеся гигантскими сигареты. Часть мелюзги демонстрировали смекалку, держа папиросы ножницами (чтобы запах не оставался на пальцах), кто — то поигрывал «карандашами». Беспризорники, чьи губы лет через пять станут лиловыми и начнут разваливаться на хлопья. И пытающиеся казаться ими пай — мальчики, часть из которых пойдёт на дно и даже не успеет осознать первопричину. Изнанка сытой и внешне стабильной жизни. Не была ли такой же стынущая на медицинском столе Лесли Аллен? Пришла пора узнать. — Говори, — как можно более небрежно сказал Билли, махнув рукой. Эрнест молчал. — Говори, кому сказано? — Билли, — вкрадчиво начал А. Н., — партнёр может и обидеться за неуважение. — И что тогда? — И тогда ты получишь по одной опции — ни марки гонорара, по второй — лазерный разряд в белый лоб, — детектив показательно положил руку на пока что застёгнутую кобуру. И внимательно прислушался — не решит ли кто его огреть сзади трубой? Эрнесту очень не хотелось залечивать сотрясение. — Что ж, твоё предложение меня устраивает, — медленно произнёс Билли, и А. Н. мысленно похлопал. Дрожь в его голосе была едва заметной. — Чего тебе нужно? — Информация по Лесли Аллен. Чем увлекалась, с кем виделась, что скрывала. — Это которая убита была вчера ночью? — осведомился вожак. — Она самая. — Может, мои люди чего — то и знают. Они поделятся со мной, а я — с тобой. За пятьдесят марок за факт. — Десять. Если он окажется фуфлом — ноль, — буркнул Эрнест. Через пять минут яростного торга они сговорились на двадцати за факт и сорока — за особо ценный. Эрнест сел у кострища и достал обычный, бумажный блокнот и архаичную перьевую ручку. Что должно было говорить о солидности клиента. Они с вожаком условились действовать следующим порядком — желающий рассказать что — то сначала говорил Билли. Тот озвучивал завязку, и если детектив кивал, подросток начинал рассказ сам. Первые пять рассказов оказались пустышкой. Или же — ложной пустышкой. Они подтверждали реноме приличной, образованной и вполне обычной девушки. Учёба, зал, дом, репетитор, по выходным — кофе в Новом Городе. В Старый Аллены отпускали её очень не охотно. Эрнест прекрасно понимал почему — из любой точки Старого города не больше получаса ходу пешком до Бесильни. А Бесильня — это лёгкие наркотики, алкоголь и шумные компании. Мало какой родитель спокойно отпустит дочь возраста полового согласия в такое место. После восьмого рассказа на тот же лад Эрнест выразил неудовольствие и уточнил задание: нужно было рассказать то, что не очень — то знают обычные соседи Алленов. Первые несколько раз он получал только глупые истории о несчастной любви. Глупые — и тем более правдивые, пришлось записать фамилии в блокноте. А вот дальше пошли слухи разной степени правдивости. Один парень, приблизившийся к рабочему возрасту, сообщил, что Аллены одержимы успехом, и ради этого удлинили ноги рано переставшей рости Лесли. Это согласовывалось со следами операции и модельным увлечением, но более слабо — с остальным. Несколько невнятных слухов говорили о «папике», высоком мужчине в чёрном при длинных белых (или светлых) волосах. Он иногда забирал девушку, и всегда — в стороне от сабурбии. Кое — кто пересказал под общий смех сплетню из третий рук, что Лесли связалась с подпольем окапи ради новых, ещё более длинных ног. Подумав, Эрнест заплатил и за это, поскольку здравое зерно могло найтись даже в такой байке. А вот встреченное неодобрительным гулом высказывание, что младшая Аллен баловалась фазисом и другими веществами он выделил особо, даже встав с жёсткой лавки. — Ты можешь рассказать об этом подробно, или это только слух? — Это не слух, а правда. Вано мне рассказывал в подробностях, но я их забыл. Головы присутствующих синхронно повернулись в сторону смуглого парня в лохмотьях. Он спокойно выдержал взгляды всех, включая лучший пристальный взгляд из коллекции Эрнеста. После двадцатисекундной дуэли глазами Эрнест медленно произнёс: — Два урдалебских жетона, — и подросток выдохнул. Часто заморгал и начал говорить, едва встав с места, прямо по пути к трону. Ленни «села» на фазис ещё два года назад, когда начались регулярные показы в Новом городе. Родители Вано об этом говорили негромко, поясняя сыну смену взгляда на «блуждающий». Сам Вано по заданию Ленни несколько раз носился в глубины Бесильни, где покупал «карандаши». Один раз подросток попался «Агни Корп», но патрульный раньше служил в сабурбиях, так что отделался только конфискацией груза и серией подзатыльников. Тот поход был одним из последних — три месяца назад девушка перестала его нанимать и даже запрещала говорить о наркотиках, когда Вано обходил дома в поисках работы. Пожалуй, это была самая ценная новость с того момента, как троица девочек хором рассказала о текущем (точнее — уже истёкшем) романе с неким «Ленхардом с Пустотной». В подробностях, включая описание звуков и поз. Пришлось обрывать не в меру ретивых акселератов. Выслушав совсем иссякший поток предположений, Эрнест уже собирался расплачиваться, как кто — то вскочил с задних рядов. — Я ещё кое — что знаю, мистер детектив! — Ну? — небрежно буркнул А. Н. — Ленни очень любила кофе! Дружный смех. Даже Билли поймал откровенную истерику. Но Эрнест только поднял ладонь. Дождался утихания смеха и осведомился: — Где конкретно? Одно место или несколько? — Одно, сэр. «Серый котёнок», на границе Нового со Старым. Я там часто бываю… — он густо покраснел, — с родственниками. — Понял тебя. Это не пустышка, мужик. Свою двадцатку ты честно отработал, — хмыкнул Эрнест, добавляя купюру к пухлой пачке мелочи под недоумёнными взглядами остальных. В рассказе «паиньки» была важная деталь. Стабильное хобби, о котором почему — то никто не знал. Профайл младшей Аллен не содержал выписок по оплате картой в кофейнях, и как убедился позже Эрнест — при исследовании тела в крови и кишечнике кофеин найден не был. То есть перед выходом она не нашла способ согреться кофе. Для человека со стойкой любовью к кофейням весьма необычно. — Я узнал, что хотел, — буркнул Эрнест, поднимаясь с хрустящей доски. — Спасибо за сделку, Билли. — И тебе, легавый, — хмыкнул Билли, принимая какую — то древнюю чадящую трубку у кого — то из подчинённых. Впрочем, он даже не пытался её курить — просто держал во рту для более приличного вида. А. Н. криво усмехнулся и вышел во двор. Не оборачиваясь. За ним хлопал дорогими школьными туфлями всё тот же провожатый. Бросив последний взгляд на глазеющих детей, Эрнест хмыкнул. Достал трубку, туго набил её табаком и закурил. И взял быстрый шаг с места, не обращая внимания на густой восторженный шёпот где — то за спиной. В проулке была целая прорва экспертов из центральной базы, едва ли не просеивающие воздух сканером биологических частиц. Слегка постояв и покурив, Эрнест понял — здесь и сейчас он ни разу не нужен. Поэтому — коммуникатор, выяснить местонахождение кебабной «у Ушера». Взять направление и идти, наслаждаясь хорошей погодой. У него уже роились в голове несколько «вкусных» версий. Но прежде всего он решил их озвучить Нахту. А он уже выразит свои сомнения и догадки, что поможет делу. Или же — просто буркнет в пиво, с него станется. Но в процессе длинной речи, А. Н. не сомневался, он сам обнаружит свои логические проколы. Но — только после плотного обеда. Кебабная оказалась типичным кафе сабурбии. Небольшое здание, скрывающее в себе «серьёзный» зал, кухню и микробар. Обширная площадка с тентованными столиками, зимой превращающиеся в шатры. Без «злого камня» в них, конечно, в мороз не посидишь, но нормальные заведения их имеют. Более бедные обходятся рукавами от мощных тепловых пушек. Или вовсе — угольными жаровнями. А что? Стильно и дёшево. Вторая половина весеннего сезона позволяла обходиться без таких ухищрений. Посетители спокойно ели на улице, некоторые вовсю курили. Другие — болтали, прерываясь только на пополнение пива и уборку со своего стола. Словом — оживление дешевого заведения. Любимая картина Эрнеста. При оговорке, что заведение не являлось совсем уж «дырой в стене». Это — не являлось. — Не могу понять, — вместо приветствия бросил А. Н., падая на лавку перед ковыряющим в тарелке кебаб Нахтом. — А кто работает, если столько людей тут едят? — Обеденный перерыв на дворе, трудоголик. — На дворе уже четырнадцатый час.