— И вы понятия не имеете, кто? — У нее ни разу не было случая, чтобы двое убийц работали в паре. — Своего рода подмастерье? — Вряд ли Макдональд рискнул бы раскрыть свою личность другому преступнику. Он высокомерен, но невероятно осторожен. И умен. Чертовски умен. Даже если убийца не обучал кого-то лично, он вполне мог обратиться за помощью в Интернет, где, как известно, продавалось все и вся. — Наша единственная потенциальная подозреваемая исчезла. Мы разослали информацию и объявили ее в розыск, но я не очень на это надеюсь. Я пришлю фоторобот. — Вы думаете, что этот же человек напал на вашего офицера? — На этот вопрос у меня тоже нет ответа. — Обязательно пришлите нам фоторобот, — сказала Харпер. — Я распространю его здесь и завтра свяжусь с вами, инспектор. — Буду благодарен. — Он помолчал. — Детектив? — Я тут. — Нельзя ли приставить к Шварцман кого-нибудь? В смысле, чтобы присматривать за ней. — На тот случай, если она — убийца или же, не дай бог, станет жертвой? — И то, и другое, — ответил Хэл, помолчав. Харпер стало интересно: это потому что они с Анной близки или его колебания связаны с нежеланием сказать что-то, что могло навредить другу? Так или иначе, Харрис вызывал у нее уважение. Порой недосказанная информация оказывается ценней, чем то, что говорилось вслух. Харрис был на стороне Шварцман, в этом нет никаких сомнений. Это также подсказало, на чьей стороне должна быть она сама. — Нет проблем. Как только мы закончим наш разговор, я отправлю туда кого-нибудь. — Спасибо. — Не надо меня благодарить, инспектор. Мне, как никому другому, нужен перерыв в убийствах… — Харпер помолчала. — Вы думаете, он нападет на нее? — Я не думаю, что он ее убьет, — ответил Хэл. — Насколько я понимаю, он не хочет, чтобы она умерла. Он хочет ее вернуть. — И с какой стати, черт возьми, он взял, что ему это удастся? — Это вопрос на миллион долларов. Завершив разговор, Харпер прижала палец к внутренней стороне миски, чтобы собрать крошки чипсов. За эти годы она насмотрелась на брошенных бывших. Многие напивались и устраивали дебоши, кое-кто прибегал к насилию. Один въехал на машине во французское окно дома, принадлежавшего новому парню его девушки, и раздавил кота. Харпер проработала в полиции не один год и потому знала, на какие безумные выходки способны люди. Но если сказанное Харрисом — правда, то случай Спенсера выходит на совершенно новый уровень безумия. Она позвонила в диспетчерскую, чтобы как можно скорее отправить кого-нибудь к дому Авы. Когда зазвонил телефон, она потянулась за чипсами. Увы, пакет оказался пуст. Итак, Макдональд убил двух женщин, чтобы вернуть Анну Шварцман в Южную Каролину. И что теперь? 31 Чарльстон, Южная Каролина Шварцман очнулась от мягкого шума дождя на улице. За левым глазом пульсировала острая боль. Даже с закрытыми глазами она чувствовала тьму в комнате. Запах краски. Гараж Авы. Она прислушалась к тишине. Спенсер ушел. Она жива. Одна и жива. Неужели это возможно? Анна прислушалась к своему телу. Она лежала на левом боку, спина затекла и ныла. Кисти рук слегка покалывали, кровоснабжение было нарушено. Болезненность в левом плече и локте. Колени не болели. Бедра тоже. Все это время она была без сознания. Он прикасался к ней или… хуже? Она отогнала эту мысль. Анна попыталась вдохнуть полной грудью, но руки были связаны за спиной; прижатые к бокам, они не давали сделать глубокий вдох. Она резко развела запястья в стороны, дергала и тянула до тех пор, пока веревки не врезались в кожу. Левое плечо было прижато к цементному полу и болело от трения о твердую поверхность. Шварцман собралась с духом и открыла глаза. И сразу же зажмурилась от боли, как будто ей изнутри прокололи глаза. Единственный свет исходил от голой лампочки под потолком. Пальцы нащупали нижний край толстовки, талию спортивных штанов. Она была одета. Анна закрыла глаза и сморгнула пятна желтого света. Пошевелила связанными за спиной пальцами и обнаружила под собой что-то мягкое и фланелевое. Старое одеяло. В правую голень упиралось что-то металлическое. Анна повернула голову и увидела молнию. Спальный мешок. Она почувствовала запах дыма и чего-то, от чего у нее защипало в носу. Это напоминало медицинский спирт. Спенсер прижал к ее лицу ткань, едко пахнущую хлороформом. Как только глаза привыкли к свету, Анна медленно обвела взглядом углы комнаты, обнаружив, что лежит на том же самом месте. Она вытянула шею в поисках Спенсера, упивающегося ее ужасом. Ждала, когда из угла появится его силуэт… Но он не появился. Потребовалось несколько минут, чтобы убедиться, что она действительно одна. Зачесалась щека. Шварцман пыталась почесать ее о плечо, но не смогла дотянуться. Она кричала и дергалась, пытаясь развести руки в стороны, пока не выбилась из сил. Кожа на запястьях лопнула и закровоточила. — Помогите! — позвала она. — Боже, пожалуйста… Помоги мне! И забилась в прерывистых рыданиях, похожих на икоту. Представив себе, как он наблюдает за ней, Шварцман прекратила борьбу. С каким наслаждением он смотрит на ее трепыхания! Но больше она не доставит ему подобного удовольствия. Успокойся. Хорошенько подумай. Нужно переместить веревку так, чтобы та была впереди. Тогда она могла бы развязать узел зубами. Анна сдвинула веревку вниз по спине и попыталась дотянуться руками до ягодиц. Получилось проделать примерно половину пути, когда что-то натянулось у ее живота. Веревка была привязана к ее талии. Ава тоже была привязана к столбикам кровати… Шварцман вскрикнула. Но тотчас закрыла рот, ожидая услышать его смех. Она была беспомощна. В ловушке. В очередной раз. На протяжении всего их брака Анна чувствовала себя в клетке. Спенсер хотел знать, куда она идет, с кем встречается. Но теперь он поймал ее, накачал наркотиками и связал. Хуже того, она облегчила ему задачу. Сыграла ему на руку. Анна подтянула колени и сгруппировалась в плотный комок. Он еще не закончил. Это было бы слишком просто. Все эти годы он ждал… лишь затем, чтобы оставить ее здесь одну? Судя по всему, это еще не конец. Но и она тоже не закончила. Привстала на колени, чтобы лучше разглядеть помещение. На бетонном полу, на расстоянии примерно пяти футов от нее, лежал ее сотовый. Идеальным образом вне досягаемости. Спенсер знал, что у нее есть телефон. И он оставил его ей. Стараясь не обращать внимания на жжение в запястьях, Анна представила, как окунает руки в ледяную воду, и поползла вперед на коленях. Каждое движение отдавалось острой болью. Анна подавила приступ отчаяния. Сделала три вдоха и снова представила себе ледяную воду. Боль немного утихла, пульсация в голове слегка притупилась. Она ползла вперед, сокращая расстояние до телефона. Спенсер сказал, что не отпустит ее. Сказал, что рак ее убьет, как будто он контролировал болезнь, как злого пса, которого спустит на нее, если она не останется с ним. Эта мысль хорошо показывала, насколько он заблуждается. Обычно Спенсер бывал расчетлив. Как ей хотелось, чтобы он не знал про ее рак! Хуже всего было то, что он являлся единственным, кто знал о нем. «Двигайся вперед, — приказала она себе. — Сделай следующий шаг. Будь сильной». Вдохнув полной грудью, Анна сосредоточилась на центре своего тела. Она могла дышать, двигаться — и не останавливалась до тех пор, пока не доползла до телефона. Затем медленно повернулась и откинулась назад, чтобы схватить его обеими руками. Сдвинув руки к левому боку, вытянула шею, чтобы увидеть рядом с талией экран. Получилось! Она видит экран. Но прежде чем позвонить в полицию, нужно проверить получившуюся запись. Глубоко вздохнув, Анна ввела пароль. Она ведь записала Спенсера. Экран ожил. Она увидела фоновый снимок — вид на океан с ее любимой пешеходной тропы — провела по экрану большим пальцем и нашла значок камеры. Там будет видео. Оно должно быть там… Но его там не было. Последним снимком в фотогалерее был портрет Терри Стайн, нарисованный полицейским художником. Она прокрутила назад, затем снова вперед. Плечо болело из-за скрюченной позы. Телефон выскользнул из рук и со стуком упал на цементный пол. Подавив застрявшее в горле рыдание, Анна, морщась от боли, наклонилась назад, чтобы поднять его. В надежде, что видео все же появится, еще раз проверила изображения с камеры. Видео по-прежнему не было. Рыдая, Анна наклонилась вперед и, опустив голову на цементный пол, зажмурила глаза, чтобы не расплакаться. Держись. Она глубоко вздохнула и снова села. Стоя на коленях, направила луч телефонного фонарика от себя, освещая пространство гаража, и внимательнее осмотрела помещение. Оглядела стены и пол, ожидая увидеть записку, но ничего не нашла. Часы показывали 8:57. Анна посмотрела на гаражную дверь, проверяя, не видно ли под ней света. Когда она спустилась в гараж? Как долго была без сознания? Спенсер держал ее железной хваткой, сжимая одной рукой ее горло, а другой — собственный бицепс. Анна поняла это по тому, с какой легкостью он усиливал давление. Но простой удушающий захват не мог ее вырубить, тем более надолго. Должно быть, он использовал хлороформ или что-то подобное. Похоже, придется позвонить в полицию. Или Харпер. Но Анна не хотела, чтобы ее застали такой. Хотела освободиться от пут до того, как позвонит в полицию. Выбраться отсюда. Избавиться от веревки. Для этого нужно найти какой-нибудь инструмент и разрезать ее. Здесь наверняка что-то будет. Конечно. Ладно. Пора вставать. Поджав пальцы ног, Анна попыталась вновь встать на ноги. Ей это почти удалось, но в последний момент, не сумев удержаться, она повалилась на левый бок. Подавив крик, уткнулась лбом в край спального мешка, который, по счастью, оказался в пределах досягаемости. Затем наклонилась вперед и, работая ногами, снова попыталась встать — на этот раз успешно. Подсвечивая фонариком, Шварцман направилась к верстаку. Где-то должен быть инструмент, которым можно перерезать веревку. Пусть Спенсер не надеется, что она позволит найти себя такой — беспомощной жертвой. Она не беспомощна. Анна нашла беспорядочную массу старых удлинителей и телефонных шнуров, гвозди и монтировку. Повернулась спиной к верстаку и неловкими рывками вслепую открыла верхний ящик. Старое дерево сопротивлялось ее усилиям. В ящике лежали шпагат, клей, кисти, допотопная дрель и стопка старых вешалок из местной химчистки. Второй ящик был расположен слишком низко, чтобы дотянуться до него, не вставая на колени, поэтому она просунула мысок кроссовки под ручку и потянула. Малярные валики, кисти и палочки для перемешивания краски. Один молоток, несколько отверток, все до одной с крестообразной головкой. Анна ходила по комнате, ногой отшвыривая вещи в сторону, выискивая глазами что-нибудь такое, чем можно было бы перерезать веревки. На краю одного из шкафов был закреплен большой металлический зажим с грубым краем, который можно было попытаться использовать. Работая в устойчивом ритме, Анна энергично вдавливала свои путы в металл до тех пор, пока не начала задыхаться. Затем отвела руки в сторону и посмотрела на свои успехи. Веревка была целехонькая. Двигаясь вдоль поверхностей гаража, Шварцман продолжила поиски. Ничего острого. Ни садовых ножниц, ни обычных, ни даже обыкновенного лезвия. Потом она вспомнила. Разбитая лампа Авы.