— Хочу верить, — признался он. Женщина, которую Харпер встретила сегодня, была собранной, решительной, стойкой. Детектив понимала: Анну Шварцман лучше не судить по ее поведению в морге. Но восемнадцать ножевых ранений?.. — То есть если она этого не делала… — Возможно, это подстроил он. Макдональд. Харпер переварила теорию. Сообщник. Двое мужчин работают вместе. Мотив Макдональда был связан с Анной Шварцман, но как насчет сообщника? Зачем резать ножом полицейского? Для некоторых это было просто в удовольствие… С Интернетом несложно было предположить, что Макдональд мог найти кого-то, кто был готов выполнить за него грязную работу. Но почему именно этот офицер? — Патрульный и Шварцман — между ними что-то есть? — Не знаю, — честно ответил Хэл. — Никто вроде так не думает, но… — Но ведь мотив наверняка имелся, не так ли? Если вы считаете, что Макдональд хотел разделаться с ее приятелем? — спросила Харпер. — Может быть. «Восемнадцать ножевых ран», — записала Харпер. Каким чудом, черт возьми, этот парень остался жив? Ей было страшно спросить. Она повидала в жизни достаточно, чтобы знать, в каком он сейчас состоянии. — Единственная проблема с этой историей в том, что, устроив убийство в ее доме, он выставил Шварцман подозреваемой, — сказал Хэл. — Верно, — согласилась Харпер. — Предположим, что у нее нет мотива убивать вашего офицера. — Никакого. — У вас есть какие-либо свидетельства того, что в этом замешан кто-то еще? — Самая весомая улика — наличие в квартире сильного газа. Анестетик общего действия. Лаборатория вычисляет скорость рассеивания, чтобы определить концентрацию во время атаки. — Трудно ударить кого-то ножом, будучи под газом. — Верно. Наркотик, помимо прочего, нарушает зрительно-моторную координацию. Мысли Харпер вернулись к офицеру. Она должна была спросить. — Как он? Тот полицейский? — Она осеклась. Он один из них. — Он выживет? — Он в стабильном состоянии. Она представила себе раненого копа в больничной палате, подключенного к машинам и трубкам. Будь он в сознании, у инспектора было бы больше ответов на нужные вопросы. — Но вы не можете поговорить с ним? — Нет… — Хэл вздохнул. — Он под сильным обезболивающим. Доктора надеются, что завтра он очнется. Когда Харпер встретила Анну Шварцман, та гордо вскинула подбородок. Это был признак внутренний силы. Ничто в ее внешности даже не намекало на то, через какой кошмар она прошла. Проснуться среди ночи и увидеть того, кого она почти не знала… А затем обнаружить, что он истекает кровью. Немыслимо… — Вы спросили Анну, почему, по ее мнению, этого парня ранили? — Шварцман? Когда я ее видел, она была в шоке. Единственное, что пришло ей в голову, — это то, что они ужинали вместе. Совершенно случайно. Просто оба оказались в одном ресторане. — Это кажется вероятным? — Все это кажется маловероятным, но у меня нет причин думать, что она солгала. По крайней мере, об этом. Харпер попыталась представить себе мужчину, который мог бы организовать подобное лишь потому, что его бывшая случайно с кем-то поужинала. Наверное, в этих отношениях все-таки кроется нечто большее, чем говорила Анна. — Я не разговаривал с ней с ночи, когда произошло нападение, — сказал Хэл. — И не знаю, слышала ли она о том, что Кен Мейси — так зовут офицера, — похоже, выживет. Черт, она может даже думать, что она подозреваемая… — А она подозреваемая? — Пока мы не найдем кого-то еще — да, она единственная подозреваемая. У Харпер перехватило дыхание. — Я знаю лишь то, что она улетела к вам. Что сродни самоубийству. Она многого не договаривает. Она… Хэл умолк. Держа наготове ручку, Харпер ждала. Ей нужно знать, какая она, Анна Шварцман. Если этот Макдональд преследовал ее, он также был первым подозреваемым в двух убийствах на ее территории… — Инспектор? — Вообще-то я не знаю, какая она. Напугана — да, безусловно, но до странности решительна. По голосу было понятно, что Хэлу Харрису Анна Шварцман небезразлична. Он уважает ее. Он тревожится за нее. — У меня такое чувство, что Макдональд уже не в первый раз делает что-то подобное. Харпер села прямо. — Вы хотите сказать, что он убивал и раньше? — Нет. Возможно, это первое его убийство, но он много лет ее запугивал. И он явно способен на насилие. Многое из того, что я знаю, было сказано конфиденциально, поэтому я не могу вдаваться в подробности… — Я понимаю. Брак, который держался на насилии. Харпер давно перестала удивляться тому, как сильные женщины позволяли мужчинам превращать себя в рабынь. — Последние события предполагают серьезную эскалацию насилия, — продолжил Хэл, — но не совсем ясно, что ее спровоцировало. Возможно, что-нибудь в убийстве Авы Шварцман поможет в этом разобраться. — Вы упомянули одно здешнее убийство; но вы в курсе, что их у нас было два? — Два? — переспросил Харрис таким тоном, будто его горло сдавили тисками. — Да, — подтвердила Харпер. — Первой была убита женщина по имени Фрэнсис Пинкни — ее одурманили хлороформом и сбросили с лестницы. Она сломала себе шею. — И на первый взгляд это было похоже на несчастный случай? — Да. Если б не наш коронер, уловивший запах хлороформа, а также странное поведение собаки, которая необъяснимо молчала, это могло сработать. — Но капитан Браун сказал мне, что Ава Шварцман была задушена, верно? Убийца пытался представить это как несчастный случай? — Отнюдь нет. Образ хрупкого тела Авы, привязанного к кровати, неожиданно всплыл в ее сознании. Харпер попыталась отогнать его. — Вообще-то убийство было довольно жестоким. Ее привязали к столбикам кровати, и преступник задушил ее, сидя у нее на груди и зажав ей нос и рот. После чего оставил тело как было, не отвязывая. — Инсценировка. — В каком-то смысле, — согласилась детектив. Она изложила свою теорию о том, что женщины обменялись ключами от дома, добавив, что полиция так и не нашла ключ Авы в доме Фрэнсис Пинкни. — Он убил ее, чтобы получить доступ к Аве, — сказал Хэл шепотом. По плечам и спине Харпер тотчас пробежал холодок. — Как была убита ваша жертва? — Захлебнулась. А потом ее красиво уложили на кровати. Утопление, сброшенная с лестницы женщина, удушение… Три убийства, одно за другим, но без очевидной закономерности или цели в каждом конкретном случае. Харпер Лейтон отказывалась понимать это. — Другое убийство… напомните, как звали жертву? — Фрэнсис Пинкни, — повторила Харпер. Ее мучил вопрос, как долго имя Фрэнсис будет сопровождаться в ее голове картинкой бездыханного тела на ступеньках лестницы с шеей, вывернутой под неестественным углом. Со временем картина потускнеет. Они всегда тускнеют. Но никогда не исчезают полностью. У нее в голове до сих пор стояли картины самых первых убийств. — Метод менее личный, нежели два других? — спросил Хэл. — В целом да, — согласилась Харпер, радуясь возможности увести разговор от Пинкни. — Ава Шварцман была задушена. Ваша жертва захлебнулась… — Она задумалась об этих двух смертях. — Оба случая связаны с дыханием. Он не давал им обеим дышать. — В нашем случае это сделал кто-то за него.