Я никогда не говорил правду о моих отношениях с Рейчел Хопкинс и о том, что был с ней в лесу в ту ночь, когда она умерла. Я думал, что знала только Зои, но выходит, что Хелен Вэнг тоже. Теперь они обе мертвы. Ничего хорошего в этом нет, как ни посмотри. Даже я стал сомневаться в себе. В детстве у меня был воображаемый друг. Я обвинял его, когда совершал провинность, но так поступали многие дети. Это не значит, что теперь я притворяюсь невиновным. Я не убивал сестру. Когда умерли родители, я долгое время отказывался это принимать. Иногда я до сих пор так делаю. Но я не смогу забыть, как Зои лежит в ванне в окровавленной воде с перерезанными запястьями и зашитым глазом. Что бы она ни делала или не сделала, никто не заслужил такой смерти. Те, кто совершил это, — монстры, я намерен найти их и разобраться с ними по-своему. Но сначала надо убедиться, что Анна в безопасности. Я в десятый раз набираю ее номер. Снова сразу же включается автоответчик, как будто села батарейка или телефон выключен. Я был женат на ней десять лет и знаю, что Анна никогда не выключает мобильный. Мне надо найти ее, но я оставил машину у дома Прийи. На блюдечке в холле вижу ключи Зои и иду к входной двери. — Куда-то собрались? — спрашивает Прийя, возникнув словно из ниоткуда. — Просто хотел выйти подышать свежим воздухом. — Хорошо. — Она кивает и пропускает меня. — Не уходите далеко. Даже она, похоже, сейчас меня в чем-то подозревает. Я выхожу в палисадник, жадно глотаю холодный ночной воздух и все еще пытаюсь протрезветь. Вижу, что Прийя наблюдает из окна, как я закуриваю. И только когда я вяло машу ей, отходит назад и опускает занавески. Как только она скрывается, сажусь в машину Зои и как можно быстрее выезжаю задним ходом. Сначала я еду в гостиницу. Стучу в дверь, но администраторша спит. Вижу, что она положила голову на руки на стойке, длинная каштановая коса напоминает веревку. Я стучу немного сильнее, и она смотрит в мою сторону. Затем встает и не спеша идет ко мне. В маленькой тощей ручке она держит большую связку ключей, но, похоже, не горит желанием их использовать. — Мы закрыты, и у нас нет свободных мест, — медленно произносит она за стеклянной дверью. Непонятно, по какой причине — или она не владеет языком, или считает, что я не пойму. Показываю ей свой жетон, и она впускает меня. — Мне надо поговорить с одним из ваших гостей по срочному делу. Сама просьба ужасает ее. — Не знаю, можно ли мне будить людей посреди ночи, — говорит она, и ее лоб пересекает серия безобразных линий. — Вы, вероятно, не можете, но зато я могу. Ее зовут Анна Эндрюс. — Она была здесь! Женщина смотрит на меня сияющим взглядом, словно только что угадала правильный ответ в игровом шоу. — Прекрасно. В каком она номере? — Ее здесь нет. Гостиница переполнена. Мое терпение на пределе. Кричать на девушку не хочется, но приходится повысить голос: — Ничего не понимаю. Вы только что сказали, что она была здесь. — Была. Примерно час назад. Она думала, что ей забронировали номер, но кто-то отменил бронь. И они ушли. — Они? — С ней был мужчина. Мне показалось, что у него был вариант, где им остановиться. Этот скользкий оператор, без сомнения. Я знал, что с ним что-то не так. — Спасибо, вы мне очень помогли. Я дважды объезжаю город в поисках уродливой синей машины съемочной группы, в которой, полагаю, они передвигаются — ведь Анне до сих пор не вернули ее машину. Останавливаюсь на первом светофоре и проскакиваю второй. Затем за неимением лучшего варианта еду к дому ее матери. Я знаю, как Анна ненавидит приезжать сюда, но, если в гостинице не было мест, может быть, она решила провести там одну ночь. Стучу в дверь и жду, что в передней спальне зажжется свет. У матери Анны много проблем, но она пока что не глухая. Не получив ответа и не обнаружив признаков жизни, заглядываю под цветочный горшок, но ключ куда-то делся. К счастью, несколько недель назад я сделал запасной — мной всегда владела странная страсть коллекционировать множество комплектов ключей на случай, если они понадобятся — а поскольку память моей тещи ухудшается со страшной скоростью, я решил, что так будет правильно. После нескольких попыток нахожу нужный ключ, он входит в замочную скважину, и я внутри. Включаю свет и, к своему изумлению, повсюду вижу груды коробок. — Из этого дома меня вынесут только вперед ногами, — вот что всегда отвечала мать Анны, когда ей говорили, что пора переезжать. Я думал, что она держится за этот дом из сентиментальных соображений — возможно, воспоминания о муже, — но Анна всегда настойчиво это отрицала. Родители Анны явно расстались не по-хорошему — отец ушел от них и больше не вернулся. Ни Анна, ни ее мать никогда не говорили о нем, и в доме не было его фотографий. По ее словам, прошло так много лет, что она не уверена, что узнала бы своего отца, если бы встретила на улице. Я пробую выключатель, но он не работает, и включаю фонарик на телефоне — мне надо проложить себе дорогу через весь этот бедлам в заднюю часть дома. Захожу на кухню, сам точно не зная, что ищу, и меня шокирует жуткий беспорядок. Повсюду грязные чашки и тарелки. Несмотря на темноту, различаю заднюю дверь и осколки на полу. Кто-то разбил стекло, чтобы забраться внутрь. Я взбегаю вверх по лестнице и открываю дверь в комнату матери Анны, но там никого нет. Постель аккуратно расстелена, но в ней никто не спал. Я закрываю дверь — хочу оставить все так, как есть. Затем иду обратно в комнату, которая когда-то была комнатой Анны. Она также пуста. Я уже было собрался уходить, как слышу хруст — внизу кто-то ходит по разбитому стеклу. Встаю за дверь спальни и замираю совершенно неподвижно, затем слышу, как этот человек медленно идет из кухни через столовую и поднимается по лестнице. Роюсь в карманах и вглядываюсь в темноту, но не могу найти, чем защититься. Затем слышу, как кто-то открывает дверь первой спальни — дверь скрипит в знак протеста — и крадется по лестничной площадке в мою сторону. Как только человек входит в комнату, хлопаю дверью ему по лицу и бросаю его к стене, рост дает мне явное преимущество. Тело тяжело падает на пол, я включаю свет и прихожу в шок от увиденного. Я не ожидал встретить того, кого знаю. Она Четверг 00.55 — Ты говоришь, что я знаю твою жену. Что ты хочешь этим сказать? — Ты серьезно? — спрашивает Ричард, его лицо выражает сплошное недоумение. — Серьезней некуда, — отвечаю я и сразу же сожалею о своих словах. Он качает головой и смеется. — Вау. Как так получается, что ты, похоже, никогда не знаешь, что происходит в жизни других людей? Ты действительно до такой степени занята собой? Мы знакомы много лет, мы с тобой спали, а ты ничего обо мне не знаешь? — Кое-что знаю. Ты беспрерывно говоришь о своих детях, и я смотрю их бесконечные фото, снятые тобой. Кто твоя жена? — Кэт. — Какая Кэт? — Кэт Джонс. Ведущая Дневных новостей, которые раньше вела ты. Она только что вышла из декретного отпуска. У нас даже одинаковые фамилии. Хотя я считаю эту фамилию немного простоватой, вроде меня самого. — Ты женат на Кэт Джонс? — Понятно, что она мне не совсем по зубам, но зачем об этом говорить. — Почему ты никогда мне этого не рассказывал? — Я… думал, что ты знаешь. Все остальные знают. Это не секрет. Половина отдела новостей или спит, или состоит в браке друг с другом, и я не очень хорошо слежу за последними сплетнями, но мне все еще трудно в это поверить. Это по ее вине я здесь, не только потому, что она вышла на работу, но и потому, что Кэт на глазах у всей группы предложила мне освещать эту историю. Она настаивала, если я правильно помню, словно знала, что я не хочу ехать в Блэкдаун. Но она никак не может знать, что я имею отношение к этому месту. Никто не знает. Я никогда не говорю с коллегами о личной жизни; возможно, по этой причине я редко знаю что-либо о них. — Ты должна была знать обо мне и Кэт, — продолжает Ричард, качая головой. — Ее преследовал один тип, я обнаружил его в саду за домом вскоре после рождения нашей первой дочки. Я думал, что эта история известна всему отделу новостей. Он зашел на частную собственность и пытался заснять, как Кэт кормит ребенка грудью, а когда я пару раз ударил его кулаком, меня обвинили в нанесении тяжких телесных повреждений. Ты можешь в это поверить? Даже не знаю. Я вообще не знаю, что мне думать. Все, что я знаю именно сейчас, — я не хочу входить в этот дом. — Можно быстро позвонить с твоего телефона? — спрашиваю я. У меня возникла странная и неожиданная потребность поговорить с Джеком. — Я же сказал тебе в гостинице, что не могу найти свой мобильный. Думаю, Кэт наверняка звонила мне, чтобы сказать, что она едет сюда, но я не получил сообщения. Или я потерял телефон, или его кто-то украл. В любом случае у меня есть зарядное устройство, так что можешь взять его, когда мы войдем внутрь. Ричард выходит из машины, подходит к пассажирскому сиденью и открывает мою дверь. — Ты выходишь или будешь спать в машине? Я не отвечаю, но неохотно иду за ним к дому. В темноте трудно понять, куда мы идем. Полумесяц робко освещает нам путь, а под ногами шуршат опавшие листья и хрустят ветки. Найти дорожку невозможно, поскольку, судя по всему, много лет ее никто не подметал и вообще не занимался садом. Похоже, это место очень давно заброшено. — Странно, — произносит Ричард. — Что? — Здесь еще одна машина. Я вижу спортивную машину, о которой он говорит, но никак не комментирую. Мне все в этой ситуации кажется странным. Мы продолжаем идти по дорожке, и теперь я могу лучше рассмотреть дом. Он выглядит как декорация из фильма ужасов: старое деревянное здание, обвитое плющом, окна напоминают глазницы. За ними — сплошная темнота, но ведь сейчас очень поздно.