– Уходят, вашвысокобродий! – крикнул Лазар, показывая рукой на несколько серых фигур в отдалении. – Не уйдут! С той стороны Лужинские в горах сидят, мы их как раз к ним и загоним. Вы постреливайте, главное, чтобы они вас услышали. И живым кого-нибудь постарайтесь взять! Пластунский десяток ушел в погоню, а Алексей спустился к тому камню, за которым был тот стрелок, что только недавно бил в него из нарезного ствола. Готов! Лешка перевернул труп на спину. В середине груди виднелось входное отверстие. Пуля калибром в шесть с половиной линий (16 мм) не оставляла противнику никаких шансов. – А ты ведь не из местных, – пробормотал Лешка, разглядывая лежащего на камнях человека. Светлое, чистое лицо, нос с горбинкой, голубые, широко открытые и застывшие глаза. На камне лежал такой знакомый Алексею штуцер. – Вот это да! Так это же итальянец! Именно два таких же, как и этот, уже были сейчас на вооружении роты. Массивный, удлиненный ствол, а в нем множество глубоких нарезов. Целых четыре откидных целика и тонкая латунная мушка на срезе ствола. Оружие просто идеальное для дальнего выстрела. Один только есть у него недостаток – это очень долгая перезарядка. – Вот она-то тебя и подвела, сударь или месье, – пробормотал Лешка, осматривая патронную сумку и карманы. – Пока ты вколачивал своим молотком пулю, пришлось-таки тебе немного открыться. Ну что, все как обычно: кошель, батистовый надухаренный платок с вышитым вручную золотыми нитками вензелем. Так, здесь два пистолета и дорогой кинжал с тонким лезвием. – А это что? – в его руках был трубчатый футляр, обтянутый бархатом. Алексей открыл его крышку. – Ого-о! – в его ладони лежала раздвижная подзорная труба в три колена. Не такая, конечно, хорошая, как у Алексея, пожалуй, чуть-чуть хуже, но все равно очень дорогая и редкая в этом времени вещь, стоящая целое состояние! – Макарович! – крикнул он вниз. – Пришли сюда людей, пусть они все склоны вокруг обыщут и все, что найдут, к подножию горы, к самой дороге спустят! Лешка, перепрыгивая через валуны и чуть не срываясь, заскользил вниз. Туда, где на дороге остановилась колонна и где вражеская пуля нашла его Цыгана. – Ну? Дышит? – Алексей упал на корточки перед лежащим. – Дышит, ваше высокоблагородие, – подтвердил Ленька. – Хрипло, правда, прерывисто, но дышит и тихонько постанывает. Пуля ударила в Лужина с четырех сотен шагов. Она пробила кожаный ремень гренадного подсумка, мундир и, сломав ребро сзади, со спины справа, ушла дальше в тело. Алой, пузырящейся крови из раны пока не было. «Лишь бы она внутренние органы не пробила», – думал Алексей, осматривая входное отверстие. – Великий хан, прошу прощения, но дальше по этой дороге вам ехать пока что никак нельзя. Где-нибудь за камнем вполне может затаиться недобиток. Да и впереди нас на этом пути находится большой завал. – Я понял тебя, – кивнул Шахин Герай. – Тогда мы выйдем обратно тем же путем на степной участок и потом проследуем окружным путем в Кафу. Я в долгу перед вами и вашими солдатами, майор. А я никогда не забываю свои долги. Постарайтесь спасти вашего героя, кивнул он на тяжело дышащего Лужина. Эй, не упустите этого! Тохтар, ты лично своей головой за него отвечаешь! – кивнул он на окровавленного и связанного третьего сотника. – И оставь здесь с русскими два своих десятка. Если им потребуется помощь от местных, то пусть они говорят с ними от моего имени! – Скобелев, седлайте коней, вы продолжаете охрану хана, – скомандовал своему офицеру Егоров. – Господин майор, ну как же я вас тут оставлю?! – возразил разгоряченный боем Сашка. – Тут ведь еще по горам нужно гоняться за этими. – Господин прапорщик! – повысил голос Лешка. – Выполняйте приказ! Рота в вашем лице и в лице ваших солдат продолжает исполнять возложенную на нее командованием задачу. А гоняться по горам за недобитками пока будут другие. Господину бригадиру обо всем, что тут было, в Кафе доложитесь и скажите, что мы его тут на этом самом месте ждать будем. Есть для него у нас кое-что интересное. – Есть продолжить охрану, господин премьер-майор! – посмурнел лицом Сашка. – Доложусь их высокородию. – Плутонг, по коням! Через пару минут цокот копыт о камни горной дороги стих вдали. Нужно было срочно спасать Лужина. Не вынь сейчас пулю и не обработай как следует рану, и Цыгана точно можно будет здесь же хоронить. А пока Алексей перебинтовал длинной льняной полосой ткани руку Гусева. – Удачно она прошла, Сергей, – прошипел он, зажимая зубами узелок от перевязи. – Чуть-чуть бы вбок, и кость могла задеть. А так только лишь кожу с мясом немного зацепило. – Макарович, разжигай костер. Ночевку здесь, на дороге, прямо среди скал будем делать! – Ленька, ты бери пятерку, два десятка приданных нам татар и лети шементом в тот аул, где мы давеча ночевали. Быстро тащите сюда пару котлов и побольше чистой ткани. Да, заскочи еще к местному кузнецу, спроси железного инструмента, только помельче. И, если есть, какие-нибудь клещи с удлиненными челюстями. Найдутся – тоже их тащи сюда. Такие иногда бывают, правда, вряд ли их в сельской кузне удастся разыскать. Соберешь все и галопом сюда. Если давать чего-нибудь не будут – скажи, что это повеление самого хана и сейчас он, разгневанный, лично сюда подъедет. Думаю, все тут же и решится. Держи серебро, чтобы они посговорчивее там были, – и он кинул барабанщику свой кошель. – Не торгуйся, главное, поскорее обернись! Да тебе и татары там помогут, – кивнул он на оставленных Тохтаром всадников. Подпрапорщик Лужин в это время пришел в себя и, лежа на груди, тихо постанывал. – Терпи, Федор, терпи, дорогой, – успокаивал его Алексей. – Сейчас только вот пулю у тебя вынем, немного подлечим, и будешь ты у нас опять как новенький! – Побольше огня нужно будет, Макарович, – попросил он сержанта. – Сушняка пусть ребятки наготовят. Мне кипятка много потребуется. Да и для ночной караульной службы он ведь нам тоже сегодня понадобится. Через час на кострах уже грелась в котлах вода, а Алексей, расстелив чистую ткань, готовился раскладывать на ней все имеющиеся у него инструменты. – Ну вот что я не взял с собой Спиридоновича? – корил он в какой уже раз себя. От подлекаря Фрола толку здесь было мало, так, если только рану перевязать, руку или ногу лубком зафиксировать, ну и прочее по мелочи. Для серьезной операции он сейчас явно не годился. Один лишь плюс – это то, что солдат крови не боялся. Но тут и Леонид мог быть в помощниках, с его-то цепкими и натренированными пальцами барабанщика. – Да и я ведь не хирург! – вдохнул майор. Да-а, а привезенные клещи были явно большими. И Лешка бросил их вслед за трофейным и за своим личным кинжалом в кипящую в котле воду. Туда же булькнул шомпол, игла и шило для пробивки затравочного отверстия ударного ружейного замка. – Нужно будет озаботиться и ввести в каждый плутонг должность подлекаря-санитара, – рассказывал он сидящему рядом бледному поручику. – И научить их всему, чему только в медицинском деле возможно. Чтобы они в полевых условиях даже простейшую операцию самостоятельно делать умели. Видишь, вот как сейчас, лекарей с нами рядом нет, а у нас на руках тяжелораненый. Мы даже наличием соответствующего инструмента на этом выходе не озаботились. Это все я виноват! – продолжал корить себя Алексей. – Успокоился, войны большой нет, так, только мелкие стычки идут, а вот же, на тебе! – кивнул он на лежащего на подстилушке и постанывающего раненого. – Наука мне наперед будет, Серега. Макарович, собери у всех унтеров фляжки с крепким настоем, они мне сейчас понадобятся, – попросил старшего сержанта Егоров. – Ну что, братцы, приступаем, помолясь?! – Пей, Федя, пей, – уговаривал Цыгана Афанасьев. – Когда еще вот так вот в тебя хмельное чуть ли не насильно будут заливать? Вашвысокобродие, я стопки три в него уже вбухал, может, теперяча и хватит уже? Слабенький он совсем, вон, стал. – Ага, я думаю, достаточно, – согласился с ним Егоров. – Давай-ка сюда мне все остальное! В походный котелок влили остатки из фляжки. Туда же булькнули крепкий настой тысячелистника и еще из одной. – Нить с иглой туда клади и весь тот мелкий инструмент, что уже в кипятке проварился! – скомандовал он Леониду. – Руки свои все ли хорошо крепким хмельным промыли? Вася, а ну иди еще Фролу на них полей, чего-то не внушают они мне доверия! Ну и что это за подлекарь с такими вот грязными ногтями?! Наконец все было готово к началу операции. – Федя, Феденька! – потрогал он лежащего на груди раненого. – Спит он, ваше высокоблагородие, – прислушался к дыханию разведчика Кудряш. – Умаялся, изболелся, сердешный, а тут водочки хлебнул, вот его и сморило. – Так, удерживайте его крепко-накрепко братцы, чтобы он, не дай Бог, не дергался, – распорядился Алексей. – Сами понимаете, то место, куда пуля вошла, оно очень опасное, тут и печенка, и легкое – все рядом. Никак нам нельзя их потревожить. Четверо самых крепких егерей прижали к земле конечности Цыгана, а здоровенный Кудряш зафиксировал его спину в поясничной части. – Ляксей Петрович, можно я только глядеть не буду? – просипел Ваня. – Ладно, глаза прикрой, – согласился с ним Егоров. – Ты, главное, держи его крепко. – Вася, а ты потом ему палочку в рот вставь, чтобы он зубы себе от боли не раскрошил или, не дай Бог, язык не прикусил. Да ты и сам помнишь, как у тебя со спиной в свое время было. Ну что, начали, братцы! Алексей острым ножом распорол до самого ворота доломан и исподнее. – Спиртус мне сюда! – и он начал тоненькой струйкой проливать вокруг раны, а потом и ее саму. – Тише, тише, Федя, – приговаривал он, заслышав стоны раненого. Отвернитесь, кто крови не выносит! – и острейшим кончиком кинжала подсек с двух сторон входное отверстие. Кровь брызнула из-под лезвия, а Лужин начал выворачиваться из держащих его рук. – Крепче его держите, олухи! – взрыкнул командир. – Крепче, я вам сказал! Вот так, вот так, осторожно! – и потихоньку, по самой малости он просунул в раневой канал кончик шомпола. – Есть пуля, недалеко совсем она, – с удовлетворением пробормотал командир. – Держите, держите его, не давайте брыкаться! – крикнул он подручным. – Еще немного, вот та-ак, – и наконец, подковырнув свинцовый цилиндрик, Алексей кивнул Леньке: – Тащи! Что есть сил тащи его! Ну нет у нас, братец, хорошего инструмента для ее захвата. Одна надежда только лишь на твои крепкие пальцы! – и расширил, как только мог, рану. Побледневший барабанщик ухватился щепоткой за что-то твердое, сжал зубы и медленно, с натугой, под крики Цыгана вытащил большую штуцерную пулю. – Уф! Полдела сделано, – выдохнул Лешка. – Теперь чистим раневой канал, чтобы никакая грязь, материя или обломки кости там не остались. Эта работа заняла достаточно много времени. Но больших сложностей с чисткой не возникло, все мелкое в основном и так уже вышло наружу с обильным потоком крови. На боковые иссечения были наложены по два шва. Основная работа наконец-то была закончена. – Накладывай смоченную настоем ткань и потом перевязывай, – Алексей отдал распоряжение Фролу и осмотрелся. В стороне, за кострами толпились егеря. – Ну как там, ваше высокоблагородие? – поинтересовался Макарович. – Робята сильно волнуются. Слышали ведь, как Федюня кричал. – Все будет хорошо, – выдохнул усталый донельзя Лешка. – Теперь только покой нашему Лужину нужен. Нельзя нам его по горам трясти. Пару, а то и тройку дней здесь мы, пожалуй, все побудем, а потом уже и его в ту крепость, что в ауле стоит, тихонько перенесем. – Отпускайте его помалу, братцы! – скомандовал он удерживавшим раненого егерям, и те ослабили хватку. – Ваше высокородие, вот именно на этом самом месте и было совершено нападение на ханский конвой, – докладывал бригадиру Алексей. – Огонь в самом начале велся из двух дальнобойных штуцеров за четыре сотни шагов вон с той позиции, – указал он в южную сторону. – Как видно, дозор подпрапорщика Лужина спутал все карты стрелкам, обнаружив завал раньше времени и предупредив нас. Вот они и были вынуждены открыть огонь издалека. Стрелки те были отменные, оба они своими первыми выстрелами практически попали в того, в кого целились. Ну а про героический поступок подпрапорщика Лужина и поручика Гусева вы уже и так слышали, поэтому я здесь повторяться не буду. Потом мы всей ротой вступили в бой, а мои дозорные и отборные стрелки вели преследование отходящих от нас врагов еще двое суток. Они вот только этой ночью обратно вернулись, – кивнул он на выстроенных в отдалении егерей. Там, в ущелье, в тени, тела убитых лежат, вся их амуниция, оружие и все то, что только при них было, – кивнул он в низ склона. – Мы их, как могли, там хвоей и крапивой прикрыли, чтобы сохранить до вашего приезда, но запах уже пошел сильный. Лето ведь, ваше высокородие, солнце уж больно печет сильно. – Сколько их всего было? – Генрих Фридрихович, держась за камни и кусты, медленно спускался к указанной Егоровым расщелине. – Всего было не менее трех десятков. Мои егеря подстрелили семнадцать, а троих даже удалось взять живыми. Мы потеряли одного убитым и двое егерей были ранены. И все это только лишь от пуль штуцеров, вот, кстати, один из них! – Алексей показал на отдельно стоящую, прислоненную к каменной стене длинноствольную винтовку. – А вот и сам ее хозяин. Откройте его! – кивнул он солдатам. На подошедших пахнуло тяжелым мертвым духом. – Ага! Я так понял, что ты именно для этого меня сюда пригласил, так ведь, Алексей? – протянул заинтересованно барон и, вообще не обращая никакого внимания на запах, начал внимательно осматривать освобожденное от веток тело. – Интересно, очень интересно! – протянул он. – Ты сам-то видел, что там у него? – Так точно, ваше высокородие, – кивнул Лешка. – Видел и в руки брал, а потом обратно, где до этого что было, положил. Только вот кинжал с длинным и тонким лезвием, чтобы пулю из раны достать, я там, наверху, оставил. Удобный он очень и, кстати, с витиеватым вензелем на рукояти. За своих людей я тоже ручаюсь, они ничего здесь вообще не трогали. Только лишь когда всех этих сюда сносили, а потом еще их сверху травой и ветками закидывали. Стоящие рядом стрелки прикрыли носы рукавами мундиров. – Выйдите подальше все, – процедил сквозь зубы барон. – Я сам тут все на месте осмотрю! – и он сноровисто начал проверять каждую пядь одежды у убитого штуцерника. – Пойдемте, братцы, не будем мешать господину бригадиру, – кивнул головой Егоров. – Давайте, давайте, двигайте! Через час наверх, на горную дорогу вылез и сам Генрих Фридрихович. В его руке был объемистый узел. – Пистоли и кошель забирайте себе, – кивнул он на его содержимое. – Они мне совсем без надобности. Штуцер тоже возьмете вместе со всеми его причиндалами. А вот этот кинжал, Алексей, ты давай сюда. Всякая вещь, имеющая на себе вензеля или какие-либо другие особые отметины, вполне даже может мне пригодиться. Одежду и обувь тоже, как положено, мы потом у себя и чуть позже проверим. На моей памяти не раз уже там находилось всякое интересное. – Да не смотри ты так жадно на эту зрительную трубку, – заметил он взгляд майора. – Верну я ее тебе. Чуть позже ты свой трофей получишь. Теперь можете всех хоронить. Так, говоришь, из двух штуцеров по хану огонь вели? – посмотрел он пристально на Егорова. – Так точно, ваше высокородие, из двух, – подтвердил тот. – Одного вы уже видели, а вот второй смог уйти. Именно он-то и подстрелил Антипа из моего дозорного плутонга. Шустрый, гад, оказался, двое суток ребятки их искали, но они словно бы растворились среди гор. Ничего, завтра опять поисковый отряд на прочесывание уйдет. Мы просто так от своего тоже не отступим. – Ладно, действуй тогда так, как сам считаешь нужным, – согласился с ним Генрих Фридрихович. – Кроме охраны хана, больше заданий мы вам пока давать не будем. Если вы того второго со штуцером сумеете все-таки живьем взять – проси у меня что хочешь! Ты хоть представляешь, что он сможет нам рассказать при правильной и вдумчивой с ним беседе?