– Ты точно их все разрядил, Василий? – Лешка пристально посмотрел на своего главного оружейника. – Точно, Ляксей Петрович, только маненько пороховой мякотки оставил внутри, – заверил Афанасьев. – Но там же и корпус железный, вот лишь бы от него осколки никого не посекли. – Ну вот и сделай так, чтобы не посекли, – проворчал Егоров. – Ты же у нас по этой части как бы за главного. Приказа у нас их сейчас бить никакого не было. Так что шагов за сто, не ближе, подрывай заряды. – По-онял, ваше высокоблагородие, – пробасил фурьер. – Сейчас сделаем все красиво и шумно. Рано, рано, рано пока, – бормотал он, отсчитывая расстояние до турецкой цепи. А вот сейчас самое то! Передовые турки дошли до торчащей в песке палки. Всего лишь в ста шагах от них лежала груда разбитых бочек. Василий резко дернул за веревку. «Баба-ах!» Столб песка, дыма, досок и огня поднялся высоко вверх. С неба падали камни, щепа и деревянные обломки. На том месте у бочек, где был установлен большой фугас, зияла черными подпалинами воронка. – Еще-е! – пробасил Афанасьев и дернул за другой шнурок. «Бах!» – грохнул взрыв чуть тише первого. – И еще напоследок! «Бам!» В небо взметнулось густое облако дыма, укутывая им все в округе. Лешка стряхнул с себя песок и, пригнувшись, отбежал вглубь берега. За ним следом несся и Василий. – Рыжий! Я тебя в караулах сгною, месяц будешь за разводящего! – пообещал Егоров. – Мякотки пороховой маненько! – передразнил он покрасневшего оружейника. – Ах ты охаверник какой! Нас и то, вон, камнями закидало, а что там у турок было?! Ну не дай Бог пришибло кого! А это что там за дымина на третьем разрыве? Ты чего это, никак османов удушить захотел?! – Да нет, вашвысокблагородие, все же ведь живы остались, только вот испуганные очень, – успокаивал командира Афанасьев. – А я им на последнем фугасе еще пару дымовух привязал. Ну чего они у нас без дела болтаются? Ну, хорошо же получилось? Хорошо, ваше высокоблагородие?! – Аккуратнее нужно, Василий, аккуратней! – проворчал Лешка, забегая за холм и приближаясь к ожидавшей их роте. – Нет у нас тут пока сил, чтобы затевать с турками большую войну. Вот через сутки сюда пехота подтянется, а там и посмотрим. На следующий день в Ахтиарскую бухту с передовым эскадроном драгунов прибыл генерал-поручик Суворов вместе с ханом. На виду у турок они вместе объехали все побережье. Особое внимание Александр Васильевич обратил на сравнительно узкий вход в бухту. – Вот тут мы и устроим земляные укрепления для «приличной артиллерии», – сказал он Шахин Гераю. Первым делом генерал потребовал у турецкого адмирала найти и наказать убийцу патрульного казака. Как и следовало ожидать, Гаджи-Мегмет прислал письмо с по-восточному витиеватыми уверениями в дружбе, но наказывать виновных отказался. Суворов не стал вступать в пустую полемику с турком, а в эту же ночь прибывшие шесть пехотных батальонов приступили к постройке укреплений по обеим сторонам бухты. Поутру разъяренный Гаджи-Мегмет разглядывал в трубу появившиеся за ночь земляные валы. На берег был немедленно направлен посыльный с письмом, где запрашивалось: для чего русским понадобилось здесь строить столь мощные укрепления. Ответ русского командующего не заставил себя ждать: «Дружески получа ваше письмо, я весьма удивляюсь нечаянному вопросу, не разрушили ли мы с вами обосторонней дружбы… к нарушению взаимного мира никаких намерений у нас нет, а, напротив, все наше старание к тому одному устремлено, чтобы отвратить всякие на то неприязненные поползновения и чтобы запечатленное торжественными великих в свете государей обещаниями содружество сохранить свято. Итак, мой приятель, из сего ясно, можете видеть мою искреннюю откровенность и что сумнение ваше выходит из действий вашей внутренности…» Пока турецкий адмирал обдумывал следующий свой шаг, укрепления продолжали строиться. По всей бухте были расставлены многочисленные конные и пешие посты русских, которые под угрозой оружия не разрешали туркам высаживаться на берег. Все это они объясняли карантинными мерами во избежание чумы, свирепствовавшей в это время в Турции. Принуждение к миру оказалось вполне действенным. Оставшись без воды и свежего провианта, Ганджи-Мегмет приказал уходить в Синоп. Турки выбрались из бухты с помощью гребных судов, так как дул противный ветер. Через сутки он сменился, и их паруса пропали за горизонтом. Глава 5. Засада – Эх, опять мне не удалось отличиться! – сетовал Скоблин. – Ну что это такое, постреляли по бочкам, фугасы на песке подорвали. Вот и вся наша баталия. А я так и вовсе даже стрельнуть не успел, настолько все там быстро получилось. – Не переживай, Сашка, все у тебя впереди, – подбадривал молодого прапорщика многоопытный Гусев. – Навоюешься еще. А пока нам опять охранную службу на ханских выходах нести. Если по очереди, то моя будет следующая неделя, а потом, стало быть, и ты со своим плутонгом на дежурство заступишь. Несмотря на изгнание из Ахтиярской бухты малой эскадры, корабли турок продолжали патрулировать прибрежные воды полуострова. Суворов же приказал выстроить редуты с установкой на них артиллерии по всему южному побережью. В Крым на усиление имеющихся там войск им был введен дополнительный корпус. Сам командующий постоянно объезжал строящиеся укрепления, оценивая на месте, что же еще можно сделать для недопущения высадки турок. Не отставал от него и Шахин Герай. Отдельная рота моталась все эти летние месяцы совершенно без отдыха. Дважды на конвой хана совершались нападения. К счастью, у егерей обошлось без жертв. Засады были устроены весьма примитивно, и огонь из гладкоствольного оружия велся с большого расстояния по самой свите, которая держалась довольно кучно. Среди сановников и телохранителей правителя были убитые и раненые. Какой уже раз Алексей доказывал старшему всей ханской стражи, чтобы егерей предупреждали загодя о том, куда и когда изволит проследовать его повелитель. – Уважаемый, мы хотя бы заранее все самые опасные участки впереди проверим и свои подвижные посты там выставим! – майор все пытался достучаться до Тохтара. – Ладно, когда в степи или же на открытом участке идет наш конвой, а если он в горах и среди ущелий передвигается? Там ведь из-за любого камня может накоротке ружье выстрелить! – Мой повелитель всегда сам принимает решение, когда и куда он изволит направиться! – гордо вскинул голову предводитель стражи. – Он находится на своей земле и не должен никому давать отчет о своих перемещениях. На то мы и верные нукеры хана, чтобы защитить его в случае любой опасности. Если русские солдаты боятся, то подданные Шахин Герая и сами в состоянии его сберечь. – А-а, все впустую, – махнул рукой Егоров, возвращаясь к Гусеву. – Лыко мочало, начинай сначала! Никто и ничего нам говорить не будет заранее, Сергей. Все как обычно, свистнут при выходе и поскачут туда, куда повелителю захочется. Попробую я в очередной раз с Генрихом Фридриховичем поговорить, пусть он по своей линии попытается на самом верху достучаться до разума правителя. В августе у южных берегов Крыма замаячили паруса многочисленного турецкого флота. Обстановка становилась все более угрожающей. – Ваше высокоблагородие, вестовой Никита от господина прапорщика подскакал. Говорит, что ханская свита готовится выходить на Судак, а потом она далее на Кафу двинется, – доложился Данила. – Совсем скоро мимо нас татары будут проскакивать. – Рота, в ружье! – скомандовал Егоров. – Для всех быстрые сборы! Выходим на восточную дорогу. Плутонг Лужина идет первым, нас он пусть не ждет! Вся сотня егерей, за исключением тыловой команды, вышла из русского лагеря в течение десяти минут. За день большой сводный отряд проскакал весь степной участок и уже под самый вечер вошел в предгорья. – Повелитель заночует в этом селении, – Тохтар показал плеткой на аул, расположившийся в межгорной долине. – Там есть небольшая крепость. Вы сами можете расположиться рядом, а я распоряжусь, чтобы вас накормили и предоставили кров. – Ночь делим на четыре вахты. Сергей, у твоего плутонга будет первая и третья. Александр, твои смены остальные, – распределял ночное дежурство командир. – Плутонг Лужина отсыпается и выходит за два часа до рассвета по горной дороге. Его дело – проверить самые опасные места и потом следовать перед нашим конвоем чуть-чуть впереди. Наши ночные караулы несут службу на внешнем кольце перед крепостью, половина из них дежурит открыто, а все остальные таятся в секретах. Присматривайтесь, принюхиваетесь и прислушивайтесь ко всему, что творится рядом. Что-то у меня какое-то предчувствие нехорошее. И на душе маета. Ночь, тем не менее, прошла спокойно. – В ущелье только лишь птица кричала, – доложился утром Тимофей. – Ага, а перед самым рассветом камни с горы скатились, – рассказывал Скобелев. – Мы с Колокольцевым и со всем его десятком туда быстрей побежали. Какой там, никого на склоне не углядели! Потом все тихо было. Назад когда к крепости шли, как раз нукер в нее возвращался. Чего, говорит, вы тут суетитесь? Спокойно же все вокруг! Я, дескать, всю дорогу проехал в горах и нигде никакой души не встретил. – Нукер возвращался в крепость? – переспросил Скобелева Егоров. – А он что, при вас куда-то в ночь выезжал? – Ну да, – кивнул прапорщик, – в нашу в самую первую вахту, как раз после полуночи. Родной аул тут у меня, говорит, хоть на часик хочу в него заскочить, родителей нужно повидать. Да это третий сотник, как его там, Раип. Вы его знаете. Приветливый сам такой, у него еще на левом ухе мочка срезана. – Ну, может быть, может быть, – пожал плечами Лешка. – А как у вас, Сергей, все ли спокойно было? – Да, так-то никто не шатался ни по аулу, ни тут, в крепости, – ответил тот задумчиво. – Мы как раз уже сменялись со своей последней вахты, когда дозорный плутонг Лужина на горную дорогу выходил. Вот только их и видели за всю эту ночь. А так вся ханская стража только лишь на крепостных стенах стояла и к нам сюда вообще не лезла. Наученные уже нашими егерями нукеры. Сколько раз их уже ночные секреты пугали. Ну и мы, конечно, к ним тоже не лезем. Утром из крепости вынесли несколько больших казанов с пловом и пару котлов с лапшой, сваренной в бараньем бульоне. – Хан изволит выехать через час, – предупредил Алексея первый сотник. Поторопитесь. Вас здесь никто ждать не будет! – Поторопитесь, – проворчал Гусев. – Гонору-то, гонору у всех. Мы, небось, быстрее их со своей трапезой управимся. Братцы, давайте, умылись и садимся все в кружок, – крикнул он стрелкам. – А то, вон, нас татары уже в медлительности упрекнули. А дозорный плутонг Лужина в это время грыз сухари. До Судака было около сорока верст по горной дороге, и теперь егеря старались все здесь успеть осмотреть. – Так, братцы, опасных участков тут много, и все их мы все равно перекрыть не сумеем, – объяснял своим разведчикам задачу подпрапорщик. – Значится, делим два своих десятка на четыре пятерки и ставим их друг от друга на равном удалении. Я с десятком Воробьева встречу всю колонну, а потом мы пойдем впереди нее к вам. Третий час ехала по узкой горной дороге свита Шахин Герая. Двигаться приходилось очень медленно, по бокам вставали крутые горные склоны, а внизу лежали глубокие ущелья. – Тохтар, в ханской охране состоят ведь хорошие и надежные воины? – спросил старшего всей стражи Егоров. – Самые лучшие, – подтвердил тот. – Я сам их отбирал. Каждый из них готов голову сложить за повелителя. – Да я и не сомневаюсь, – кивнул Алексей. – А третий сотник, Раип, вроде так его зовут, он что, сам родом из этих мест? – С чего ты это взял? – удивился Тохтар. – Он вообще из ногаев, из Едисанской орды. Я еще под началом его отца, мурзы Уразлы, в свои первые походы ходил. На Кубани-реке сейчас его стан. А почему ты это меня спрашиваешь? Алексей напрягся. Предчувствие неминуемой беды словно бы витало вокруг их колонны. – Всем внимание! – выкрикнул он вдруг резко. – Егеря, к бою! – Ваше высокоблагородие, впереди наш дозор показался! – донесся крик от следующего головным Макаровича. Десяток всадников скакал навстречу, размахивая руками. Шесть десятков егерей рассыпались цепью вдоль дороги, беря на прицел все вокруг. – Русский, ты что тут себе позволяешь?! Почему весь наш отряд остановил?! – темнея от гнева лицом, выкрикнул начальник ханской стражи. Раздвигая своим конем телохранителей, к ним из середины колонны направлялся сам хан. – Сегодня ночью, пока ты спал, сотник Раип выезжал из крепости на горную дорогу, и был он там несколько часов! – выкрикнул резко Егоров. – Он сказал моим людям, что сам родом из этих мест, а вовсе не с Кубани! Ты знаешь, Тохтар, к кому он там ездил?! – Ваше высокоблагородие! Впереди обвал! – выкрикнул Лужин, подскакивая к голове колонны. – Только что недавно, когда мы проезжали, там камни с горы сошли! – Внимание! Сверху, слева на четыре сотни шагов вижу цель! – вдруг выкрикнул Григорий. Лужин, не останавливая своего коня, проскочил вперед, загораживая собой Шахин Герая. «Бац!» – далеко впереди сухо щелкнул выстрел, и пуля сбила Цыгана на землю. Гусев поднял своего коня на дыбы. Вторая пуля, пробив рукав его доломана и пройдя через мякоть руки, ударила животное в шею. «Бах! Бах! Бах!» – частили выстрелы штуцеров и фузей егерей, осыпая склон горы свинцом. – Пластуны, за мной! Все остальные прикрывают нас внизу! – выкрикнул Лешка, забираясь вверх по склону. Нужно было подняться как можно выше, иначе сверху перестреляют весь конвой. Били в хана явно из нарезных стволов, учитывая расстояние в четыре сотни шагов. А их тут много ну вот никак не могло быть. Значит, колонна не успела выйти к самому месту засады, и неприятелю пришлось стрелять издалека. Теперь самым главным было не дать противнику подойти ближе, чтобы он не смог ударить еще и из «гладкоствола». Лешку, ловко карабкаясь по склону, обогнали два его серба: Лазар и Огнен. «Бам!» – хлопнул их штуцер. «Бам!» – следом грохнула фузея. Алексей выскочил из-за уступа. «Хлоп!» – большая штуцерная пуля расплющилась о камень рядом с его головой. – Вот он, за большим валуном орудует, шомполом и молотком забивая штуцерную пулю поглубже. Алексей выровнял сбитое дыхание, резко выдохнул, прицелился и плавно выжал крючок. Приклад ударил в плечо. Дым от сгоревшего пороха застилал глаза, и он не разглядел результата. Один за другим, пока он перезаряжался, его обогнал десяток егерей, которые тоже, дав несколько выстрелов сверху, устремились дальше в погоню.