— Я не обязана оказывать вам помощь в поисках преступника. — А как насчет вашей чертовой гражданской ответственности? — Детектив Риццоли, — одернул ее Маркетт. Риццоли не сводила глаз с О'Доннел. — Подумайте об этой карте. Обо всех этих метках, о пропавших женщинах. Он сейчас здесь. В поисках следующей жертвы. Взгляд О'Доннел упал на выступающий живот Риццоли. — В таком случае вам следует быть поосторожнее, детектив. Так ведь? В напряженном молчании Риццоли наблюдала за О'Доннел, которая уже потянулась к своему портфелю. — Думаю, я вряд ли чем-то могу быть вам полезна, — произнесла доктор. — Как вы сами сказали, этому преступнику важнее логика и практическая выгода, а не жажда убийства. Он убивает не ради удовольствия. Ему нужно зарабатывать на жизнь, только и всего. Так уж вышло, что род его занятий несколько необычен. Психологический портрет не поможет вам поймать его. Потому что он не чудовище. — А если бы он им был, вы бы, конечно, сразу же признали его. — Я училась этому. И вы тоже. — О'Доннел направилась к выходу. У двери она остановилась и оглянулась, вкрадчиво улыбаясь. — Кстати, раз уж речь зашла о чудовищах, детектив. Ваш старый друг спрашивает про вас. Каждый раз, когда я его навещаю. О'Доннел не нужно было называть имя, они обе знали, что она имеет в виду Уоррена Хойта. Человека, который до сих пор являлся Риццоли в кошмарных снах и чей скальпель оставил шрамы на ее ладонях два года назад. — Он по-прежнему думает о вас, — продолжала О'Доннел. На ее лице появилась другая улыбка, спокойная и лукавая. — Я подумала, вы должны знать, что о вас помнят. — С этими словами доктор вышла из комнаты. Риццоли чувствовала на себе взгляд Маркетта, ожидавшего ее реакции. Он явно рассчитывал на то, что она не выдержит, даст слабину. Джейн испытала облегчение, когда лейтенант вышел из комнаты, оставив ее один на один с диапроектором. Она собрала диапозитивы, отключила аппарат и смотала шнур в тугой моток вокруг руки, вложив в это занятие всю свою злость. Потом вывезла проектор в коридор, где едва не столкнулась с Фростом, который как раз захлопывал крышку своего мобильника. — Едем, — сказал он. — Куда? — В Нэтик. У них пропавшая женщина. В ответ Риццоли нахмурилась. — Она… Барри кивнул: — На девятом месяце беременности. 25 — Если хотите знать мое мнение, — начал детектив Сармьенто из Нэтика, — это история вроде дела Лэйси Петерсон.[11] Брак идет под откос, муж заводит любовницу. — Он признает, что у него есть пассия? — спросила Риццоли. — Пока нет, но я носом чую это, понимаете? — Сармьенто, словно в доказательство, стукнул себя по носу и расхохотался. — Запах другой женщины. «Да, возможно, этот парень и впрямь смог учуять его», — думала Риццоли, когда Сармьенто вел их с Фростом мимо столов, на которых светились мониторы компьютеров. Он был похож на человека, хорошо знакомого с запахом женщин. Сармьенто шел с важным видом крутого парня, слегка оттопыривая правую руку — признак того, что он годами носит кобуру на бедре, — изгиб, словно бы кричащий: полицейский! Барри Фросту далеко до этого щеголя. Рядом с вальяжным черноволосым красавцем Сармьенто Фрост со своим блокнотом и неизменной ручкой выглядел жалким клерком. — Имя пропавшей женщины Матильда Первис, — сказал Сармьенто, остановившись у своего стола, чтобы взять оттуда папку и передать ее Риццоли. — Тридцать один год, европеоидной расы. Семь месяцев замужем за Дуэйном Первисом. Он владеет агентством по продаже автомобилей «БМВ» в нашем городе. Последний раз он видел свою жену в пятницу — она заезжала к нему на работу. Судя по всему, между ними произошла ссора, поскольку свидетели утверждают, что его жена уехала в слезах. — И когда он заявил об исчезновении? — уточнил Фрост. — В воскресенье. — Он собирался целых два дня? — Как он объяснил, после той ссоры ему захотелось, чтобы все улеглось и забылось, поэтому снял номер в отеле. Домой он вернулся только в воскресенье. Обнаружил в гараже машину жены, а в почтовом ящике субботнюю почту. И понял: что-то не так. Мы приняли его заявление в воскресенье вечером. И вот сегодня утром пришел ваш сигнал тревоги, ну, о пропавших без вести беременных женщинах. Правда, я не уверен в том, что наш случай укладывается в вашу схему. Больше похоже на бытовую ссору. — Вы навели справки в отеле, где он останавливался? — спросила Риццоли. Сармьенто ухмыльнулся. — В прошлый раз, когда я говорил с ним, он не мог вспомнить название отеля. Риццоли открыла папку и увидела свадебную фотографию Матильды Первис и ее мужа. Если они были женаты всего семь месяцев, выходит, на этой фотографии она уже на втором месяце беременности. Невеста была миловидной кареглазой и темноволосой женщиной с круглыми девичьими щеками. Ее улыбка свидетельствовала о бесконечном счастье. Она производила впечатление женщины, которая только что осуществила мечту всей своей жизни. Стоявший рядом с ней Дуэйн Первис, напротив, казался усталым и унылым. Под этим снимком можно было бы поставить подпись: «Впереди проблемы». Сармьенто провел их дальше по коридору в темную комнату. Сквозь зеркальное окно они увидели пустую комнату для допросов. Оштукатуренные белые стены, стол, три стула, видеокамера в углу под потолком. Комната, где заставляют говорить правду. Через окно детективы наблюдали, как открылась дверь и вошли двое мужчин. Один из них был полицейский — грудь колесом, лысина, лицо, лишенное всякого выражения. Такие лица вызывают жгучее желание пробудить в человеке хоть какие-то эмоции. — Сегодня допрос ведет детектив Лайджетт, — пробормотал Сармьенто. — Посмотрим, удастся ли выудить что-нибудь новенькое. — Садитесь, — донесся до них голос Лайджетта. Дуэйн сел на стул лицом к окну. Для него это было просто зеркало. Знал ли он, что сквозь стекло за ним наблюдают три пары глаз? На мгновение показалось, что его взгляд уперся прямо в Риццоли. Она с трудом подавила невольное желание отступить, ретироваться в темноту. Но вовсе не потому, что Дуэйн Первис представлял собой угрозу. Ему было тридцать с небольшим, вид у него был вполне повседневный — простая белая рубашка без галстука и рыжевато-коричневые брюки из хлопчатобумажного твида. Запястье украшали часы «Брайтлинг» — неосмотрительный шаг с его стороны являться на допрос с роскошным аксессуаром, который не может себе позволить ни один коп. Дуэйн был недурен собой, а его дерзкую самоуверенность многие женщины наверняка находили привлекательной — конечно, если им нравились мужчины, кичащиеся дорогими часами. — Должно быть, продал немало «БМВ», — предположила Джейн. — По уши в долгах, — ответил Сармьенто. — Дом принадлежит банку. — Жена застрахована? — На двести пятьдесят тысяч. — Не та сумма, из-за которой стоило бы убивать ее. — И все-таки это двести пятьдесят кусков. Но, пока тело не обнаружено, ему все равно не видать этих денег. А трупа мы до сих пор не нашли. — Итак, Дуэйн, мне бы хотелось еще раз уточнить некоторые детали, — продолжал в соседней комнате детектив Лайджетт. Его голос был таким же невыразительным, как и лицо. — Я уже все рассказал вашему коллеге, — сказал Дуэйн. — Забыл его имя. Парень, что похож на того актера. Ну, этого, Бенджамина Братта. — Детектив Сармьенто? — Да. Риццоли слышала, как Сармьенто, стоявший возле нее, удовлетворенно усмехнулся. Всегда приятно узнать, что ты похож на Бенджамина Братта. — Не понимаю, что вы здесь делаете, — сказал Дуэйн. — Лучше бы искали мою жену. — Мы ищем, Дуэйн. — И чем поможет этот допрос? — Как знать. Возможно, вы вспомните какую-нибудь деталь, которая облегчит поиски. — Лайджетт сделал паузу. — Например… — Что? — Тот отель, в котором вы останавливались. Вы так и не вспомнили название? — Просто какой-то отель. — Как вы расплачивались? — Это не имеет отношения к делу! — Вы платили кредитной картой? — Возможно. — Возможно или точно? Дуэйн раздраженно фыркнул. — Хорошо. Я расплачивался кредитной картой. — Значит, название отеля должно быть указано в выписке с вашего счета. Нам остается только проверить.