— В тот раз он занял три с половиной года, — ответила Риццоли. — Весьма неспешный ритм. — Да. Но обратите внимание на то, что они никогда не задерживаются надолго в одном штате, никогда не проводят массовых охот в одном районе. Они пребывают в постоянном движении, чтобы власти не поняли модель их поведения, чтобы до них не дошло, что преступления длятся годами. — Что? — О'Доннел обернулась. — Цикл повторяется? Риццоли кивнула. — Все начинается снова, идет тем же маршрутом. Так же, как когда-то кочевники следовали за стадами буйволов. — И власти так и не поняли этой схемы? — Потому что охотники никогда не останавливались. Разные штаты, разные подведомственные территории. Несколько месяцев в одном районе — и снова в путь. К следующему месту охоты. К месту, куда возвращались вновь и вновь. — Знакомая территория. — «Куда нам идти, зависит от того, какие места мы знаем, а места, которые мы знаем, зависят от того, куда мы идем», — процитировала Риццоли один из принципов составления географического портрета преступника. — А какие-нибудь трупы находили? — Ни одного. Все эти дела до сих пор не закрыты. — Выходит, должны быть какие-то тайные захоронения. Места, где они прятали жертв, а потом избавлялись от трупов. — Мы полагаем, что это какие-нибудь труднодоступные места, — сказал Фрост. — В сельской местности или вблизи водоемов. Поскольку ни одна из женщин так и не была найдена. — Но Никки и Терезу Уэллс нашли, — заметила О'Доннел. — Их тела не похоронили, а сожгли. — Сестры были найдены двадцать пятого ноября. Мы проверили сводки погоды на эту дату. В те дни начался неожиданный снегопад — за одни сутки намело сорокапятисантиметровые сугробы. Массачусетс был буквально парализован, многие дороги заблокированы. Возможно, они просто не смогли добраться до своих тайных захоронений. — И поэтому сожгли тела? — Как вы заметили, география похищений изменяется в зависимости от погоды, — сказала Риццоли. — Как только становится холоднее, она смещается к югу. В ноябре восемьдесят четвертого года природа преподнесла Новой Англии сюрприз. Никто не ожидал такого раннего снегопада. — Джейн посмотрела на О'Доннел. — Итак, вот ваш Зверь. Это его следы на карте. Думаю, Амальтея сопровождала его на всем протяжении этого пути. — Вы хотите, чтобы я составила психологический портрет преступников? Объяснила, почему они убивали? — Мы знаем, почему они делали это. Они убивали не ради удовольствия, не ради возбуждения. Это не простые серийные убийцы. — Тогда какой у них мотив? — Абсолютно прозаический, доктор О'Доннел. Собственно, он совершенно неинтересен для ваших исследований. — Ну, для меня все убийства интересны. Так почему, вы думаете, они убивали? — Вам известно, что ни Амальтея, ни Элайджа нигде не работали? Мы не нашли никаких свидетельств того, что они когда-либо устраивались на работу, платили социальные взносы, налоги. У них не было ни кредитных карт, ни банковских счетов. В течение десятилетий они оставались людьми-невидимками, существовали как бы вне общества. Так на что они жили? Как они оплачивали еду, газ, проживание? — Наличными, я так думаю. — Да, но откуда у них наличные? — Риццоли повернулась к карте. — Вот как они зарабатывали. — Я что-то не понимаю. — Кто-то ловит рыбу, кто-то собирает яблоки. Амальтея и ее сообщник тоже снимали урожай. — Риццоли посмотрела на О'Доннел. — Сорок лет назад Амальтея продала двух новорожденных дочерей приемным родителям. Ей заплатили сорок тысяч долларов. Я не думаю, что она продала своих детей. О'Доннел нахмурилась. — Вы имеете в виду доктора Айлз и ее сестру? — Да. — Риццоли испытала легкое удовлетворение, увидев выражение лица О'Доннел. «Эта женщина даже не представляет, с кем она имеет дело», — подумала Джейн. Психиатр, регулярно общающаяся с монстрами, была явно озадачена таким поворотом событий. — Я осматривала Амальтею, — сказала О'Доннел. — И согласилась с мнением других психиатров… — …что она психопатка? — Да. — О'Доннел резко выдохнула. — То, что вы мне здесь показываете… это совершенно другое существо. — Вовсе не сумасшедшая. — Я не знаю. Я не знаю, кто она. — Она и ее двоюродный брат убивали из-за денег. С холодным трезвым расчетом. Лично мне кажется, что это признак здравого ума. — Возможно… — Вы ладите с убийцами, доктор О'Доннел. Вы беседуете с ними, проводите долгие часы с людьми, подобными Уоррену Хойту. — Риццоли немного помолчала. — Вы понимаете их. — Я пытаюсь. — Так к какому типу убийц можно отнести Амальтею? Она чудовище? Или деловая женщина? — Она моя пациентка. Это все, что я могу о ней сказать. — Но сейчас вы ставите под сомнение свой диагноз, так ведь? — Риццоли показала на экран. — То, что вы здесь видите, — признаки поведения разумного человека. Кочующие охотники, выслеживающие добычу. Вы по-прежнему считаете, что она психически нездорова? — Я повторяю, она моя пациентка. Я должна защищать ее интересы. — Нас не интересует Амальтея. Нам нужен ее сообщник, Элайджа. — Риццоли приблизилась к О'Доннел, так что они оказались почти лицом к лицу. — Он не прекратил охоту, понимаете? — Что? — Амальтея вот уже пять лет за решеткой. — Риццоли взглянула на Фроста. — Покажи данные за период после ареста Амальтеи Лэнк. Фрост придвинул новую кипу диапозитивов и наложил на карту один из них. — Январь месяц, — пояснил он. — В Южной Каролине исчезает беременная женщина. В феврале — пропавшая без вести в Джорджии. В марте — в Дайтона-Бич. — Барри вставил следующий диапозитив. — Спустя шесть месяцев то же самое повторяется в Техасе. — Все эти месяцы Амальтея находилась в тюрьме, — сказала Риццоли. — Но похищения продолжались. Зверь не остановился. О'Доннел застыла, уставившись на точки, символизирующие бесконечный маршрут убийцы. Одна точка — одна женщина. Одна жизнь. — В какой стадии цикла он сейчас? — еле слышно спросила она. — Год назад, — сказал Фрост, — он дошел до Калифорнии и вновь устремился на север. — А сейчас? Где он сейчас? — Последнее похищение зарегистрировано месяц назад. В Олбани, штат Нью-Йорк. — Олбани? — О'Доннел взглянула на Риццоли. — Это означает… — Сейчас он уже в Массачусетсе, — кивнула Риццоли. — Зверь приближается к городу. Фрост отключил проектор, и без урчания его вентилятора в зале стало очень тихо. Хотя экран погас, картинка с картой по-прежнему стояла перед глазами каждого из присутствовавших, словно въелась в память. Внезапный звонок мобильника Фроста в тихом помещении, казалось, поразил всех. — Прошу прощения, — сказал Фрост и вышел из комнаты. — Расскажите нам про Зверя, — обратилась Риццоли к О'Доннел. — Как нам отыскать его? — Так же, как любого другого человека из плоти и крови. Разве не этим занимается полиция каждый день? Вы уже знаете имя. Начинайте с него. — У него нет ни кредитной карты, ни банковского счета. Его трудно выследить. — Но я не собака-ищейка. — Вы общаетесь с самым близким ему человеком. Человеком, который может знать, где его искать. — Наши беседы конфиденциальны. — Она никогда не называет его по имени? Не намекает на то, что это ее двоюродный брат Элайджа? — Я не вправе раскрывать вам содержание своих бесед с пациентом. — Но Элайджа Лэнк не ваш пациент. — Зато Амальтея моя пациентка, а вы пытаетесь выстроить обвинение против нее. Обвинение в многократных убийствах. — Нас не интересует Амальтея. Мне нужен только он.