И вот они с Риццоли направлялись в Мэн, откуда надвигались еще более мрачные грозовые тучи, но она уже была готова к любому противостоянию. «Кто бы ты ни был, я намерена выследить тебя и поймать. Я тоже умею быть охотником». * * * Когда они подъехали к зданию бюро судмедэкспертизы в Огасте, было два часа пополудни. Доктор Далджит Сингх встретил их в приемной и проводил вниз по лестнице в секционный зал, где на столе уже стояли две коробки с костями. — Я не считал это дело первоочередным, — признался он, стряхивая с коробок целлофан. Пленка, словно парашютный шелк, с тихим шуршанием опустилась на стол. — Кости пролежали в земле десятилетия, еще несколько дней ничего не изменят. — Ты получил ответ на новый запрос из НЦКИ? — спросила Маура. — Сегодня утром. Я распечатал список имен. Он там, на столе. — А рентгеновские снимки зубов? — Я загрузил файлы, которые мне прислали по электронной почте. Но пока еще не просматривал. Решил дождаться вашего приезда. — Он открыл первую картонную коробку и начал доставать кости, бережно выкладывая их на пластиковую салфетку. Череп с вмятиной. Сильно загрязненный скелет таза, длинные кости, позвоночник. Связка ребер, которые клацнули, как музыкальная подвеска из бамбука. Это был единственный звук, нарушивший тишину лаборатории Далджита, где было так же пусто и светло, как в секционном отделении в Бостоне, где обитала Маура. Хорошие патологоанатомы по природе своей перфекционисты, и доктор Сингх как нельзя лучше соответствовал этому имиджу. Он приплясывал вокруг стола с почти женственной грациозностью, бережно выкладывая кости в анатомическом порядке. — Это чьи кости? — поинтересовалась Риццоли. — Это мужские, — пояснил он. — По длине бедренной кости можно определить, что ростом он был примерно от ста шестидесяти до ста восьмидесяти сантиметров. Очевидна черепная травма от удара в правую височную кость. Просматривается также старый, хорошо залеченный перелом Коллиса. — Он покосился на Риццоли, которая выглядела явно озадаченной. — Это перелом запястья. — Почему все врачи такие? — Какие? — Придумываете какие-то странные названия. Отчего не назвать это просто переломом запястья? Далджит улыбнулся. — На некоторые вопросы не существует простых ответов, детектив Риццоли. Джейн взглянула на кости. — Что еще нам о нем известно? — Очевидных остеопорозных или артрозных изменений в позвоночнике не наблюдается. Это молодой мужчина европеоидной расы. Вот следы работы стоматолога — серебряные амальгамовые пломбы на нижних шестом и седьмом зубах. Риццоли указала на вмятину в височной кости. — Это причина смерти? — Такой удар вполне мог быть смертельным. — Он повернулся ко второй коробке. — А теперь перейдем к останкам женщины. Они были обнаружены примерно в двадцати метрах от мужских. Он принялся расстилать пластиковую простыню на другом секционном столе. Затем они с Маурой извлекли следующую коллекцию костей, расположив их в анатомическом порядке. Со стороны они напоминали парочку суетливых официантов, сервирующих стол к ужину. Кости с грохотом опускались на стол. Скелет таза с налетом грязи. Еще один череп, поменьше, с более изящными надбровными дугами, чем у мужчины. Кости ног, рук, грудина. Связка ребер, два бумажных пакета с костями запястья и предплюсны. — Вот она, наша Джейн Доу, — заявил Далджит, оглядывая готовую композицию. — Здесь я не могу назвать вам причину смерти, поскольку не за что зацепиться. Судя по всему, она тоже молода, европеоидной расы. От двадцати до тридцати пяти лет. Рост примерно сто шестьдесят сантиметров, переломов нет. Состояние зубов очень хорошее. Небольшой скол вот здесь, на клыке, и золотая коронка на пятом верхнем зубе. Маура бросила взгляд на экран проектора, где были развешаны рентгеновские пленки. — Это снимки их зубов? — Слева — мужчины, справа — женщины. — Далджит подошел к умывальнику, вымыл руки и выдернул бумажное полотенце. — Итак, перед вами оба, Джон и Джейн Доу. Риццоли взяла распечатку со списком имен, который прислали из НЦКИ с утренней электронной почтой. — Господи! Здесь же десятки имен. Как много пропавших! — И это только по Новой Англии. Причем только европеоидной расы и от двадцати до сорока пяти лет. — Здесь данные только за пятидесятые и шестидесятые годы. — Маура указала этот временной отрезок. — Далджит подошел к своему ноутбуку. — Итак, давайте посмотрим, что за снимки нам прислали. — Он открыл файл, переданный по электронной почте из НЦКИ. На экране появился ряд иконок, под каждой значился номер дела. Он кликнул мышью на первом кадре, и рентгеновский снимок заполнил экран. Щербатая линия зубов, похожих на беспорядочно разбросанные белые костяшки домино. — Ну, этот точно не наш клиент, — сказал он. — Вы только посмотрите на его зубы! Какой-то кошмарный сон ортодонта. — Или золотая жила ортодонта, — заметила Риццоли. Далджит кликнул мышью на следующей иконке. Появился еще один рентгеновский снимок, на этот раз с выразительной щербинкой в верхнем ряду зубов. — Не похоже, — сказал он. Маура вновь устремилась к столу. К костям безымянной женщины. Она вгляделась в череп с изящной надбровной дугой и линией скул. Лицо благородных пропорций. — Вот те на! — донесся до нее возглас Далджита. — Кажется, эти зубки мне знакомы. Она повернулась к экрану компьютера. На снимке проступали нижние коренные зубы и ярко светились пломбы. Далджит поднялся со своего стула и подошел к столу, на котором был выложен мужской скелет. Взяв в руки челюсть, он поднес ее к компьютеру для сравнения. — Амальгамная пломба на шестом и седьмом зубах, — заметил он. — Да. Да, подходит… — Что за имя стоит под этим снимком? — осведомилась Риццоли. — Роберт Садлер. — Садлер… Садлер… — Риццоли полистала страницы компьютерных распечаток. — Вот, нашла. Садлер, Роберт. Мужчина европеоидной расы, двадцать девять лет. Сто семьдесят девять сантиметров, шатен, глаза карие. Она взглянула на Далджита, и тот кивнул. — Сопоставимо с нашими останками. Риццоли продолжила читать. — Он был подрядчиком-строителем. В последний раз его видели в его родном городе Кеннебанкпорте, штат Мэн. Считается пропавшим без вести с третьего июля тысяча девятьсот шестидесятого года вместе со своей… — Она замолчала. Повернулась к столу, где были выложены останки женщины. — Вместе со своей женой. — Как ее имя? — спросила Маура. — Карен. Карен Садлер. Здесь указан и номер дела. — Давайте сюда, — сказал Далджит, возвращаясь к компьютеру. — Посмотрим, есть ли здесь снимки ее зубов. — Маура встала у него за спиной и устремила взгляд на экран. Он кликнул мышью, и на мониторе высветился рентгеновский снимок Карен Садлер, сделанный, когда она еще была жива и сидела в кресле своего стоматолога. Наверное, волновалась, ожидая диагноза «кариес» и неизбежного жужжания бормашины. Сжимая в руке картонный держатель рентгеновской пленки, она и представить себе не могла, что снимок, который стоматолог проявит в тот день, спустя годы высветится на экране компьютера патологоанатома. Маура увидела ряд коренных зубов, яркий металлический блеск коронки. Она подошла к проектору, на экране которого Далджит разместил посмертные дентальные снимки неизвестной женщины. И тихо произнесла: — Да, это она. Это кости Карен Садлер. — Что ж, выходит, мы их опознали, — сказал Далджит. — И мужа, и жену. Риццоли вновь принялась листать распечатки, выискивая отчет об исчезновении Карен Садлер. — Ага, вот она. Женщина европеоидной расы, двадцать пять лет. Блондинка, голубоглазая… — И вдруг замолчала. — Здесь что-то не так. Давайте-ка еще раз проверим снимки. — Что такое? — заволновалась Маура. — Просто проверьте. Маура вгляделась в снимки на экране проектора, потом перевела взгляд на компьютер. — Они совпадают, Джейн. Что вас смущает? — Не хватает еще одного комплекта костей. — Чьих костей? — Плода. — Риццоли озадаченно взглянула на Мауру. — Карен Садлер была на восьмом месяце беременности. Повисло долгое молчание. — Мы не нашли других останков, — сказал наконец Далджит. — Вы могли не заметить их, — подсказала Риццоли. — Мы буквально просеивали землю. Все там перекопали. — Их могли растащить звери. — Да, это возможно. Но все-таки эта женщина — Карен Садлер.