Дома у нас собрались друзья, и кто-то стал читать вслух статью про меня. В статье была фраза: «Во всех работах живет Дух». И все стали говорить, что это верно, во всех моих работах живет Дух, и, конечно, я была очень счастлива это слышать… Не знаю, что имелось в виду. Никто не знает, что имеет в виду, когда говорит «Дух», — душу, Бога или сверхъестественное существо, невидимое для простых смертных. Когда стали говорить, что в моих работах живет Дух, Братец Кролик вышел из комнаты. Я думала, что он пошел в магазин за вином, вина не хватило, но он вернулся, когда гости уже разошлись, и без вина. И сказал: «Не слишком ли ты важен, Лис?» А я не важен! То есть я не важничала. Когда внезапно появился Тот, Кого Нельзя Называть, и подарил мне «мерседес», Братец Кролик совсем не смог этого вынести — надулся и впервые в жизни сказал глупость: «Я написал сорок книг, а мне никто не подарил „мерседес“». Это была не ревность к Тому, Кого… а ревность к успеху: как будто «мерседес» был подарен мне не другом юности в память о романе, а государством в знак признания моих достижений, и Братец Кролик заслуживал его больше. Братец Кролик не завистливый, просто все это — выставка, пресса, «мерседес», появились в неудачное для него время, когда его дела пошли вниз… В книжных обзорах его хвалили за сюжеты, писали, что его сюжеты по-прежнему хороши, но диалоги стали скучными, описания затянуты, и в целом он не ловит современных тенденций и теряет своего читателя… ОХ. Я ТОЛЬКО ЧТО ПОНЯЛА, КАКАЯ Я ДУРА. Его хвалили за сюжеты!.. МОИ сюжеты были по-прежнему хороши, а ЕГО диалоги и описания… Может быть, моему мужу надоело, что я придумываю сюжеты? Может быть, ему стало казаться, что он придумает лучше? От неудач так бывает: виноват кто-то, не я… Может быть, ему захотелось стать самостоятельным, взрослым, а значит, неблагодарным? Может ли быть, что оттого и бухгалтерша? Ну, хватит обо мне. Может ли быть, что мужу Алисы захотелось стать взрослым, неблагодарным, самостоятельным? Следующие годы, десять лет, Алиса провела с мамой, заботилась о маме и очень много работала. Детские книжки: «Винни-Пух» (она первая иллюстрировала «Винни-Пуха», и многие считают ее медведя лучшим, настоящим Пухом, набитым опилками), Маршак, Михалков, Токмакова, Биссет, Сапгир, и портреты, портреты… Помните обещание, данное ею отцу: заботиться о матери до конца и быть хорошим художником? Она его выполнила. Не у всех людей есть один, безусловно главный в их жизни человек, но у некоторых есть: Алисе была нужна только мама. А все остальные — были нужны, но условно. Есть люди, которые всю жизнь любят только маму, как Алиса. Или папу. Я не хочу сказать, что не любила Братца Кролика, но это другое. Дорогая Рахиль, я обещала вам перечислить десять вещей, которые нужны нам больше, чем муж. Вот они: 1. Настоящие друзья. Нет, я не знаю, что такое настоящие друзья. Просто друзья, и не надо требовать от них слишком много дружбы — «до могилы» или чтобы они встали на вашу сторону. 2. Рисовать. Рисовать, рисовать! За это вам должны хорошо платить, чтобы вы могли сами купить себе красивые вещи. 3. Рисовать. (Есть много хорошего, для чего нужен муж, но вы должны уметь занять свой вечер. Значит, рисовать.) 4. Чувство собственного достоинства. Считается, что нужно, точно не знаю, для чего именно. Можете заменить на что-то другое по своему вкусу. 5. Большая любовь к себе. Очень большая любовь к себе. В моем понимании любить себя означает рисовать. Получается, опять рисовать. Вы спросите, почему десять превратилось в пять? Я думала, что нужно десять, но пяти хватило. Вы спросите, что делать тем, кто не рисует? Как им не пропасть?.. Но мы-то с вами художницы. Чем занять себя бухгалтерше, когда мой муж Братец Кролик от нее уйдет? Не знаю… Пусть пропадает! А не бери чужого, не бери!.. Дневник Рахили Пригласили! Пригласили, пригласили! Я знаю пять имен девочек: Анька — раз, Танька — два, Арина — три, Мадлен — четыре, Рахиль — пять! Меня пригласили! Пригласили! Пригласили! Меня! Мы пятеро — лучшие! (Ирка не в счет, она лучше всех, особенно для меня.) Пригласили Аньку, Таньку, Арину (Полину не пригласили, как я и думала) и Мадлен (считаю, не совсем правильно, у нее и так отец живет в Париже, в Первом округе). Шестое приглашение остается чьим-то шансом. Не могу писать от счастья. Не могу писать, не могу рисовать. Оказывается, счастье и довольство собой не совместимы с творчеством: если бы меня не пригласили, я бы сейчас плакала носом к стенке, а затем нарисовала что-нибудь страшное. Вчера, когда мама на меня наорала, я так разозлилась, что быстро-быстро нарисовала (хотя на животе не очень-то удобно рисовать) абстрактную композицию из острых жестких треугольников, в центре — одуванчик. Одуванчик — это я, конечно. Вчера домработница забыла убрать тарелку после моего ужина. И мама пришла и увидела, что я съела две куриные ножки. Она стояла надо мной, неотрывно смотрела на тарелку (о ужас, я съела две ножки с макаронами), и я почти слышала, как она твердит про себя «спокойно, спокойно…». — Может быть, заказывать тебе еду в фирме здорового питания? — сказала она голосом «я бы тебя убила!». — Если уж ты не можешь себя ограничивать. У тебя вот здесь и здесь — жир. — И она брезгливо указала пальцем на меня в нескольких местах, как указкой на скелет на картинке (только я не скелет, у меня жир)… Она, наверное, старалась держать себя в руках, но не удержала: раз, два, три… пли! — Посмотри на себя! Нет, ты можешь увидеть! Скоси глаза и посмотри на свою талию! Видишь складку?! Это — две ножки и макароны! Ты понимаешь, что ты лежишь, не двигаешься? Ты так вообще жиром зарастешь! Она никогда не остановится на чем-то одном — сказать и все. Брезгливость ко мне распирает ее и вырывается наружу ливнем уколов — раз-раз-раз!.. Я не толстая, я хорошо танцую, то есть танцевала. Я не хрупкая, но и не такая коренастая и крепкая, как она, и у меня нет проблем с талией, как у нее. Я красивая, мне часто говорят, что я «настоящая Рахиль», это означает, что у меня библейское лицо, а значит, красивое. Я не толстая, красивая, но ей все мало! Ей хочется, чтобы я была изящная, как папа. Ирония судьбы в том, что три поколения «мастеров культуры» видны в папе, а не в маме. Папа — невысокий, изящный, с влажными глазами Бэмби. А мама со своими аристократическими замашками как будто сошла с картины «Сенокос», на которой изображены плечистые, с толстыми икрами, деревенские женщины. Может быть, она сердится на меня за то, что я похожа на папу? Такая же хрупкая, с глазами Бэмби, как у папы… Невероятно, что так получилось, ведь он мне не родной отец! Мы с папой так любим друг друга, между нами такие близкие, особенные отношения, что я, неродная ему по крови, — похожа на него! Это настоящее чудо — быть похожей не по генетике, а от любви. Композицию я назвала «Молнии в поле». Мама ее сразу уволокла, ей кажется, что я гениальная… что в меня вселилась душа какого-то нашего предка-художника. Но у нас в роду нет художников, я-то про нашу Семью знаю куда больше, чем она. Но о маме потом, сейчас только одно — мое счастье! Извини, дорогой Дневник, но оставь меня одну. Подумаю в одиночестве обо всем. Меня ВЫБРАЛИ! Ненадолго удалось остаться в одиночестве: пришли гости. Они прискакали все вместе (Ирка, Анька, Танька, Арина и Мадлен), чтобы официально объявить мне, что Ирка приглашена на день рождения звезды! Ирка сегодня была приглашена! Я не могла поверить! Ура! А я-то думала, отчего это у Ирки такой хитрый и значительный вид? Мы прекрасно провели время, обсуждая, как будем одни в Париже! И в Лондоне… Ох. Только сейчас сообразила, что я в Лондоне не буду. Что останусь в Париже сначала просто одна, без всех, а потом одна навсегда. Итак, мы прекрасно провели время, возбужденные и счастливые, — приглашение отделило нас, избранных, от заурядных! Я была счастлива еще и тем, что Ирка оказалась среди избранных. За себя я тоже счастлива, но больше за Ирку. Возможно, все это покажется глупостью, но я-то знаю: Катя меня выделила из всех. Она пригласила Ирку как мою лучшую подругу. У всех (Аньки, Таньки, Арины и Мадлен) есть лучшие подруги, но она пригласила только мою лучшую подругу, как бы из уважения ко мне. И я ужасно горда: Ирка увидит Париж благодаря мне. ОООО! Как же это НЕКРАСИВО! Сейчас бы мне пригодилось иметь масонскую ложу: на заседании масонской ложи я прочитала бы эту фразу из дневника — «Ирка увидит Париж благодаря мне», и тут все бросились бы меня клевать: вы гордитесь тем, что сыграли главную роль в чьей-то жизни? И поэтому считаете себя значительной персоной? Так вот вам: гордыня — раз! нескромность — два! просто наглость — три! И глупость. А если Ирка по вашей милости поедет в Париж и сломает там ногу? Тогда вы будете считать себя виноватой? Не надо заменять собой Провидение. Вот что сказали бы мне старшие члены масонской ложи. Глава 8 Между плохим и хорошим мальчиком Письмо Рахили Дорогая Алиса, хочу спросить вас об очень для меня интересном: выбор мужчины. Это было незадолго до аварии. Мне не пришлось подслушивать разговор о том, как правильно выбирать мужчин (как будто они разложены перед нами на прилавке — бери, что хочешь, взвесь, заплати и съешь), мама сама сказала: «Рахиль, имеет смысл послушать умного человека». Этот умный человек — мамина подруга Фаина, была замужем четыре раза, все мужья ее обожали и оставляли ей что-то хорошее (последовательно квартиру в Купчино, дом в Репино, поместье в Тоскане, четвертый муж пока с ней). Мама говорит: дело не в материальных ценностях, а в том, что в своих четырех браках Фаина была счастлива. Так что имеет смысл послушать. Вот что сказала Фаина: все мы (и я, и я! так приятно, что я тоже) в поиске своего мужчины оказываемся перед выбором концепции. Конкретные мужчины не имеют никакого значения, важна концепция: кто нам нужен — хороший мальчик или плохой мальчик. На первый взгляд, этот Главный Выбор кажется ужасно глупым: конечно, нам нужен хороший, да и зачем кому-то плохой? Никто не хочет быть несчастным. Фаина сказала: ты не права, очень многие выбирают плохих, потому что влюбляются. Плохие обаятельны и привлекательны. Поразмыслив, я решила, что так и есть. После этого меня попросили уйти, поскольку дальнейший разговор уже не для моих ушей. После того как я ушла, мама сказала (я имею в виду, что я подслушивала под дверью)… Мама сказала, что мой отец (мой родной отец, который не помнит обо мне) — плохой мальчик, и он был единственным, кого она любила. И любит до сих пор. А мой папа (мой неродной папа) — хороший мальчик, и она его высоко ценит. — Ты его до сих пор любишь? Зачем же ты от него свалила? Со своим куполом не смогла расстаться, с семейными архивами?.. — спросила Фаина. Они вместе учились в школе, поэтому ей позволительно так говорить. — Свалила? От него? Зачем? Да вот… свалила… — кротко повторила мама. Господи, вот бедная дурочка!.. Жалко ее. Как ей удалось превратить свою жизнь в такой кошмар? Чтобы любить одного, а жить с другим!