Оказавшись на сцене перед полным залом зрителей, Лола почувствовала себя в своей стихии. Она решила подыграть фокуснику, шагнула к нему, поцеловала и радостно проговорила: – Спасибо, дорогой маэстро! Вы расколдовали меня! Я десять лет провела в образе питона, представляете, как это было тяжело? Знаете, что было самое ужасное? Мне приходилось есть мышей! Зрители засмеялись и зааплодировали. Фокусник подмигнул Лоле и прошептал: – Не хочешь пойти ко мне ассистенткой? – И не подумаю! С меня хватило того, что вы меня заперли и я просидела целый час в этом дурацком шкафу! – сердитым шепотом ответила Лола, одновременно сияя улыбкой и раскланиваясь на аплодисменты. В то же время она осматривала зал, пытаясь найти среди зрителей Леню. И ей повезло: она заметила, как он следом за рыжеволосой красоткой прошел в служебную дверь. Первым побуждением Лолы было немедленно покинуть клуб. Раз Леня предпочел ее какой-то рыжей лахудре – сам виноват, пусть выкручивается, как хочет! С нее хватит того, что она просидела столько времени взаперти… Но затем она вспомнила, как Маркиз сказал, что только на нее может положиться в трудную минуту, только ей полностью доверяет (ну, может быть, не совсем такими словами, но смысл был такой), и поняла, что не может оставить его без поддержки. Еще раз поклонившись зрителям, Лола юркнула за кулисы. При этом сработала ее давняя привычка – уходить со сцены не в зал, а за кулисы, в свой собственный театральный мир. Но для этого была еще одна причина: отсюда, из-за сцены, было ближе к служебному коридору, по которому ушел из зала Маркиз с подозрительной рыжеволосой спутницей. Очевидно, это и есть та самая Голубая Сойка, уж очень Ленька с ней почтителен и любезен. За кулисами Лола быстро сориентировалась и направилась в нужную сторону. Но тут она снова увидела Субботина. Тот шел прямо на нее, разговаривая с кем-то по телефону. Еще шаг, и Лола с ним столкнулась бы… Она метнулась назад, думая, куда бы спрятаться, и увидела тот самый шкаф, в котором только что просидела целый час. С этим шкафом у нее были связаны самые неприятные воспоминания, но выбора не было. Она потянула на себя ручку дверцы и незаметно проскользнула внутрь. Правда, на этот раз, чтобы не оказаться вновь запертой в шкафу, она в последний момент придержала дверцу и всунула между ней и стенкой шкафа носовой платок, чтобы не закрылась защелка. Субботин остановился совсем рядом со шкафом, и Лола могла слышать каждое его слово. – Да, Жанночка… – говорил он, – конечно… как ты могла подумать… Не сомневайся, у меня все под контролем… Да, через три дня все решится. Ты должна набраться терпения, осталось недолго… «Кто такая Жанна? – подумала Лола. – Вроде бы говорил этот подлец Генка про какую-то Жанну… Но он все ей врет, это точно, по голосу все понятно. Ой, напарит он Жанку эту, как… как меня…» Осознав сей факт, Лола скрипнула зубами и зажала рот рукой, чтобы не заорать. Нужно взять себя в руки, а не то она просто набросится на Генку, и кроме скандала ничего не выйдет. А ей нужно присматривать за Леней. Ладно, Генку оставим на потом, никуда он не денется, Лола этого так не оставит… Генка нашептывал теперь в телефон разные ласковые слова. Неизвестно, как воспринимала их его собеседница, а Лолу сильно затошнило. Ну все же врет, мерзавец! Тем не менее она внимательно прислушивалась к разговору, как вдруг у нее возникло странное и неприятное ощущение. Ей показалось, что она в шкафу не одна. Да нет, ерунда, этого не может быть! Лола попыталась избавиться от этого неприятного чувства, снова вслушалась в разговор Субботина, но ей никак не удавалось сосредоточиться, потому что она не могла отделаться от мысли, что в шкафу кроме нее есть еще кто-то. Но это просто невозможно! Наверняка у нее просто разыгрались нервы. Это и немудрено: она так долго просидела в этом проклятом шкафу, что удивительно, как вообще не свихнулась! Лола использовала проверенный прием, который помогал ей успокоиться и сосредоточиться перед спектаклем: медленно и глубоко дыша, она сосчитала в уме до двадцати. Не помогло. Она сосчитала до сорока, до пятидесяти, но так и не смогла избавиться от неприятного чувства. Больше того, теперь ей явственно казалось, что на нее кто-то смотрит из темноты. Наконец Субботин закончил разговор и отошел от шкафа. Лола перевела дыхание и хотела уже выскользнуть на свободу, но тут услышала совсем рядом негромкий шорох, а потом ее руки коснулось что-то холодное и влажное. – Мама! – вскрикнула она шепотом, потому что ее горло перехватило от страха. Первым и самым естественным побуждением было выскочить из проклятого шкафа, но когда Лола попыталась это сделать, выяснилось, что путь к отступлению отрезан: между ней и дверцей шкафа находилось что-то живое и холодное. – Господи, да что же это такое… – пробормотала Лола, вглядываясь в темноту. За это время глаза ее привыкли к скудному освещению, и она смогла разглядеть прямо перед собой сгусток тьмы, в котором выделялись два тускло мерцающих зеленых глаза. Ей стало совсем страшно. – Мамочка… – забормотала Лола, отодвигаясь как можно дальше и вжимаясь спиной в заднюю стенку шкафа. – Мамочка, да что же это такое… что же это творится… Сгусток темноты перед ней пришел в движение, зеленые глаза приблизились, и Лолиного лица снова коснулось что-то влажное. Тут снаружи шкафа что-то изменилось, должно быть, включили более яркое освещение, и часть этого света проникла внутрь. И при этом скудном свете Лола увидела перед собой свернувшегося кольцом питона. При этом она испытала очень странное чувство. Это был одновременно и страх, и облегчение. Во всяком случае, она имела дело не с каким-то таинственным, безымянным порождением темноты, не с ночным кошмаром, а с вполне реальным живым существом. Существом, у которого было имя. Лола вспомнила, что фокусник называл его Васисуалием. Больше того, питон был в каком-то смысле ее коллегой, как и она, он выступал на сцене, как и она, дорожил вниманием зрителей, значит, он может ее понять, как артист артиста. Кроме всего прочего, питон явно не питал никаких агрессивных намерений, наоборот, он смотрел на нее весьма дружелюбно и приветливо, а те влажные прикосновения, которые Лола перед тем ощущала, объяснялись весьма просто: питон ее пару раз лизнул своим длинным раздвоенным языком. Лола поняла, что произошло: шкаф фокусника был вроде сундука с двойным дном, в нем было два отделения. В одном из них фокусник запер Лолу, чтобы потом выпустить ее на сцене, в другое уполз питон, и в это же отделение Лола спряталась от Субботина… Ситуация прояснилась, но оставалась по-прежнему безвыходной, в самом буквальном смысле этого слова: между Лолой и выходом из шкафа располагалась огромная рептилия, и она явно не собиралась выпускать Лолу… Тем временем питон отчего-то заволновался, поднял голову и уставился на Лолу с явным неодобрением. Возможно, он почувствовал, что она вынашивает замыслы побега. – Спокойно, спокойно, Васенька… – проговорила Лола. – Не волнуйся… Питон не внял ее просьбе. Он придвинулся ближе и даже попытался обвить Лолу. – Ой! – вскрикнула она, отстраняясь. И тут Лола вспомнила, что змей успокаивают музыкой. У нее не было с собой ни дудочки, как у заклинателя змей, ни какого-то другого подходящего музыкального инструмента, и Лола запела жалким дрожащим голосом романс, который исполняла иногда перед зеркалом, чтобы потренироваться в жестах. Романсы всегда поют с выразительной жестикуляцией, поэтому Лола прижимала руки к сердцу, низко наклоняла голову, вздымала руки к потолку и бессильно роняла их вдоль тела. Здесь, в тесном шкафу было не развернуться, поэтому Лола пела без жестикуляции: – Нет, не тебя так пылко я люблю! Не для меня красы твоей блистанье!.. И пение удивительным образом подействовало на Васисуалия: питон опустил голову, распустил свои смертоносные кольца и лег на пол шкафа, внимательно слушая Лолу. Потом вдруг поднял голову и посмотрел на Лолу так, что она поняла: не понравилось. И не ее пение, а слова. Все ясно: обиделся, что она не запала на его красоту. – Ну, извини, не угодила, – пробормотала Лола и продвинулась поближе к выходу. – Не говорите мне о нем, еще былое не забыто, он виноват один во всем, что все прошедшее разбито… Питон снова занервничал, приподнял голову. – Опять не то, – огорчилась Лола. – Гори, гори, моя звезда! Звезда любви приветная! – пела Лола, надеясь только, что снаружи никого нет и никто не слышит доносящиеся из шкафа подозрительные звуки. – Ты у меня одна заветная, другой не будет никогда! Питон снова успокоился. Больше того, в глазах его светилась самая настоящая нежность. А может, Лоле так показалось. Она сделала еще один рывок – и выскользнула из шкафа. Перевела дыхание, сосчитала до десяти, чтобы успокоиться, и двинулась вперед. Оглянувшись, Лола заметила, как следом за ней из шкафа выползает Васисуалий. Решив, что питон как-нибудь отыщет дорогу к своему хозяину, Лола прибавила шагу. Вскоре она оказалась в полутемном коридоре, в который выходили двери служебных помещений клуба. Она хотела обследовать их одно за другим, но тут заметила, что одна из дверей открылась и из нее вышли три человека. Точнее, два человека вышли, с двух сторон поддерживая третьего, который безвольно волочился за ними. «Должно быть, упился в стельку», – подумала Лола. Троица направлялась в ее сторону, и, чтобы не столкнуться с незнакомцами, Лола юркнула в стенную нишу. Троица бодро двигалась по коридору. Точнее, двое двигались, а третий только безвольно переступал ногами, да и то изредка. Лола застыла в своей нише, стараясь слиться со стеной. Троица поравнялась с ней… И Лола едва сдержала удивленный возглас: двое по краям были ей незнакомы, а вот средний, тот самый, упившийся в стельку тип, был ей очень даже хорошо знаком. Это был ее компаньон и боевой соратник Леня Маркиз. Глаза его были закрыты, голова перекатывалась слева направо, ноги безвольно волочились по паркету. Самые разные мысли лихорадочно пронеслись в Лолиной голове. Неужели Ленька так упился с этой рыжеволосой ведьмой? Да нет, он никогда себе такого не позволял! Значит… значит, эта ведьма чем-то его опоила, и теперь ее, ведьмины, сообщники тащат бедного Леню в свое логово! Бедного? Сам виноват, подумала Лола, вспомнив, как Маркиз уходил из зала следом за рыжей красоткой. Сам виноват, и пускай выпутывается, как хочет! Попался, как полный лох! Не Маркиз ли учил ее, Лолу, быть внимательной и осторожной, в незнакомом месте не пить, не есть, не курить и даже дышать через раз! Все ясно: расслабился, распустил хвост перед девицей, павлин несчастный! Поделом тебе, Лола и пальцем не пошевелит, чтобы помочь! «Нет, – одернула она себя, – Леня надеялся на меня, верил, что я не оставлю его в беде!» Тем временем подозрительная троица дошла до конца коридора, открыла последнюю дверь и исчезла из вида. Лола бросилась следом за ними, приоткрыла дверь и заглянула в нее. Дверь выходила на задний двор клуба. Недалеко от входа стоял грузовой микроавтобус, на борту которого были нарисованы спелые бананы, яблоки и гроздь винограда. Над этим натюрмортом красовалась яркая надпись: «Свежие фрукты с доставкой на дом». Однако в данный момент в заднюю дверь грузили вовсе не свежие фрукты. Туда грузили бесчувственное Ленино тело. И тут за спиной у Лолы раздался неприязненный голос: – А ты еще кто такая? И что ты здесь делаешь? Лола обернулась и увидела ту самую рыжеволосую ведьму, которая увела Леню из зала. Ведьму, которую большинство знало под именем Голубая Сойка. – Куда они везут Леню? – спросила Лола, хотя совершенно не рассчитывала на честный ответ. – Ах, Леню? – усмехнулась Сойка. – Значит, ты его напарница? Ну что ж, если хочешь, могу тебе посодействовать: отправить следом за напарником! С этими словами Сойка шагнула вперед, вытаскивая из кармана какой-то небольшой темный предмет чуть больше тюбика губной помады.