И Габриэль это понял – он отвернулся, чтобы не смотреть Эйприл в глаза. – Нет, Эйприл. Не нормально. – Всё будет хорошо, – выпалила девочка, потому что в похожих ситуациях люди говорили именно так. Особенно когда это была неправда. Но когда Габриэль спросил: – Думаешь? – это прозвучало так, словно он действительно хотел услышать ответ. – Моя сестра жива. Она была жива двадцать лет и ни разу со мной не связалась. Даже несмотря на то, что у неё была дочь, она не пришла ко мне и не попросила о помощи. – Ага. Подумать только. Никогда таких людей не встречала, – съязвила Эйприл, но Габриэль даже не стал ругать её за сарказм. И тут девочка вспомнила кое о чём. – Значит, ты не знал? Обо мне? Габриэль выглядел так, словно Эйприл дала ему пощёчину. – Ну конечно, я не знал. Но он ответил слишком быстро. И слишком возмущённо. И Эйприл поняла… – Да. Ты знал. – Уже поздно, Эйприл. Иди в кровать. – Как давно? Как давно ты узнал, что ты – мой… дядя? – голос Эйприл дрогнул. Она впервые произносила это слово по отношению к себе. Она впервые позволила себе осознать… Габриэль был её дядей. Но почему-то это не сделало Эйприл счастливой. Это её разозлило. – Как давно ты… – С тех пор, как я увидел твой ключ! – огрызнулся мужчина и тут же осознал, что совершил ужасную ошибку, потому что внутри Эйприл что-то надломилось, и девочка начала жалеть, что не оставила Габриэля в той яме. – Ты мне врал. – Я не врал, – Габриэль покачал головой. – Ты знал, кто моя мать, и ты… – Моя сестра умерла, Эйприл! Вся моя семья погибла, когда мне было десять лет. Конечно, я не подумал о том, что ты – дочь моей погибшей сестры! – И что же тогда ты подумал? Габриэль тяжело вздохнул и ссутулился, словно не ожидал, что ссориться с племянницей, о которой он раньше не знал, будет так тяжело. – Я понимал, что что-то не сходится, – его серебряные глаза встретились с глазами Эйприл, и когда Габриэль заговорил снова, его слова звучали почти как мольба. – Я просто знал, что ты важна, Эйприл. Эйприл почувствовала, как её сердце разбилось. Раньше она никому не была важна, и это признание не должно было её ранить, но ранило. Потому что девочку ценили не за её смех или улыбку, сообразительность или храбрость. Эйприл была важна только потому, что в два года кто-то повесил ключ ей на шею, а потом ушёл. Габриэлю Винтерборну был важен ключ. А что насчёт самой Эйприл? Она оставалась просто занозой в заднице. – Прости. Наверное, ты разочарован. – Что ты имеешь в виду? – спросил мужчина. – Габриэль? Эйприл почти не услышала голос, но зато увидела, как дверь кухни приоткрылась и внутрь заглянула Сэйди – словно подруга стояла неподалёку, ожидая, когда крики прекратятся, а сейчас решила, что всё успокоилось. Но Сэйди ошиблась. – Не сейчас, – огрызнулся Габриэль. Сэйди поморщилась, но не ушла. – Я понимаю. Но тут такое дело… – Я же сказал, не сейчас! – взревел Габриэль. И тут дверь кухни распахнулась настежь, и внутрь зашла женщина. С планшетом наготове. С карандашиком в руке. Мисс Питтс едва заметно, но очень самодовольно улыбнулась, говоря: – Мистер Винтерборн… Нам с вами давно пора было поговорить. 25 Поражение Габриэль не повёл гостью в библиотеку. Конечно, не повёл. Потому что в библиотеке дети наверняка начали бы за ними шпионить, а Габриэль, похоже, этого не хотел. У Эйприл возникло чувство, что её наказали. Девочка села на мягкую ковровую дорожку, которая покрывала лестницу, и уставилась на фойе. Отсюда она могла бы отчётливо слышать, как женщина кричит на Габриэля. Но криков Эйприл не дождалась. И это было страшно. – У него большие проблемы, – сказала Сэйди, которая сидела рядом. Возле неё стоял любимый ящик с инструментами, и девочка сосредоточенно работала над тем, что, без сомнения, должно было стать новым поколением «Сэйдисоников». Кто-то ел, чтобы успокоиться. Кто-то бегал. А Сэйди снимала стресс изобретениями. Эйприл не осмеливалась её отвлекать. – Всё не так уж плохо, – сказала Вайолет. – По крайней мере, Габриэль здесь. А ещё тепло и есть еда, и никто не ранен… – Возможно, Габриэль всё-таки ранен, – напомнил Колин. – Ну, никто из нас. Когда дети целы – это же хорошо, да? – спросила Вайолет, а Тим посмотрел на Эйприл поверх её головы. – Правда? – сказали они одновременно. – Конечно! – воскликнула Сэйди. – Она не знает того, чего не знает. Она знает только то, что знает не всё, а это значит, что она, возможно, не знает ничегошеньки, – девочка торжественно раскинула руки, но её голос звучал так, словно Сэйди пыталась убедить саму себя. – Возможно, всё не так плохо, но и не так уж и хорошо, Сэй, – Колин обхватил руками подтянутые к груди колени. – Наша Дама с Карандашиком чувствует, что здесь что-то не так. И она слышала, как Габриэль кричал. Может, она и не поняла, почему он кричит, но это всё равно было не лучшее первое впечатление. Или второе. Или… третье. – Габриэль дома, – напомнила Вайолет. – Это самое главное. Эйприл понимала, что она права, но всё равно не могла избавиться от ощущения, что происходит что-то очень, очень неправильное. Дождь сменился мокрым снегом, который барабанил по окнам, словно нечто снаружи пыталось прорваться в дом, и Эйприл вдруг захотелось наглухо забаррикадировать двери. – Дети? – голос Габриэля эхом разнёсся по старому особняку. – Мы здесь, – отозвался Колин. Габриэль вышел в фойе и посмотрел на детей, расположившихся на лестнице. Его взгляд задержался на Эйприл. В этом взгляде было что-то, отчего девочке захотелось убежать. И спрятаться. – Могу я попросить вас пройти ко мне в кабинет? Это звучало совершенно не по-Габриэлевски. Мужчина был необычно тих и спокоен, и это, похоже, заметила не только Эйприл, потому что Колин прошептал: – Он что, головой ударился? – Нет, – сказал Тим. Но Колин пожал плечами и продолжил: – А говорит так, как будто ударился. Он что, решил, что он Смиттерс? Как бы то ни было, дети встали и спустились по лестнице. Они нашли Даму с Карандашиком в комнате с жёсткими стульями, и глухими шторами, и девятью миллионами вещиц, которые выглядели хрупкими и ненадёжными. Не стоит упоминать, что Эйприл никогда здесь не задерживалась. Мисс Питтс, напротив, чувствовала себя как дома – она бродила по комнате, внимательно осматривая полки, приподнимая безделушки и проверяя их на пыль. – Здравствуйте, дети. Заходите, – сказала женщина, словно приглашала их в собственную комнату в собственном доме, и дети были её проблемой. – Как вам известно, я много раз пыталась выяснить, что здесь происходит, – говорила мисс Питтс, расхаживая по комнате и разглядывая настороженных детей, которые выстроились в линию как маленькие игрушечные солдатики. Или костяшки домино. Эйприл не сомневалась, что эта женщина одним движением карандашика может заставить их упасть. – Я надеялась, что перемены, которые я наблюдала здесь, окажутся простым недоразумением, но теперь мне стало ясно, что в отсутствие надлежащего руководства этот дом, – мисс Питтс изобразила пальцами кавычки, словно особняк Винтерборнов вовсе не был нормальным домом, – не может предложить детям благоприятные жизненные условия. На каминной полке стоял маленький хрустальный глобус. Мисс Питтс подняла его, рассматривая на свет, словно вся Земля и люди на ней зависели от её благосклонности. Но весь мир Эйприл сейчас был в этой комнате. Она почувствовала, как начинает кружиться голова. – Мистер Смиттерс должен скоро вернуться, – сказал Габриэль. – Мы с детьми выглядим немного неопрятно, потому что недавно вернулись из поездки на остров Винтерборнов, где проводили…