– И чем же он занят? – мисс Питтс взглянула на Эйприл поверх очков. – Спросите у Колина! – выпалила Эйприл и замахала мальчику рукой, указывая на камни и ключ, когда женщина повернулась к нему. Глаза Колина широко распахнулись, и он произнёс: – Эм… да… Габриэлю нравится плавать. В море. – На улице чуть выше ноля, – возразила женщина. – Или бегать. Точно. Думаю, он сейчас бегает. – Вы хотите сказать, что Габриэль снова оставил здесь пятерых детей. Одних. Без присмотра взрослых? Тут Сэйди, не выдержав, воскликнула: – У меня. Есть. Сертификат! – Безусловно, это впечатляет, мисс Сэйди. Но вряд ли его достаточно, чтобы назвать вас надлежащим опекуном. – Уверен, Габриэль скоро вернётся. Почему бы вам не подождать? Кстати, – воодушевлённо воскликнул Колин, – у нас сейчас как раз уроки скрипки! Хотите посмотреть? Хоть мы и разбили стекло, это было всего один раз, и я думаю, мы довольно… – Просто передайте мистеру Винтерборну, что его личное дело всё ещё лежит у меня на столе. И я сильно сомневаюсь, что в ближайшее время оно куда-то денется. Дети проводили мисс Питтс до двери, где женщина на секунду остановилась, сунув газету в руки Эйприл. – Можете оставить её себе. У меня осталось ещё много экземпляров. С этими словами она вышла наружу, под яркое солнце и в прохладный утренний воздух. Сэйди захлопнула дверь, заперла замок и спросила: – Итак, ребята, что вы от меня скрываете? Но Эйприл просто сказала: – Идём, – ничего больше не объясняя. Когда Эйприл провернула ключ и увидела, как падают камни возле камина, её сердце должно было успокоиться. Девочка должна была почувствовать облегчение, спустившись по слабо освещённым ступеням в тайное логово и крикнув: – Габриэль! Нам нужно кое-что тебе… Но Эйприл не договорила. Она даже не могла пошевелиться, увидев, что находилось внутри. Если в комнатах наверху были беспорядок и грязь, то в убежище словно взорвалась бомба. Шкафы были распахнуты настежь. Ящики из них вытащены наружу. По полу были разбросаны чучела, мечи и книги. И, что хуже всего, Габриэля здесь не было. – Я думала, Габриэль тут, – растерянно произнесла Сэйди, осматриваясь по сторонам. – Где он? – Его здесь нет, Сэй, – сказал Колин и повернулся к Эйприл. – Его нигде нет. Эти слова повисли в воздухе, пахнущем пылью, сыростью и стариной. Только Сэйди, казалось, не ощущала их тяжести. – Нет, это ерунда какая-то, – она закатила глаза. – Хоть где-то он должен быть! 11 Миллиардер Шрёдингера Габриэля Винтерборна не было нигде. Его не смогли найти, даже обыскав весь особняк. Дважды. Габриэля искали до тех пор, пока утро не перешло в день, а день не превратился в вечер. Дети звали его по имени, пока не сорвали голос. Они столько раз ходили вверх и вниз по лестницам и коридорам, что Эйприл пришлось переобуться в туфли поудобнее. Дети искали, искали и снова искали, но так никого и не нашли. Ни в погребе, где Габриэль раньше прятался неделями. Ни в домашнем кинотеатре, хотя там были самые удобные кресла во всём доме и коробка с надписью «Экстренный изюм в шоколаде Смиттерса». Эйприл подскакивала от любого звука. Каждый раз, когда старый особняк скрипел, она бросалась вверх по лестнице, надеясь, что сможет найти Габриэля в какой-нибудь заброшенной комнате, которую девочка раньше не замечала. Она обошла все секретные ходы, о которых ей было известно, и искала снова и снова, но с каждым шагом, каждым криком и каждой прошедшей секундой кое-что становилось ясно. – Его здесь нет. Он ушёл. Эйприл устало рухнула на один из кухонных стульев и посмотрела на Колина, который помешивал суп в кастрюле на плите, одетый в передник с надписью: «Дворецкий сделал это. (И всё остальное)». – Мы этого не знаем. Это не точно, – возразила Сэйди. – Нет, Сэй. Думаю, мы всё прекрасно знаем. – Невозможно доказать отрицательное утверждение. Значит, нельзя доказать, что Габриэля здесь нет. Можно доказать только то, что он здесь. – Если он здесь, – сказал Колин. – Именно! – воскликнула Сэйди. – Теперь ты понимаешь. – Нет, – Колин покачал головой. – На самом деле, нет. – Это же основы науки, – сказала Сэйди. – Он одновременно здесь и не здесь. Один австрийский физик сказал, что можно посадить кота в коробку, и если ты будешь думать, что он мёртв, он может быть жив; и если ты будешь думать, что он жив, он может быть мёртв, но пока ты не проверишь – и то и другое верно. Сэйди говорила всё быстрее и быстрее, а все остальные смотрели на девочку так, словно у неё в руках была… ну… коробка с мёртвым котом. – Это как кот Шрёдингера! – воскликнула Сэйди, словно всё вдруг обрело смысл. – Только миллиардер. Габриэль – миллиардер Шрёдингера! – Хорошо, что у нас нет домашних животных, – пробормотал Колин, снимая суп с плиты. Эйприл накрывала на стол, когда задняя дверь распахнулась. Холодный ветер пронёсся по кухне и растрепал волосы девочки. Вошедший Тим бросил перчатки на стол, пропустил между пальцев пряди отросших волос, и на пол упали маленькие белые осколки. Сначала Эйприл приняла их за битое стекло, но затем услышала, как в окно стучит град. Она ощущала холод, который исходил от Тима и его зимней куртки. – Это снег? – спросила Вайолет, вставая на стул и отряхивая припорошённые плечи Тима. – Нет, Ви. Это град. – Ты холодный, – девочка задрожала, и Тим её приобнял. – Ну что? – спросила Сэйди, стараясь скрыть надежду в голосе. – Что ты нашёл? Тим снял куртку и повесил на спинку стула. – Вам нужны хорошие новости или плохие? – А что, есть хорошие? – с искренним удивлением спросила Эйприл. – Я проверил лодочную пристань. Один из катеров пропал. Все на мгновение задумались, после чего Колин спросил: – А это плохая новость или хорошая? А Сэйди громко и с облегчением выдохнула. – Это же замечательно! – Правда? – уточнил Колин. – Конечно. Это значит, Габриэль просто ушёл куда-то по делам. К ночи вернётся. Но к ночи он не вернулся. Солнце опустилось за горизонт, и небо стало чёрным. Дети прикрыли разбитые окна фанерой и заперли все двери, а потом Эйприл с Сэйди и Вайолет сели в обнимку перед камином в маленькой гостиной – той, где начинался один из тайных спусков в погреб и к морю. Этим вечером в камине плясал рыжий огонь. Дверь была закрыта, и маленькая комната стала самым тёплым местом во всём доме.