– Как же ничего, когда вы весь в грязи! Как же ничего, когда у вас голова в крови! Ах, господи, господи, бедный мой хозяин! – Замолчи наконец! – сказал Брусель. – Замолчи! – Кровь, боже мой, кровь! – кричала Наннета. – Доктора! Хирурга! Врача! – ревела толпа. – Советник Брусель умирает! Мазаринисты убили его! – Боже мой, – восклицал Брусель в отчаянии, – из-за этих несчастных мой дом сожгут! – Подойдите к окну и покажитесь им, хозяин! – Нет, уж от этого я воздержусь, – ответил Брусель. – Показываться народу – это дело королей. Скажи им, что мне лучше, Наннета, скажи им, что я пойду не к окну, а в постель, и пусть они уходят. – А зачем вам нужно, чтобы они ушли? Ведь они собрались в вашу честь. – Ах! Неужели ты не понимаешь, что меня из-за них повесят? – твердил в отчаянии Брусель. – Видишь, вот и советнице стало дурно! – Брусель! Брусель! – вопила толпа. – Да здравствует Брусель! Доктора Бруселю! Поднялся такой шум, что опасения Бруселя не замедлили оправдаться. На улице появился взвод гвардейцев и ударами прикладов разогнал беззащитную толпу. При первом крике: «Гвардейцы, солдаты!» – Брусель, боясь, как бы его не приняли за подстрекателя, забился в постель, не сняв даже верхней одежды. Благодаря вмешательству гвардейцев старой Наннете, после троекратного приказа Бруселя, удалось наконец закрыть наружную дверь. Но едва лишь она заперла дверь и поднялась к хозяину, как кто-то громко постучался. Госпожа Брусель, придя в себя, разувала своего мужа, сидя у его ног и дрожа как лист. – Посмотрите, кто там стучит, Наннета, – сказал Брусель, – и не впускайте чужих людей. Наннета выглянула в окно. – Это господин президент, – сказала она. – Ну, его стесняться нечего, откройте дверь. – Что они с вами сделали, милый Брусель? – спросил, входя, президент парламента. – Я слышал, вас чуть не убили! – Они явно покушались на мою жизнь, – ответил Брусель со стоической твердостью. – Бедный друг! Они решили начать с вас. Но каждого из нас ждет та же участь. Они не могут победить нас всех вместе и решили погубить каждого порознь. – Если только я поправлюсь, – сказал Брусель, – я, в свою очередь, постараюсь раздавить их тяжестью своего слова. – Вы поправитесь, – сказал Бланмениль, – и они дорого заплатят за это насилие. Госпожа Брусель плакала горючими слезами, Наннета бурно рыдала. – Что случилось? – воскликнул, поспешно входя в комнату, красивый и рослый молодой человек. – Отец ранен? – Перед вами жертва тирании, – ответил Бланмениль, как истый спартанец. – О! – вскричал молодой человек. – Горе тем, кто тронул вас, батюшка! – Жак, – произнес советник, – пойдите лучше за доктором, друг мой. – Я слышу крики на улице, – сказала служанка, – наверное, это Фрике привел доктора…. Нет, кто-то приехал в карете! Бланмениль выглянул в окно. – Это коадъютор! – воскликнул он. – Господин коадъютор! – повторил Брусель. – Ах, боже мой, да пустите же, я пойду к нему навстречу! И советник, забыв о своей ране, бросился бы встречать г‑на де Реца, если бы Бланмениль не остановил его. – Ну-с, дорогой Брусель, – сказал коадъютор, входя, – что же случилось? Говорят о засаде, об убийстве? Здравствуйте, господин Бланмениль. Я заехал за своим доктором и привез его вам. – Ах, сударь! – воскликнул Брусель. – Вы оказываете мне слишком высокую честь! Действительно, меня опрокинули и растоптали мушкетеры короля. – Вернее, мушкетеры кардинала, – возразил коадъютор. – Вернее, мазаринисты. Но они поплатятся за это, будьте покойны. Не правда ли, господин Бланмениль? Бланмениль хотел ответить, как вдруг отворилась дверь, и лакей в пышной ливрее доложил громким голосом: – Герцог де Лонгвиль. – Неужели? – вскричал Брусель. – Герцог здесь? Какая честь для меня! – Ах, монсеньор! Я пришел, чтобы оплакивать участь нашего доблестного защитника, – сказал герцог. – Вы ранены, милый советник? – Что с того! Ваше посещение излечит меня, монсеньор. – Но всё же вы страдаете? – Очень, – сказал Брусель. – Я привез своего врача, – сказал герцог, – разрешите ему войти. – Как! – воскликнул Брусель. Герцог сделал знак лакею, который ввел человека в черной одежде. – Мне пришла в голову та же мысль, герцог, – сказал коадъютор. Врачи уставились друг на друга. – А, это вы, господин коадъютор? Друзья народа встречаются на своей территории… – Я был встревожен слухами и поспешил сюда. Но я думаю, врачи немедленно должны осмотреть нашего славного советника. – При вас, господа? – воскликнул смущенный Брусель. – Почему же нет, друг мой? Право, мы хотим поскорей узнать, что с вами. – Ах, боже мой, – сказала г-жа Брусель, – там снова шумят! – Похоже на приветствия, – сказал Бланмениль, подбегая к окну. – Что там еще? – вскричал Брусель, побледнев. – Ливрея принца де Конти, – воскликнул Бланмениль, – сам принц де Конти! Коадъютор и герцог де Лонгвиль чуть не расхохотались. Врачи хотели снять одеяло с Бруселя. Брусель остановил их. В эту минуту вошел принц де Конти. – Ах, господа, – воскликнул он, увидя коадъютора, – вы предупредили меня! Но не сердитесь, дорогой Брусель. Как только я услышал о вашем несчастье, я подумал, что, быть может, у вас нет врача, и привез вам своего. Но как вы себя чувствуете? Почему говорили об убийстве? Брусель хотел ответить, но не нашел слов: он был подавлен оказанной ему честью. – Ну-с, господин доктор, приступайте, – обратился принц де Конти к сопровождавшему его человеку в черном. – Да у нас настоящий консилиум, господа, – сказал один из врачей. – Называйте это как хотите, – сказал принц, – но поскорей скажите нам, в каком состоянии наш дорогой советник. Три врача подошли к кровати. Брусель натягивал одеяло изо всех сил, но, несмотря на сопротивление, его раздели и осмотрели. У него было только два ушиба: на руке и на ляжке. Врачи переглянулись, не понимая, зачем понадобилось созвать самых сведущих в Париже людей ради такого пустяка. – Ну как? – спросил коадъютор. – Ну как? – спросил принц. – Мы надеемся, что серьезных последствий не будет, – сказал один из врачей. – Сейчас мы удалимся в соседнюю комнату и установим лечение. – Брусель! Сообщите о Бруселе! – кричала толпа. – Как здоровье Бруселя? Коадъютор подошел к окну. При виде его толпа умолкла.