Пленник побледнел. – Савул, бери гуляку и тащи в лес. А вы, – Перо посмотрел на двоих раненых бойцов, – оттащите тела в кусты. Нечего им тут глаза проезжающим мозолить. – Не надо, – пролепетал пленник. – Не надо в лес. Я все расскажу. – Конечно, расскажешь, – покладисто согласился Перо. – И мы тебе в этом поможем. Шуань отпустил шиворот рубахи пленника и добавил: – Заодно расскажи этим милым людям, почему ты оставил коня в лесу и решил прогуляться по дороге пешком. Пленник хотел закричать, но сильный удар ногой в живот оборвал его крик в самом начале. Это Савул постарался от всей души. Он с неприкрытой ненавистью смотрел на пленного. Перо и Савул подхватили его под руки и потащили в лес. – Оставьте ему способность говорить! – крикнул им вслед Уильям. – Так руки и ноги для этого не нужны! – откликнулся Перо. Шуань стал помогать другим наемникам оттаскивать в густые придорожные кусты тела убитых, рубить ветки и накрывать тела. Брата Савула положили в повозку. Уильям забрался на козлы и стал ждать. Дорога была пустынной, и никто за все время, пока они тут находились, не проезжал. Хозяин оказался более предусмотрительным, чем думал Уильям. Даже бандитов нанял для проверки проезжающих. А присмотреть за бандитами послал соглядатаев. Какие еще сюрпризы он преподнесет? Вернулся шуань и вытер руки о брезент повозки. Сел рядом. Так же как и сыщик, скучающе огляделся. – Чем дольше с тобой нахожусь, Уильям, тем больше начинаю тебя уважать, – одобрительно произнес он. – С чего это? – удивился такому разговору молодой сыщик. – Думаешь быстро, не трус. Надежный, короче. Ты по окончании дела оставайся в столице. Я тебя со старейшинами нашими познакомлю. К делу приставим. В этой глуши тебе делать нечего. – Спасибо, конечно… Я подумаю. – И это тоже в тебе нравится, – улыбнулся шуань. – Не торопишься, – пояснил он, уловив в устремленных на него глазах сыщика немой вопрос. Наемники притащили охапку арбалетов, болтов и мечей. Все это сложили в повозку. – Там в лесу, – указал шуань рукой, – стоит пара коней, их тоже забирайте. – А бандиты, они что, пешком пришли? – удивился Уильям. Шуань пожал плечами. – По-видимому. Как бойцы они ничего не стоят. Видимо, Хозяин нанимал их в спешке, на всякий случай. Предусмотрительный… Из леса вышел Савул и свистнул. Оба повернулись и посмотрели на воина. Тот помахал рукой, подзывая к себе. Допрос проходил недалеко от дороги, в неглубоком овражке. На теле пленника не было видимых повреждений, но его взгляд был полон ужаса. – Наш гуляка готов во всем признаться, – довольно произнес Перо. – Правда? – спросил он пленника, и тот усиленно закивал. Уильям присел на корточки рядом со стоящим на коленях пленником и достал амулет. – Это амулет дознания. Я буду задавать вопросы, а ты будешь честно на них отвечать. Если ты солжешь, то тебя скрутит боль, и мне вновь придется отдать тебя в руки этим милым ребятам. Ты понял? Пленный затравленно посмотрел на мучителей и кивнул: – Я все понял, господин. – Итак, кто ты? – задал первый вопрос Уильям. Глава 9 Тусклый свет зависшего над лодкой светлячка освещал сумрак сырого грота. Существо по-прежнему стояло, устремив провалы черных глазниц в их сторону, но, к огромному облегчению Артема, их не видело. Оно наклонило свою страшную голову набок, и Артему казалось, что оно прислушивается. От взгляда на голый череп бывшей дочери старосты Артема пробирал озноб. Тот, кто такое с ней сотворил, знал, как запугать людей. Стоя на носу лодки, Артем магическим взором рассматривал существо и не понимал, с чем ему пришлось столкнуться. Он боялся пошевелиться и даже глубоко вздохнуть, чтобы не выдать себя. Существо, которое еще вчера было симпатичной молодой девушкой, стало медленно поднимать свои тонкие руки с изящными длинными пальцами. Такие пальцы редко встретишь у занятых тяжелым трудом крестьянок. Пальцы зашевелились, словно зажили своей жизнью. Они закручивались, извивались как пиявки и уже не походили на пальцы человека. Артему показалось, что в пальцах не осталось костей. Зрелище было до жути омерзительным, и хотелось побыстрее покинуть грот, но что-то не давало это сделать, какая-то неведомая сила завораживала и заставляла непрерывно смотреть на кружева, которые плели пальцы. А они вдруг распрямились, растопырившись в разные стороны, и из них стали вылезать черные змеи теней. Именно вылезать, скользя по воздуху. Внутри черного кокона посередине белесых ребер стала нарастать пульсация. Змеи удлинялись и ощупывали пространство вокруг существа. Артем уже видел, что они могут, и с нарастающим ужасом наблюдал за этим смертельным танцем. Они своими движениями напоминали живых змей, которые то сворачивались в клубок, то разбегались, ища жертву. И самое ужасное в его положении было то, что он не знал, что ему делать. Как противостоять этой твари? А тварь не двигалась с места, но с каждым новым сокращением черного сердца змеи все ближе подбирались к лодке, и их приближение сопровождалось нарастающим страхом, переходящим в сковывающий, леденящий ужас. Когда стоишь перед смертельной опасностью, ищешь выход и понимаешь, что ничего сделать не можешь, а умирать ох как не хочется, душу и сердце начинает заполнять паника. Мысли исчезают, вернее, они начинают бестолково метаться, и хочется лишь одного: сбежать, спрятаться, скрыться. Артем на периферии своего сознания это понимал и чувствовал, что не может справиться с собой, с накатившей паникой и ужасом, заполонившим его ум. Холодный пот тек по спине и выступил на лбу. Напряжение уже давило, сминало волю, как папиросную бумагу, и Артем, казалось, даже кожей чувствовал: сейчас что-то должно произойти. Нечто не просто плохое, а немыслимо ужасное, непоправимое. Тревога сиреной взвыла в сознании Артема. Он больше не раздумывал, спонтанно выхватил свой костяной нож и выставил перед собой, как последнюю преграду перед надвигающимся несчастьем. При этом он со смешанным чувством удивления и страха ощутил растерянность существа, запертого в ноже, и его желание спрятаться. Торопясь, Артем сплел им заклинание ямы с волчьими шипами и активировал его на том месте, где стояло создание извращенного ума. Тварь мгновенно ухнула вниз. Приободренный успехом Артем поспешил создать коварную плиту, что погребла под собой Свада и старика колдуна. Из свода пещеры появилась плита и рухнула вниз. Несколько мгновений ничего не происходило. Артем в сильном напряжении ждал результата, и, когда заклинание развеялось, он с облегчением увидел груду костей и темного спрута, что хаотично, как осьминог, выброшенный из воды, бился на земле. «Получил гад!» – мстительно подумал Артем и тут же понял, что радоваться рано. Спрут лупил своими щупальцами вокруг себя, и кости, прикрытые окровавленным тряпьем, что раньше были платьем девушки, неожиданно стали собираться вместе. Они, движимые чьей-то злой волей, как живые существа ползли друг к другу. Сталкивались, меняли места, и вдруг перед Артемом появился костяной паук, у которого вместо головы была пульсирующая злобой тьма. Он ощущал всеми обостренными чувствами эти эманации злобы, лютый голод твари, готовой пожрать его и солдат. Цок-цок! – разорвал тишину стук костей о камни пола пещеры. Артем вздрогнул. Невообразимое создание неведомого, порочного создателя, неуверенно раскачиваясь при каждом шаге, двинулось к людям, находящимся в лодке. Щупальца шарили перед пауком. Они искали того, кто убил прежнее существо. Они жаждали мести и нечеловеческих мук убийце. Всепоглощающая ненависть и дыхание смерти заполнили грот. Артем, на время освободившийся от сковывающего страха, оттолкнул лодку, и она отплыла на пару метров от скального основания пола пещеры. Паук шел все более уверенно и доковылял до края берега. Нерешительно остановился. Щупальца коснулись поверхности воды и быстро отпрянули. В голове у Артема и замерших от охватившего их ужаса солдат тихо прошелестело: – Я знаю, что ты здесь. Я чувствую тебя… По телу Артема пошло онемение. Он не мог сдвинуться и почувствовал, как руки стали такими тяжелыми, словно налились свинцом. Он с огромным трудом, как последнюю полосу обороны, поднял нож и выставил перед собой. А голос продолжал нашептывать: – Не спорь со мной. Твоя судьба предрешена… Смирись и приди ко мне… Один из солдат застонал и, взмахнув рукой, погреб к берегу. Делал он это медленно, и лодка по чуть-чуть стала приближаться к твари. Преодолевая сопротивление навалившейся тяжести, Артем с трудом оглянулся. Увидел, что второй солдат впал в бессознательное состояние или сошел сума. Он закатил глаза и пускал слюни на грудь. А лодка медленно, но неумолимо подплывала к берегу, где шевелил щупальцами костяной паук. Неожиданно к Артему пришла мысль: «Моя дорога не в пасть к пауку! Открыта лишь дорога на костер!» Это малорадостное откровение помогло ему скинуть колдовское наваждение. Он, сам того не ожидая, вспомнил молитвенник, и слова молитвы сами собой потекли из его уст: – Свет отгоняет тьму. Он открывает спрятанное во тьме и рассеивает злые помыслы. Да убоятся света его враги! И в тот же миг Артема окутало слабое сияние. Паук замер, и щупальца, уже дотянувшиеся до лодки, отдернулись. – Свет! Боль! Нет! Артем пошатнулся от громкого крика чужой боли, прозвучавшего у него в голове. Приободренный маленькой победой над чуждым колдовством, он уже более твердо стал произносить слова молитвы, услышанные им в монастыре преподобного Брока. Если раньше это казалось ему суеверием неграмотных монахов, паразитирующих на примитивных верованиях жителей королевства, то теперь он ухватился за молитву как за спасательный круг. – Да поразит врага оружие света! – прошептали его губы. – Да сгинут с лица земли все ищущие тьму! – уже громче и тверже произнес он. В его голове раздался истошный визг. Он словно циркулярная пила вгрызся в мозг, в обостренные нервы и стал пилить по живому. Немилосердно заныли зубы. Нож затрясся, задергался и выпал из его ослабевших рук. Пальцы практически ничего не чувствовали. Нож с негромким всплеском ушел под воду. Артем сильно покачнулся, не удержался и, подняв фонтан брызг, бревном упал в воду. Он ушел под воду с головой, и это будто смыло оцепенение. Он уперся руками в дно и, отплевываясь, вынырнул на поверхность. К его удивлению, в руке он держал костяной нож. Мимолетно, на границе сознания промелькнула мысль: «По-видимому, его невозможно потерять». Артем поднял голову и с ужасом уткнулся взглядом в черную сгущающуюся перед ним тьму. Паук стоял в шаге от него. Тьма клубилась возле его лица, и от нее веяло то ли мертвенным холодом, то ли огнем бездны. Да это было и не важно, а важно было то, что тьма была смертельно опасна. Артем постарался отстраниться подальше от головы паука. – Прими смерть как избавление… Смерть – это радость… смерть – это покой… – прошелестело у него в голове, и щупальца медленно потянулись к нему. Артем, потеряв волю к сопротивлению, покорно закрыл глаза и приготовился умереть. Теперь смерть казалась ему лучшим выходом. Сознание затопила обреченность. «Зачем жить и мучиться, искать лучшей доли, притворяться, обманывать? Уж лучше так покончить с жизнью одним махом…» – Артем бессильно опустил голову и закрыл глаза. Все его мысли и желания улетучились, теперь он не боялся смерти, он ее покорно ждал. Он не видел, но почувствовал, как змеи мягко обхватили его голову и попытались сжать. Но, встретив воду, отпрянули от мокрых волос. Но вместе с тем Артему показалось, что его голову обварили кипятком. Мозги словно вскипели. Он заорал, открыл глаза и успел заметить, как щупальца вновь устремились к нему. Вскинув руки, Артем, освобожденный от колдовства, ушел под воду, окатив при этом паука новой порцией брызг. Над ним прошла горячая волна, и, когда он вынырнул, непрекращающийся истошный визг вновь врезался ему в голову. Он рвал душу, выворачивал внутренности, казалось, крошил зубы, и все тело сводила судорога, которая создавала ощущения сродни с теми, когда внутри тела ломаются кости. Их словно вытаскивали из живого человека наружу. На последних крохах воли он вытянул дрожащую руку с ножом и толчком бросил тело вперед, к черной пульсирующей голове страшного костяного создания. Нож легко вошел в черноту. И тут же его рука ощутила такой жар, что ему показалось, что рука сгорела до кости. Артем закричал еще громче и, захлебываясь слезами, заглушая невыносимую боль, проорал: – Иль! Прими эту жертву! Нож взбрыкнул и, взбесившись, вырвался из его руки. Артем без сил сел в воду и опустил в нее руку, которая почернела до локтя. Тут же пришло облегчение. А в черноте головы паука бесновался нож. Он ослепительно сиял и резал тьму на куски, но та яростно сопротивлялась.