— Хорошо, а НЕ твой Уваров с первого вздоха определил твою кровь. Только мозги у него были забиты той чушью, которую ему твердили с детства. Вот и облажался он по полной программе. — Так значит, я всего-навсего могу родить ему подходящих детей? — каким-то надтреснутым голосом уточнила я, а в горле запершило, будто я сухого песка наглоталась. — В этом причина… всего между нами? — А этот вопрос возвращает нас в начало разговора. Притяжение истинных на животном уровне — лишь подсказка от природы, Аяна. Чувства же — это то, над чем должны уже работать человеческие половины. И вот человеческая половина Захара натворила дел, но и его я, как оборотень, понимаю. Влечение к своей паре, особенно в первый момент, когда еще не понимаешь, как с этим жить, — вещь силы неимоверной, Аяна. Загляни в себя. Разве, при всей обиде и понимании, насколько все неправильно, тебе хоть раз удалось его оттолкнуть, не поддаться? — Он сильнее, как его оттолкнешь? — Не в том ведь дело. Хотела ли ты его оттолкнуть на самом деле? — Я… Разве что разумом и когда его рядом не было. В голове мутилось, я как не я, себе не принадлежала. — Вот и с ним так же, и помножь это на то, что Уваров — мужчина, самец, а их по мозгам этим бьет куда как сильнее нас. — Все равно, — насупилась я. — Он старше и опытнее, оборотень опять же, должен был понимать… или вот такое отношение — норма? Типа, если ты истинная, то схватил и помыкаешь? Обращайся как хочешь? — И понимает он, но уже сейчас, опосля, и разве не об этом поговорка у людей есть? И сожалеет. — Да откуда вам это знать, Серафима? — Есть у меня свои источники и способы получать информацию. Скажу тебе больше: о том, как у вас все пошло-поехало, он сожалел, еще когда нанимал меня, да только в таких вещах как со скалы сигануть — понеслось и не остановить. Уверена, что побудь вы подольше вместе, все у вас образовалось бы само собой. Обижать и заставлять страдать истинных — против самой нашей природы. Не всегда только нынешние представители нашего племени способны голос ее уловить. — Уварову точно какой-нибудь медведь на оба уха наступил, — еще больше надулась я, потому что… ну, блин, не нравилось мне, что весь фундамент моей обиды и решимости ускользает сквозь пальцы, и мне же, зараза, от этого легче на душе становится. Вот как так-то?! — Еще как наступил, за то теперь и мучается. Но сейчас мы о тебе говорим. Спрошу еще раз: что ты выбираешь, Аяна? Так и страдать вдали от этого гадкого, грубого, с головы до пят виноватого Уварова или рискнешь дать себе шанс простить его и начать отношения на своих условиях и, если повезет, никогда больше не знать этой душевной боли. Я села, нахохлившись и ковыряясь в своем сознании. Простить? И быть потом как мать? А если не исправится он и все по новой? На кой мне эти издевательства над собой по своей же дурости? А если откажусь и не решусь, то все одно опять — живи и терпи-терпи-терпи эту пытку каждодневную и еженощную? Оно мне надо? Я себе сама не палач. Но как знать, что хоть что-то выйдет, срастется у нас с моим зверюгой? К нему — боязно, без него — хоть вешайся. С другой стороны, с тем же Маратом его не сравнить, да и представить, что Уваров меня мог бы ударить, я не могла. Мне знакомы личины жестокости. Но опять же не от физического насилия, по сути, я с ним страдала. Так что? Попробовать? — Я… — В горле пересохло, и сама не верила, что собираюсь сказать такое. — Я хочу попробовать заново с Захаром, но… — Но ты хочешь гарантий, что он при встрече тут же не подомнет тебя, став прежним? — продолжила за меня мудрая змея. Змея, елки-палки! И откуда она все только знает? — Ну да, хотя понимаю, что им неоткуда взяться. К отцу с таким не сунусь, не для того сбегала, чтобы клянчить приходить, да и ему одна фамилия Уваровых поперек горла. — А вот тут ты ошибаешься. Я твой гарант. — В смысле? — Ты просто мне доверься, я же твоим другом уже назвалась и слова своего не поменяю. Если увижу или почувствую, что Захар для тебя больше мучение, чем счастье, то прямо скажу и помогу сделать так, что ему тебя будет вовек не найти. — Серьезно? Как? — Не отвлекайся на это сейчас. Это древние секреты моего вида. — О… ну круто. — Я закусила до боли губу. — Когда тогда начнем? То есть… пойдем… поедем… встретимся? Господи, Аяна, заткнись! Со стыда сгореть можно! Такое чувство, что раз выбрала попробовать, то теперь фитиль в заднице запылал и бежать к нему готова, позорище слабовольное! — А давай-ка сначала из тебя опять красавицу сделаем, а тем временем все остальное и образуется? — Э-э-эм, я не против, но только никаких чертовых клизм! Глава 45 — Чтобы я еще эту киношную херню про тотальный контроль над всеми смотрел? — раздраженно проворчал Родька, устало помассировав переносицу. — Гребанному большому брату моя сестренка не по зубам, блин! И теперь это совсем не хорошая новость для меня и не повод для гордости для него. Я наступил на горло всему своему айтишному отделу, принудил к прямому хакерству, заставив получить доступ куда только можно и искать мою кукляху везде и всюду, используя все камеры. Но черта с два мы нашли что-то стоящее. След обрывался на рыжем парне Николае Смирнове с его раздолбанной колымагой, что подвез замерзшую и явно травмированную Аяну после ее сумасшедшего прыжка из окна в развлекательном центре. Найду — прибью за это! Совсем чокнулась, так собой рисковать? Нельзя, сука, сидеть и ждать, когда я приду и вытащу тебя? И, кстати, теперь Коля Смирнов имеет возможность пересесть на тачку получше своего хлама. — Тебе нужно было все объяснить ей сразу! — в который раз излил свою тревогу и злость на брата, хоть и я, и он знали, что так он и сделал бы, появись у него возможность. Но Милютин был не идиот и следил за ним сутками, как хренов коршун. Да и что после драки кулаками махать, как говорится. Моя мультяха показала средний палец и моим планам, пусть о них и не знала, и папашиным и ушла в свободное плавание, в очередной раз продемонстрировав мне свое отношение к диктату. — Найдем, братан, терпи, — покосился на меня Родька, нисколько не обидевшись. Правильно, чего на неадекватного обижаться. — Ты бы поел. — Неужели она домой двинула? — пробормотал я, выслушав последний телефонный отчет Вдовина. Девушка с приметами Аяны не селилась ни в одном из отелей или хостелов, ни в одной из частных гостиниц. Да я и не слишком надеялся. Она у меня умная и прекрасно понимает, что и я, и Федор станем искать ее в подобных местах. Кредиткой она пока тоже не пользовалась. Дверь в пустующую квартиру ее друзей я вскрыл без зазрения совести. Конечно, вещь из разряда невероятного — найти там, но я не собирался упускать ничего. Наши прочесывали вокзалы, опрашивали таксистов, то и дело натыкаясь на занимающихся тем же волчар, сеть завалили объявлениями о розыске и даже по радио крутили мое обращение к пропаже. Ничего. Твою мать, вот где она? Раздетая, с одной дурацкой сумочкой, возможно, с серьезной травмой. Кто приютил ее? Если этот кто-то помог — озолочу и по гроб жизни буду благодарен, а если обидел… — Тише, братан! — тронул меня за плечо Родька, заставляя осознать, что этот нарастающий грохот в помещении исходит из моей груди. Задребезжал мой телефон, и, глянув на экран, я увидел имя личной помощницы и отклонил. Мне не до рабочих вопросов сейчас реально. Но Людмила набирала с удивительной настойчивостью, и я сунул телефон Родьке. Не хочу сейчас говорить ни о чем, кроме Аяны. Он стал медленно подниматься, меняясь в лице. — Захар! — позвал брат и молча протянул трубку мне обратно. — Здравствуйте, Захар Александрович. Я сразу к делу, если позволите. — Людмила, если это по работе, то переключите все… — Вам сообщение: девушка по имени Аяна готова встретиться с вами при определенных условиях, — бесцеремонно перебила меня помощница. — Вы заинтересованы? — Что? — Бу-у-ум! На секунду у меня замкнуло в мозгу. — Аяна. Хотите с ней… — Где?! — взревел я, рванув из офиса айтишников бегом, не замечая ничего перед собой. — Захар Александрович, вы хорошо меня расслышали? Где она, вы узнаете согласившись на… — Людмила, уволю на хрен, не шучу вообще! — И поступите очень опрометчиво, потому что на данный момент я единственная, кто может поручиться за то, что вашему слову можно верить. — Какому, к чертям, слову? — Что вы не позволите себе никакого рода принуждения в отношении Аяны, включая ее удержание, если она захочет уйти… — Уйти? Да как бы не так! — Захар Александрович… — В этот момент я влетел в собственную приемную и Людмила отключила телефон. — Вы сейчас же скажете, где моя… Аяна! — приказал я тем самым тоном, от которого у мужиков коленки подгибались. — Захар Александрович, боюсь, это невозможно без соблюдения условия, — невозмутимо отбила женщина. — Да клал я на условия! Моя женщина где? — Звери подступили к самой коже. — Братан-братан, тш-ш-ш-ш, вдох-выдох. — Обхватив меня поперек тела, Родька оттащил от Людмилы, мило ей улыбнувшись. — Мы на минуточку. — Очнись, блин! — внезапно рявкнул он на меня в коридоре. — Ты опять лажаешь, вместо того чтобы исправлять. — Ты хоть слышал, что она хочет? Слово, что я дам Аяне уйти! — Не-а. Слово, что, если она захочет этого, ты не станешь ее хватать и тащить куда-нибудь, как, мать его, Кощей. — Не вижу принципиальной разницы. — Да не тупи снова, братан. Блин, если я таким стану — бей меня по башке до прояснения, не стесняйся! Моей сестре нужна гарантия безопасности. И ты ей ее дашь или упустишь шанс. Безопасность. Именно ее моя девочка желает от партнера. Не денег, не улетного секса, в первую и главную очередь — безопасности. Она сама мне это сказала, пусть я тогда и едва ее услышал, еще погруженный в свою дурость. Как и сейчас. Опять. Освободившись из захвата брата, я вернулся в приемную. — Людмила. Простите. Я… немного не в себе. Конечно я готов гарантировать Аяне отсутствие любого принуждения с моей стороны. Она может абсолютно свободно… — Тут мне в глотку как кто гравия набил, и пришлось прокашляться. — В общем, я согласен на любые ее условия взамен на согласие встречаться… встретиться со мной и выслушать. Достаточно? Или мне договор при свидетелях подписать? Душу дьяволу продать за шанс увидеть ее? — Простого слова достаточно, Захар Александрович. Я давно с вами и знаю ему цену. Но что касается свидетелей… Аяна все же хотела бы их присутствия. На всякий случай.