Часть 43 из 50 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Черт знает. Что-то я, кажись, начинаю вовсе забывать, что скрывается под этим словом, но отказываться от веры в существование настоящих чувств не собираюсь.
— Итак, планы на день озвучены, — не стала я отвечать на вопрос якобы суженного, перейдя сразу на деловой тон. — Сейчас прихвачу сумочку, и можем выезжать. Позавтракаем в городе.
Он чуть поднял брови, будто ожидал от меня больше сопротивления, но кивнул.
— Вот по чесноку, — я указала в сторону Славика вилкой, заговорив впервые, после того, как мы притащились в город по пробкам в полном молчании, — неужели это настолько выгодно — следовать чьим-то приказам? В смысле, ты молодой мужчина, у которого наверняка до сих пор была и есть своя жизнь, так с какой стати позволять чужому дяде ее менять, вторгаясь в нечто настолько личное?
— Твоя проблема, Аяна, что ты не выросла среди нас и не понимаешь, что внутри нашего сообщества нет ничего окончательно личного. — Он чуть сдвинул огромный букет ярко-красных роз, занимавший половину нашего столика и бесивший меня полным отсутствием запаха живых цветов.
— Погано.
— Не думаю. Я считаю, что нам обоим повезло.
— Это как же?
— Если у нас все же дойдет до брака, то мы друг для друга еще не самый отстойный вариант.
— Поясни.
— Ты привлекательна и даже очень, и я тебя хочу, а ведь могла оказаться страшной. Я тоже по жизни не поганец, что станет тебя оскорблять, заводя интрижки под самым носом. Обещаю беречь тебя и заботиться о тебе.
— Погоди, то есть мы типа только пару часов как официально встречаемся, а ты как о чем-то само собой разумеющемся говоришь о том, что будешь изменять мне? — Блин, я чуть не подавилась.
— Мы не истинные, Аяна, так что это неизбежно, что нас рано или поздно начнут привлекать новые партнеры. Я не хочу изначально быть лгущим козлом и притворяться, что этому не бывать никогда.
— И что, я тоже смогу ходить от тебя налево в таком случае? И что значит «не истинные»?
— Если ты намерена держаться в рамках приличий, то почему нет. Я не отношусь к представителям старшего консервативного поколения оборотней, считавшего, что подобная свобода позволена лишь самцам. Женщины обладают такими же потребностями и инстинктами, а собственничество в паре по договоренности неуместно.
Я смотрела на него в ожидании продолжения, но ничего не последовало. Слишком уж наглядно. А я ведь не отцеплюсь.
— Ты ничего не сказал об истинных. Что это за фигня такая? Как в романах? Типа, встречаешь своего единственного, узнаешь с первого взгляда, и сразу любовь на веки вечные и не жить поврозь?
Немного оттаявшее красивое лицо Славика снова заморозилось, включая во мне тревожную сирену. «Внимание, от тебя скрывают какую-то жутко важную херню».
— Вроде того, — сухо кивнул он, резко увлекшись содержимым своей тарелки. — Дремучее поверье нашего вида, миф. И будучи представителем современного поколения, как я уже упоминал, я отношусь к нему весьма скептически.
Ага, а я лохушка из далекой тайги. Впаривай мне давай, женишок!
— Федор считает, что я истинная для Захара Уварова? — А смысл ходить кругами?
— Почему бы тебе об этом у отца и не спросить?
Смешно. Он прямо горит желанием откровенничать со мной.
— Спрошу. А эта истинность… у нее какие… ну, не знаю… симптомы, что ли?
— Аяна. — Как лязг замка. А мне пофиг.
— Она в обе стороны работает?
— Тема закрыта, — Славик не повышал голос, но понятно, что говорить об этом он больше не намерен. — Прежде чем копаться в этом всем, подумай, насколько тебе повезло родиться дочерью альфы диаспоры. Будь ты рядовой полукровкой, даже такой привлекательной, максимум, что тебе светило, — это стать любовницей волка с высоким положением. А так ты получаешь гору плюшек, считай, задаром, достаточно просто делать что скажут и не совать нос куда не следует. У твоего отца есть цель и план, ты его часть, и при этом все, что от тебя нужно, — жить себе припеваючи, не мешая ему. Поверь, последствия неповиновения тебе не понравятся.
Мне вообще уже все не нравится, и единственное, чего хочу, — сбежать. Пошли вы со своими плюшками, местью, подчинением и прочим. Но сделала вид, что обдумываю его слова, поглаживая так похожие на пластиковые идеальные цветочные лепестки.
— Пожалуй, ты прав. Я получила все и сразу, и чего себя заморачивать чем-то? — покладисто улыбнулась. — Я в дамскую комнату, а потом махнем в кино, как и велено?
— Конечно, — кивнул Славик. — Секунду!
Протянув руку, он обхватил мой подбородок, наклоняясь через стол, и мне пришлось бороться с яростным желанием отшатнуться и полоснуть по его морде ногтями, когда он слегка коснулся моих губ своими. Раздался щелчок — поганец в другой, вытянутой, руке держал телефон, делая селфи.
Заходя в сверкающий белым кафелем туалет, я молилась о том, чтобы в нем было окошко, выходящее наружу, ведь сейчас они имеются далеко не во всех. Чуть не закричала от разочарования, увидев глухую стену, которой заканчивалось помещение с рядом кабинок. Чего же я такая удачливая-то?
Кусая губы от разочарования, повернулась к зеркалам. Ничего, это же только первая попытка, да? Я не скисаю.
Внезапно дверь открылась, впуская целое семейство из мамаши и трех девочек и заодно позволяя мне мельком заметить стоящего истуканом снаружи одного из охранников. Но важнее было то, что я кожей четко ощутила наличие сквозняка. Развернувшись, помчалась к самой крайней кабине, которая на деле была малюсенькой кладовкой для швабр и прочего барахла. Заперта на хлипкий замок, но, схватившись за край громко скрипнувшей двери и подтянувшись, я обнаружила с той стороны желаемое — небольшое, поставленное на обдув окошко на уровне моей талии. Чудеса, мать ее, современной архитектуры. Но как раз мне протиснуться.
Спасибо моим новым силам, перемахнула я преграду, даже не заметив, только малышня удивленно загалдела. Снаружи их могут услышать?
Открыв полностью окно, высунулась наружу. Второй этаж, внизу припаркованы тачки. Но выбора никакого. Первой я выбросила сумку, следом ввинтилась сама, цепляясь за края рамы, ногами вперед. От неловкого приземления на крышу чьей-то машины правым боком и щекой потемнело в глазах, но возмущенные и изумленные вопли привели в чувство. А еще холод, ведь шуба-то моя осталась у Славика с охраной.
Скрипя зубами, охая в голос и вытирая горячую влагу на скуле, сползла на землю, подцепила сумку и, ковыляя, понеслась прочь. Выскочив на дорогу, стала неистово тормозить всех проезжающих мимо, практически прыгая под колеса.
Подобрал меня совсем молоденький паренек на убитой «Ладе», обматерив предварительно.
— Что с тобой случилось, дура ты ненормальная?! Какого прыгаешь на машины? Я сидеть из-за тебя не хочу!
— Прости, — стуча зубами от холода и боли, прохрипела я. — Очень надо было.
— Менты, что ли, гнались? — уже без злости спросил он, морща конопатый нос картошкой и принюхиваясь, подозревая, видимо, что я вдатая. Рыжий сам, аж как огонь.
— Нет, парень мой.
— Бил, что ли?
— Ага, — соврала я. А что делать?
— Тебя куда? В смысле, есть куда пойти-то?
Я оглянулась с тревогой, боясь увидеть погоню, и заморгала удивленно. А и правда, куда мне податься?
— Ты это… — Незнакомец косился на меня уже откровенно сочувственно. — Если совсем некуда… я слышал сейчас есть какие-то типа хостелы, где общественники прячут жертв насилия. Можно поискать.
В голове внезапно всплыл номер телефона, который я всего разок и видела на визитке и не факт, что верно запомнила. Как и не факт, что меня не пошлют.
— Позвонить дашь? — спросила я рыжего.
— Да легко, — протянул он мне свой гаджет, и я, хмурясь от сомнений, набрала номер.
Гудки шли так долго, что я уж думала, никто не ответит.
— Да! — раздался грудной женский голос.
— Се… — непонятно почему именно сейчас мое горло перехватило и по щекам потекло. — Серафима… это я, Аяна. Мне помощь нужна. Срочно.
Глава 43
Естественно, нормально поспать у меня не вышло. Не новость. С момента исчезновения кукляхи из моей прямой досягаемости я и не припомню, когда спал больше десяти минут кряду. Но этой ночью понятие «как в аду горю» обрело новый уровень. Тоска, тревога и, само собой, лютая кислотная ревность меня как на дыбе растягивали, железом каленым прижигали, жилы тянули. Под утро я просто уже метался по квартире из угла в угол, борясь с животными половинами, что рвали в клочья мой контроль, требуя бежать, прорываться, отнять, отбить. Пропади пропадом нынешняя цивилизованность и то, что моя женщина росла не среди мне подобных. Будь ты за это проклят особенным образом, Милютин. Знала бы всегда Аяна об оборотнях и наших замашках — поняла бы, если бы я пришел ее вызволять силой, предстань я перед ней хоть от макушки до пяток в крови каждого, кто станет на моем пути.
«А если бы ты сам не был тупым мудилой, не показал ей себя с наиболее «выигрышной» стороны и не изгадился весь, то…»
Хватит! Пользы от этого самобичевания?! Сколько бы я ни перемалывал себя, приблизить возвращение Аяны это не поможет. Вот заполучу ее, запру где-нибудь вместе с собой, чтобы только мы и никого больше, тогда ей и плеть в руки. Пусть хлещет меня хоть руками, ногами, хоть словами, хоть взглядами презрительными, на брюхо лягу, хвост подожму, терпеть стану, пока всю злость, мною порожденную, не выплеснет, за боль и унижение не отплатит. Это честно: заслужил — получи. И не выпущу, пока не появится надежда на примирение, на наше будущее. Хотя сейчас меня всего аж крючило и секло знание, что там рядом с ней другой. Соперник. Которому она может позволить… а-а-а-а, позволить все равно что, потому что все в ней мое-е-е! От того что зла на меня, от любопытства или потому что Милютин принудит.
Видение того, как сукин сын берет и толкает мою мультяху в загребущие грязные лапы молодого жадного кобеля, чуть в столб огня меня не обратило. Но ведь он отец ей… Отец. Никакой, доброго слова не стоит, но не до такой же степени мразь! У меня нет детей, никогда не задумывался, что буду к ним чувствовать, но даже представить на миг, что я заставил бы свою дочь с каким-то, сука, уродом, просто чтобы кого-то достать… Нет, не дойдет ведь он в этом до конца, это противоестественно, родная кровь же, пусть и почти незнакомка…
От всех этих бесплодных мысленных самоистязаний с меня уже пот лил ручьем, как будто на месте сердца действительно фигачила бешеным жаром доменная печь, и шатало от стены к стене. Какой к хренам сон! Выстояв минут десять под ледяным душем, чтобы обрести хоть каплю адекватности, я оделся и опять поехал в родительский дом.
Александра, материнская домработница, что тут же и жила, открыла мне, сонно лупая глазами и кутаясь в пушистый яркий халат.
— Дома, — констатировал и стал подниматься по лестнице, ведь у охраны на входе я уже спросил, получив ответ: «Велено всем говорить, что нет».
— Захар Александрович! — окликнула меня пожилая женщина почему-то шепотом. — Минуточку.
— Не трудитесь, Александра, я знаю, что мать дома, и поговорю с ней в любом случае. Остановить вы меня не сможете, и я ей скажу, что это не ваша вина, — небрежно отмахнулся от нее.
— Да остановись ты, мальчишка! — шикнула она, притопнув ногой, отчего я даже опешил. Работала Александра у нас и не вспомню навскидку сколько лет и всегда была едва ли не безмолвна и невидима. По-другому с моей родительницей так долго не ужилась бы, и увидеть ее шипящей на меня — это нечто. — Не смей к ней врываться! Ей и так сейчас плохо!
Неужто опять решила оторваться, как несколько лет назад, когда я еле успевал прикрыть ее подвиги?
— Похмелье? — цинично усмехнулся я и пошел дальше.
— Отец твой ушел. Совсем.
book-ads2