— Уверена? — Да. Пока мы стояли в очереди на посадку, она становилась все более тихой, при этом как-то очень пристально вглядывалась в лица стоящих поблизости будущих пассажиров, будто что-то в них выискивала. — Может, в туалет? — сделал я еще попытку, закончив с очередным телефонным разговором. — Нет. Лучше уж на такси и обратно в камеру, — она не говорила тихо, и на нас оглянулись. — Слушай, Захар, а давай я поклянусь тебе, что и шагу из квартиры до твоего возвращения не сделаю, а ты за это меня с собой не возьмешь? Еду чисто буду заказывать и на пробежки забью, а? — Ты в Питере была? — Нет. — А теперь будешь. Я тебе город покажу. Не дури, со мной ты имеешь шанс увидеть то, что никогда не видела. А еще я покажу тебе много чего нового и интересного, забравшись в тебя, как только мы заселимся в гостиницу. Так что прекрасно, что жить мы будем в отдельном домике, а то в соседних номерах никому отдохнуть бы не удалось. От предвкушения тело аж зазвенело в напряжении, и я невольно оскалился в довольной ухмылке. — Я не хочу ничего, — насупилась Аяна, уткнувшись взглядом в пол, и сглотнула. А я внезапно ощутил себя слепым идиотом. — Аяна, ты боишься летать? — спросил, взявшись за ее подбородок, чтобы взглянуть в глаза, но она резко дернула головой, освобождаясь и ускользая. — Откуда мне, блин, знать! Я никогда этого не делала! Слишком бледная, над верхней губой крошечные капельки пота, дыхание чаще нормы. Деби-и-ил! Я. Наклонившись, я поймал ее аромат, и он мне сказал то, в чем отказывалась признаться упрямая кукла, подтверждая мою догадку и присвоенные себе эпитеты. Она действительно боялась. Еще как. А я, кусок дурака безмозглого, занятый только своими проблемами и мыслями, собирался затащить готовую впасть в панику полукровку на грани спонтанного обращения в самолет. И после этого я выходку Аланы нахожу недопустимой и тупой? Да я тут, похоже, по всем пунктам ее чуть не обошел. — Идем! — Я подхватил наши сумки и потащил ее в сторону парковки. Облегченный вздох девушки прозвучал как еще один укор мне. Ладно, я никогда не считал себя чутким и не прикидывался таким чересчур. Но сейчас стало мерзко и стыдно, и мне это чертовски не понравилось. Но еще больше меня покоробили свои же чувства от еле заметной улыбки моей анимэшки, когда мы выехали из города на трассу, а я отзвонился своему заказчику, что по семейным обстоятельствам прибуду на место не к вечеру, а завтра утром. Да уж, обломилась ночка бурного грязного секса на сегодня. Ну ничего, я на тебе потом отыграюсь, кукляха. — Чем это ты так довольна? — строго спросил, не испытывая, однако, настоящего раздражения. Ну да, целая ночь за рулем перед напряженным рабочим днем — такая херня неважная. — Я обожаю на машине путешествовать, — призналась Аяна, перед этим пару раз недоверчиво покосившись на меня, словно решая, можно ли доверить такую информацию. — Мы когда с парнями добирались сюда из нашей глухомани…Короче, это, наверное, самое прикольное, что было в моей жизни. Тоже мне… другие поездкам на курорты и острова рады, а эту наивную балду, выходит, достаточно и просто на машине прокатить. Вон глазищи как сияют, и на каждую хреноречку и пригорок пялится восхищенно. Надо же… И, в принципе, не так уж и трудно по стране ездить, а не летать. Заранее просто нужно временной зазор предусматривать. А над страхом полетов нужно будет поработать. Потом, когда поймет, кто она, и научится сдерживать обращение осмысленно. Вот, кстати, у меня же знакомый есть в любительском аэроклубе, Сергей Фирсанов, оборотень. Так что суть нашей проблемы понять должен. Нашей. Бля. Глава 30 Объяснить самой себе не могла, откуда взялась эта практически паника перед необходимостью лезть в здоровенную железную коробку, где тебя запрут с кучей незнакомого народа, а потом она поднимется в воздух и ни черта от тебя не будет зависеть. Сдавать назад поздно, убежать нельзя, спрятаться негде. Нет, я не одичалая настолько, чтобы испытывать чуть ли не примитивно околорелигиозные страхи, просто… блин, я и так в последнее время своей жизнью ни хрена не управляю, и вот это вот все… перебор, что ли. Внутри заворочалось то самое болезненно запертое под слишком тонкой оболочкой, что доставало в снах, и я почти с обреченностью ожидала, что меня опять скрючит в приступе, как тогда в прихожей. Но когда до меня с запозданием около минуты дошло, что никуда мы не полетим и все это гадство отменяется, то еле сдержала порыв не запрыгнуть прямо на спину тащившему меня Захару, не обнимая, а затискивая даже в благодарных объятиях. Пофиг, если нужно будет посидеть взаперти, выполняя данное ему обещание, переживу, не облезу, главное — он пошел мне навстречу и избавил от необходимости лезть в эту летающую консервную банку. Ну и пусть это наверняка потому, что разглядел: я почти готова впасть в невменяемость и устроить фиг знает какое представление для окружающих. Сдалось ему позориться с такой вот истеричкой рядом. Все равно. Но вот когда я поняла, что путешествие не отменяется, а мы просто поедем на машине… Вот тут понадобилось действительно много моей новой отдрессированной сдержанности, чтобы не заскакать вокруг авто и моего котоволчары дурным ликующим щенком, пытаясь лизнуть его в лицо. Я о-б-о-ж-а-ю долгие поездки на машине! Особенно куда-нибудь из города. Почему? Да черт знает. Просто у меня от одного предвкушения этого все тело будто наполнялось щекотными пузырьками от шампанского. — А я-то гадал, чем тебе угодить, — усмехаясь, покачал головой Захар, искоса поглядывая на ерзающую и то и дело давящую лезущую наружу улыбку меня. — Ага, прям гадал, — фыркнула я, любуясь ставшими просто гигантскими и махровыми редкими снежинками, ляпающимися, как морские звезды, на лобовое стекло, прежде чем дворники сносили их прочь, безжалостно круша ледяное игольчатое совершенство. — У нас вроде это ты тот, кому нужно угождать. Показалось, в салоне похолодало на десяток градусов и взгляд моего феодала стал острым, а я прикусила краешек нижней губы, на самом деле советуя себе язык в другой раз прикусывать. — Прекрати это! — указал Захар на мой рот и вроде «отморозился», к моему облегчению. — Аяна, как насчет того, чтобы в этой поездке ты попробовала выйти из амплуа обижаемой и принуждаемой жертвы и дала себе шанс просто насладиться происходящим? — Это ты к чему сейчас? — К тому, что будет гораздо проще, если ты не станешь кусаться, огрызаться и воспринимать в штыки любое мое слово или действие. Ты не сопротивляешься — я не давлю. — И как такое возможно, если изначально мы рядом находимся против моего желания? — Хм-м… — Захар что-то выстукивал пальцами по рулю. — Слушай, девочка, дорога длинная, не хочешь на время пути чисто ради интереса поиграть в честность в одной конкретно взятой машине? Вопрос — откровенный ответ, без долгого обдумывания, инстинктивный, без примеси обид, амбиций и давления этого вечного «так не должно быть» и прочего в этом духе. — А эта честность должна быть односторонней? В смысле, я тоже могу задавать тебе вопросы, рассчитывая на точно такие же ответы? — спросила, ощущая прилив азарта. — Справедливости хочешь? — прищурился котоволчара, а я кивнула. — А давай! Но чтобы никаких там умалчиваний и притворства, даже если это некомфортно. — По рукам! — Тогда дамы вперед, — великодушно предложил Захар. Легко сказать. У меня было к нему штук сто вопросов из числа самых насущных, но задавать их в лоб я побаивалась — вдруг хорошее настроение моего тирана от первого же растает. — Сколько тебе лет? — Тридцать четыре. Моя очередь. Скажи, Аяна, прямо и не задумываясь: при других обстоятельствах предложи я тебе быть со мной… встречаться, ты бы согласилась? Блин, вот что это за вопрос такой? Я тут как бы пытаюсь острые углы обойти, а он сразу без обиняков. — Без раздумий! — поторопил меня Захар. — При других обстоятельствах мы вряд ли бы встретились, а если и встретились, то ты бы меня и не замети… — Я спросил не об этом! Ситуация: мы пересекаемся, и я предлагаю тебе быть со мной. Да или нет. — Нет, — сначала категорично ответила, но потом вспомнила о договоренности о полной честности: — Такая, как я была тогда, однозначно нет. Сейчас… сразу бы, скорее всего, отказалась, но прояви ты настойчивость… кто знает. Ага, вполне возможно, что согласилась бы. До тех пор, пока не узнала бы о твоей будущей жене. — То есть тебе все же нравится моя настойчивость и те ощущения, что ты познала благодаря ей? — золотистые зенки блеснули довольством. — Эй! Я не это сказала! Как ты сделал-то такой вывод? — Пользуясь логикой, девочка. Теперь опять я. Ты же представляла себе отношения с партнером… — Нет, погоди! — перебила я его. — Почему это ты спрашиваешь? — Потому что ты использовала свой шанс спросить. Сейчас уже дважды. — Стоп, так нечестно! — возмутилась, рванувшись в ремнях безопасности. — Ты меня дуришь! — А вот и нет, куколка. Я точно следую нашей договоренности, — возразил Захар и улыбнулся. Не ухмыльнулся, не скривился в усмешке, не оскалился злорадно или торжествующе. Улыбнулся. Мамочка, роди меня обратно, это же просто… чудо какое-то, наверное. В меня как молнией ударило, ей-богу. Заморозило на месте, сковав поверхностной неподвижностью, тогда как сердце заскакало, как ополоумевшее, застучало бешеным пульсом везде и всюду одновременно, разгоняя по венам и не кровь уже вовсе — какую-то тягучую обжигающую сладость. — Аяна! — помахал рукой перед моим лицом виновник зависания. — С тобой все в порядке? Нет. Нет-нет-нет. Нисколечки не в порядке. У меня стремительными скачками прогрессирует этот проклятый стокгольмский синдром, или как там зовут эту противоестественную похабень, когда дура-жертва берет и не пойми как влипает по самые уши в своего захватчика. — Мы продолжаем, или ты уже раздумала? — Угу, продолжаем, — буркнула, приказывая себе теперь смотреть исключительно на пейзаж за окном. — И ты, кстати, тоже уже дважды спросил, так что моя очередь. — Не хитри! Не раньше, чем ты ответишь на прошлый мой вопрос. — А какой… о-о-о, нетушки! — Не попадусь я больше. — Задавай его давай. — Я собирался спросить, какими ты представляла всегда себе отношения с партнером. — Я подняла только бровь, давая понять, что не совсем поняла. — Все женщины фантазируют об идеальных отношениях. Для тебя это что? Какие самые главные качества ты бы искала в партнере? — Безопасность, — ляпнула я первое, что пришло на ум. — И? — Все. Остальное неважно в принципе. — А как же удовольствие и финансовая стабильность? Разве физическое наслаждение и возможность ни в чем не нуждаться не входят в основной список? — До столкновения с тобой я знать не знала о… — нахмурилась, подбирая слова. — О том, что физическое влечение способно лишать мозгов. А что касается денег… да не так ведь их по факту много на прожить и надо. — Ну это смотря какие у кого запросы, — пробормотал Захар.