Вот ты какая — женщина, родившая на свет моего захватчика и тирана. Фамильное сходство налицо. Особенно это высокомерное выражение породистой физиономии и ожидание немедленного подчинения в языке тела. Но у мамани еще в более жесткой форме это будет, нежели у сыночка. — Я вижу степень твоей занятости. — Она так же, как и Людмила, оглядела меня с головы до ног, но в этот раз было четкое ощущение, что я сама по себе осталась невидима, сейчас происходила оценка моего прикида. — И об этом мне тоже есть что тебе сказать. Нас оставят наконец наедине, или я как-то недостаточно ясно выразила это свое желание? Захар резко встал и оказался рядом со мной прежде, чем я поднялась, намереваясь убраться с места однозначно назревающего семейного конфликта. — Аяна, Людмила, выпейте кофе в приемной, — распорядился он ровным тоном, снова с какой-то нарочитой галантностью подавая мне руку. Будто я сама и с дивана не встану. Правый глаз у дракономамы дернулся, как если бы ее взбесила эта подчеркнутая замена ее распоряжения на указание сына. Ведь только после нее Людмила сдвинулась с места. Глава 29 — Кофе. В приемной, — едва слышно я еще раз отчеканил Аяне почти в самое ухо, провожая до двери. Явление матери без всякого предупреждения и учета моей реальной занятости раздражало само по себе, не говоря уже о том, что я мог прекрасно предсказать, что за ним последует. Но когда моя кукляха исчезла из поля зрения, внутри будто началась какая-то странная дерготня прямиком за нервы. Как если бы к раздражению примешалась еще и тревога. — Обязательно все это выпячивать, а тем более передо мной? — едко процедила родительница сквозь зубы. — Разве так сложно хоть в моем присутствии держаться в рамках приличий. — Обязательным я считаю то, чтобы МОИ подчиненные и служащие слушались только МОИХ указаний, а не чьих-либо еще. — Ну да, служащие эти, очевидно, получают у тебя очень неплохую заработную плату, учитывая стоимость ее обуви и одежды, — язвительности в тоне матери стало еще больше. — Только лишь ту, что реально заслуживают, — безразлично пожал я плечами, позволив ее словам скатиться с себя как с гуся вода. Да-да, учусь у лучших в этом, мама. — Я тебя предупредил, что у меня сейчас очень напряженный рабочий момент, так что переходи, пожалуйста, к неприятной сути своего внезапного визита. — К сути? — Видно вспомнив о Родионе, что, между делом, расположился в кресле в своей прежде обычной расплывшейся позе, она ткнула в него: — Это что такое? — Это твой младший сын, мамочка, если ты вдруг забыла, как я выгляжу, — ухмыльнулся брат, явно возвращаясь к своему образу хамовитого мажора. — Вопрос как раз в том, КАК ты выглядишь, — прищурилась она и указала на нашивку «охрана». — Это что за ужас? — Хм… Это обычная форменная одежда всех действующих охранников в нашем холдинге, — пояснил я, прислоняясь спиной к дереву двери. Нарочно не садясь, чтобы еще и этим намекнуть дражайшей госпоже Уваровой, что мне сильно недосуг. — И чтобы выяснить эту ничуть не секретную информацию, тебе совсем не нужно было подниматься ко мне, как, впрочем, и дабы прояснить факт наличия этой формы на твоем младшем сыне. Он вполне мог бы все объяснить и на своем рабочем месте. — Рабочем месте?! — чуть не взвизгнула мать, но тут же взяла себя в руки, покосившись в сторону приемной. — Так, все, хватит. Родион, снимай это и выйди, пожалуйста, мне необходимо перемолвиться с твоим братом парой слов. — Мама, напоминаю, что мне так-то уже двадцать пять, и я вправе самостоятельно решать, во что одеваться, где и кем работать и когда и куда ходить, — с непрошибаемой ухмылкой ответил брат, а наша родительница моргнула недоуменно, будто услышала некую несусветную дичь. — И, кстати, если ты пришла насчет вчерашнего инцидента с Аланой, то мне тоже есть что сказать по этому поводу. — Неужели? И что же? — А то, что Захар в случившемся дер… безобразии вообще не виноват. Я напал на Алану, а значит, и все претензии ко мне. — Родька поднялся, становясь прямо и как-то слишком знакомо вызывающе задирая подбородок, а я мысленно закатил глаза. Мелкий всерьез думает, что он мне понадобится в качестве защитника и адвоката от матери? Наивный пацан. — Ясно, — сухо прокомментировала наша визитерка. — А теперь, если ты высказался, то я все же прошу тебя покинуть кабинет. Брат прищурился и демонстративно перевел взгляд на меня. — Захар Александрович, разрешите вернуться на рабочее место? Или мне тоже подождать в приемной? Упрямый мальчишка повторил иерархический фокус Людмилы и Аяны и этим вывел мать из себя. — Ну хватит! Ты здесь не работаешь! Я не позволю тебе позорить семью… — Мама, с каких пор честно работать, пусть и рядовым охранником, является более позорным, чем напиваться, накуриваться и дебоширить по клубам? А тем более для семьи, владеющей крупнейшим холдингом безопасности? — перебил я ее не слишком вежливо. — И да, Родион Александрович, вы можете идти на рабочее место. — Просто Родион, — почти огрызнулся брат, нахмурившись, и исчез за дверью. — Ну и? — выжидающе уставился я на мать. — То, что случилось вчера в твоей квартире, просто недопустимо. — Согласен. Использовать всякую химическую возбуждающую ерунду на мне считаю абсолютно недопустимым. Доведешь это до сведения госпожи Мазуровой сама, или мне этим озадачиться? — Не понимаю, о чем ты. — Лицо матери стало ледяной непроницаемой маской. — Я имела в виду то, что ты не должен позволять брату мешать вам и использовать его как препятствие для вашего с Аланой сближения. Думаешь, я не понимаю, зачем он торчит у тебя? Семьям надоело ждать, когда вы созреете для окончательного воссоединения. — Ух ты, какая интересная интерпретация событий. — Ей-богу, я чуть не рассмеялся. — Семьям, говоришь, ждать надоело? А чего, мама? Моего согласия соединиться с женщиной, которая не является моей истинной? Даже не вздрогнула и не моргнула. Но как раз эта ее тотальная непрошибаемость являлась четкой характеристикой реального положения вещей. — Опять городишь чушь. — Взгляд ее был непробиваем. — Если ты думаешь, что я не уловила от той девицы запах твоего… хм… физического интереса, то ты ошибаешься. И твоя невеста тоже, напоминаю, не лишена обоняния, но терпеливо сносит это. Все мы подвержены мимолетным увлечениям, Захар, но они же не должны становиться на пути у действительно ценных вещей и поступков в этой жизни. София Уварова и ее излюбленная манера сворачивать с нежелательных тем на реальные или внушаемые недостатки и проступки собеседника. Только не забывай, что мы родная кровь, и у меня были годы тренировки общения с тобой, мама. И если я не проявлял раньше желания давать тебе понять, что давно могу противостоять, то это только потому, что и причин особенно не видел. — Замечательно сказано, — ухмыльнулся я, вспоминая ее похождения по молодым кобелям, после которых я был вынужден кое-кому замазывать рты деньгами и угрозами. — Только я все же хотел бы выяснить, является ли вообще милашка Алана моей парой, или это вы дружным женским коллективом придумали и организовали? — Ты позволяешь себе в чем-то меня обвинять? — Она подняла брови недоуменно и высокомерно. Ну точно картина маслом — оскорбленная невинная гордая аристократка. — Я себе позволяю усомниться в достоверном толковании некоторых событий моей жизни и намерен с этим разобраться. — Нет, ты не станешь заниматься такой ерундой, Захар. — Ах, что же это за царственный поворот головы, что за неимоверно повелительный взгляд! — Вместо этого ты сегодня же пригласишь Алану вечером в какое-нибудь приличное место на романтическое свидание, извинишься за вчерашнее недоразумение, и вы начнете всерьез обсуждать ваше ближайшее будущее! — При всем моем к тебе уважении буквально через несколько часов я улетаю из города, ибо у меня не терпящие отлагательств дела. Я упоминал об этом не далее как вначале твоего визита, но ты, конечно же, не обязана запоминать столь несущественные мелочи. Но и по возвращении я ни черта не собираюсь тратить свое время на Алану, уж не до тех пор, пока буду иметь ясность с ее ролью в моей жизни. И тем более я не намерен извиняться за ту ситуацию, которую она сама целиком и полностью спровоцировала. Поставив, между прочим, под угрозу жизнь Родиона в первую очередь. — Девочка просто устала ждать решительных действий от тебя! Ну естественно! — Бедняжка. — Прекрати это, сын! — Нет, мама. — Ты не забываешься ли, противопоставляя себя семье? — Наконец-то гнев, настоящая эмоция сквозь треснувший вечный стокилометровый слой льда. — Кто ты без нас? Глупый щенок, пустое место! — И я тебя люблю, мамуля, но не могла бы ты уже меня покинуть. Глупому щенку и пустому месту нужно немного поработать, чтобы у семьи, без которой я ничто, было на что позволять себе привычный образ жизни. — Ты немедленно уволишь Родиона и велишь ему вернуться к себе! — Сожалею, но у меня нет причин увольнять его. Да и гнать родного брата прочь из дома — натуральное скотство, не находишь? Он меня нисколько не стесняет. Сверкающие острые ногти скрипнули по кожаной обивке кресла, выдавая бешенство матери, но поднялась она медленно и, как всегда, грациозно. — Я так понимаю, что тебе стоит взять время на обдумывание и принятие единственно правильных решений, — произнесла она с неестественной невозмутимостью. — Что я была бы за мать, если бы этого не понимала и не пошла тебе навстречу. Не волнуйся, занимайся ПОКА спокойно своими делами, а я пообщаюсь с Аланой и ее семьей, все им объясню и прикрою тебя до момента твоего неизбежного переосмысления ситуации. Удачной поездки, сынок. — И тебе всего хорошего, — ответил уже ей в спину и последовал за ней, намереваясь пресечь любой возможный выпад в сторону Аяны, при этом усмехаясь и качая головой. Интересно, сколько понадобится «подходов к снаряду», чтобы до нее хоть частично дошло, что беспрекословно подчиняться я больше не буду и добиваться своего ни впрямую и сразу же, ни в обход и продавливая упрямо и неотступно, у нее не выйдет. И странное дело, сейчас, решив не уступать ей, я вдруг ощутил себя дурным, упертым, но в то же время… счастливым, что ли, пацаном. Не тем, кто был вынужден сразу принять взвешенный и взрослый взгляд на мир и свои обязательства перед всем и всеми, а желающим… ну изучить его заново… Черт, лезет же в голову всякое. На самом деле нет ничего радующего в том, что я вынужден противопоставлять себя своей же матери. Это ненормально. Даже где-то гадко, но… но… но. Это моя семья, и не я изначально установил в ней правила. В приемной мать притормозила-таки перед стоявшей у стола Людмилы Аяной, демонстративно игнорируя мое намекающее продолжить путь нависание у себя за спиной, и уставилась на мою кукляху своим «фирменным», вгоняющим в пол кого угодно взглядом. Учитывая, что моей девочке и так приходилось смотреть на нее снизу вверх, эффект должен был получиться мощный. Я видел столько людей, которых она реально заставила ощутить себя никчемным дерьмом одним только этим визуальным прессом. Уже открыл рот и потянулся к локтю Аяны, готовый «вытащить ее из-под обстрела», как вдруг сама мультяха откровенно вызывающе вздернула остренький подбородок, и не думая отвести свои громадные глазищи, и отхлебнула кофе из кружки. Госпожа асфальтовый каток отшатнулась, врезавшись в меня. Оглянулась почему-то едва ли не испуганно и рванула прочь, громко стуча каблуками. — Идем, — потянул я Аяну обратно в кабинет. — Я ничего не сделала, — тут же насторожилась она. — И слова ей не сказала! — Захар Александрович, авиабилеты у вас на пятнадцать двадцать, — напомнила о насущном Людмила, и, глянув на часы, я понял, что у меня остался где-то час, чтобы подбить все самое срочное на пару дней вперед и собрать сумку в поездку. Благо давно имею привычку держать все самое необходимое наготове прямо тут, в офисе. — Спасибо, Людмила. Аяна, расслабься. Закрыв дверь, я не смог себе отказать в потребности облапать мою куклу и оставить поцелуй на ее шее, прежде чем усадить обратно на диван. Хрен знает почему руки и губы притянулись к ней как по собственной воле, как железо к магниту, несмотря на то, что мыслями был уже весь в работе. — Так-то кое-кто уже официально трудоустроенный может теперь и иск кое-кому не в меру озабоченному вчинить за домогательство с использованием служебного положения, — пробурчала она, очевидно даже и не замечая сама, что прильнула ко мне сразу же, чисто на инстинкте, стоило только коснуться. — Хм-мм, — потерся носом о ее висок и подтолкнул вперед, — ролевые игры начальник-подчиненная мы обязательно попробуем попозже, когда с самым срочным разберемся. Оставшееся время я от Аяны не слышал ни звука, но сам факт ее присутствия в одном со мной пространстве успокаивал, компенсируя рабочее напряжение и стирая противный осадок от явления матери, что непременно будет иметь последствия. — Так, все, поехали! — выключил я комп. Родька, встреченный в холле, вроде двинулся ко мне, но потом махнул рукой и пожелал счастливого пути. — То есть меня ты тоже с собой потащишь? — Аяна начала нервно ерзать на подъезде к аэропорту. — Вот на кой, скажи? — Я большой начальник, и мне никак без личной помощницы. И к тому же я состоятельный бизнесмен, а всем же известно, что они прямо-таки не могут путешествовать без смазливеньких любовниц. — Очень смешно, — огрызнулась она, зыркая по сторонам недовольно и все больше мрачнея. — Не хочешь перекусить перед полетом? — поинтересовался я, заметив вывеску закусочной впереди и понимая, что приступ зверского голода может настигнуть сейчас девчонку в любой момент. — Нет, — глухо ответила Аяна.