– Обязательно, – пообещал Миша. – Ваша печень выдержит еще один вечер? – Возможности моей печени безграничны, – уверил Миша. – Хотел вас с Лелей позвать попить пиво в «Гусарах». Давно там не были. Не помешает немного развеяться. Тем более завтра суббота, выходной. – Запросто, – не раздумывая ни минуты, ответил Миша. – Леля обрадуется. Во сколько? Они обсудили время, и Илья попрощался, передав Леле привет. – У тебя все нормально? Голос кислый, – сказал Миша перед тем, как повесить трубку. «Ничего от тебя не утаишь». – Устал как собака, – отговорился Илья. «Мишка – мой брат. Я не отдам его какому-то Посвященному, кем бы он ни был, пусть утрется», – подумал Илья и набрал номер Семена Ефремовича. – Великолепно! – отреагировал тот. – Рад, что вы убедили Мишу прийти на встречу. – Он не сопротивлялся. Вы нашли что-то полезное? – Потом, все потом, – нетерпеливо, чуть сварливо отозвался старик. – Мне пора. Доброй вам ночи, Илья. Глава двенадцатая Бывает такое: проснешься – и в первый момент не можешь сообразить, где находишься, какой сегодня месяц и день недели, с каким настроением ложился спать, какие планы строил на грядущий день. Наверное, погрузившись в сновидения, человек максимально удаляется от реальности, не помня, не представляя себя в ней. А после пробуждения происходит своеобразное обнуление всех систем организма, и для того чтобы вспомнить свою жизнь, вернуться в заданную точку, мозг, как компьютер, должен прогрузиться. На это нужно время, пусть и малое, не всегда четко сознаваемое, но тот краткий миг, когда не помнишь, где ты и кто ты, ужасен и прекрасен одновременно. Ужасен, потому что можно ведь и не вспомнить! Прекрасен… кажется, по той же причине. Илья проснулся в темноте, омывающей его тело, подобно черной воде. Открыл глаза, вглядываясь в эту черноту, отказываясь понимать, почему не может пошевелиться. Спустя некоторое время стало ясно, что пошевелиться все же можно, но к тому, чтобы совершить естественные, простые действия, почему-то приходится прикладывать усилия. Руки и ноги не желали шевелиться, тело казалось горячим, тяжелым, неповоротливым, как колода. «Я заболел?» – подумал Илья, вспоминая вчерашний вечер. Он вернулся, поговорил с матерью, отдал ей куклу. Дальше все тоже было как обычно: душ, ужин – мать приготовила тушеное мясо с овощами, сварила компот из сухофруктов. Компот Илья пить не стал, вместо этого выпил маленькую бутылочку фруктового йогурта и ушел в свою комнату – ту, которая должна была принадлежать им с Томочкой. Разделся, лег в кровать, прихватив с собой ноутбук, и еще час или полтора лазил по сайтам, читая о куклах, связанных с ними верованиях и представлениях человечества, о той самой Мари Лаво и магии вуду. Когда зарядка на ноутбуке почти села, поставил его на письменный стол, подключив к питанию, задернул занавески и выключил ночник. Как скоро уснул, Илья не знал, но вроде случилось это довольно быстро. Видимо, за день он, не отдавая себе отчета, сильно устал, а потому даже тревожные мысли не помешали погрузиться в сон. Никаких следов болезни, слабости, температуры не было, так почему сейчас есть? Несмотря на то, что Илье было тревожно (если не сказать, страшновато), его снова потянуло в сон, и сопротивляться этому было невозможно. «Сном все болезни лечатся», – говорила когда-то мать, и Илья подумал, что, возможно, так и есть. Второй раз он проснулся, когда в комнате было светло. Правда, задернутые шторы не давали солнечным лучам пробиться внутрь, но было очевидно, что уже давно наступило утро. «Проспал!» – испуганно подумал Илья, но тут же вспомнил, что спешить некуда: сегодня суббота. Он хотел встать с кровати, но снова почувствовал то же, что и ночью: тело не желало слушаться его, конечности не подчинялись командам, которые отдавал мозг, противная слабость сделала мышцы дряблыми, как у ветхого старца. Илья облизнул губы – во рту пересохло, сделал глубокий вдох. «Все будет нормально, – постарался убедить себя он. – Просто тело затекло ото сна. Надо немного размяться». Пошевелить пальцами или повернуть голову, если постараться, было можно. Илья как раз пытался согнуть ноги в коленях, когда дверь в комнату отворилась и на пороге возникла мать. – Доброе утро, Илюша, – улыбнулась она. – Как спалось? – До… – Голос был хриплым, Илье пришлось откашляться. – Доброе утро. Я что-то неважно себя чувствую. Она беззаботно махнула рукой и рассмеялась. – Ничего страшного, милый. Скоро ты будешь чувствовать себя совсем иначе, уверяю! Слова были странными, а от всезнающего, снисходительного тона, каким она их произнесла, Илье стало совсем уж не по себе. Однако то, что произошло в следующую минуту, потрясло его настолько, что он позабыл об этом, уставившись на людей, вошедших в комнату следом за матерью. – Привет, Илюха, – поздоровался Миша. – Какой же ты соня, – улыбнулась Леля. Сегодня она выглядела гораздо лучше, чем вчера. Да что там вчера! Леля всегда была красавицей, но так шикарно еще никогда не выглядела. Сияющие глаза, изумительный цвет лица, коралловые губы – от нее буквально шли волны энергии, силы, отменного здоровья. – Ты выздоровела? – спросил Илья, хотя и спрашивать было глупо, все очевидно. – Просто совсем другим человеком себя чувствую! – радостно сказала Леля, и все трое засмеялись. Илья понимал: происходит непонятное, необъяснимое, но не мог сформулировать, не знал, как спросить, что сказать, а потому в замешательстве молчал. Тем временем, отсмеявшись, Ирина и Леля подошли к Илье. Ирина потянула его на себя, помогая присесть, Леля подложила под спину подушки. Так, полусидя, Илья чувствовал себя более уверенно, не как умирающий на смертном одре. Проделав это, обе женщины встали в ногах по обе стороны кровати, напоминая стражей, а Миша придвинул стул и сел, не сводя взгляда с Ильи. – Я могу сделать так, что ты встанешь, дружище. И слабость пройдет, и тело будет слушаться, как всегда. – Миша обнажил в улыбке безупречные зубы. – Но, боюсь, ты захочешь сделать то, что в итоге станет помехой всему задуманному. Придется тратить время и силы, чтобы остановить тебя, а мне этого не хочется. Так что, надеюсь, ты извинишь меня за эти вынужденные меры. В свою очередь могу обещать, что дискомфорт не продлится долго. Он изъяснялся насмешливо, манерно, высокомерно – совсем не так, как обычно говорил Миша. – У тебя, полагаю, множество вопросов. Думаю, я могу ответить на некоторые из них, хотя никому доселе не отвечал. Просто по старой дружбе. Человек в кресле снова оскалился, и Илья, глядя на его самодовольную физиономию, спросил совсем не о том, о чем собирался: – Где Миша? Ответом были издевательски приподнятые брови. – Сынок, я кое-что подмешала в твою еду вчера вечером, но никак не ожидала, что это скажется на зрении! – мурлыкающим голосом проговорила Ирина. – Твой лучший друг здесь, перед тобой. Может, ты и невесту его не узнаешь? И свою мать? Все трое снова зашлись смехом, словно услышали превосходную шутку. – Прекратите! – выкрикнул Илья, чувствуя, как лицо наливается кровью от ярости и боли. – Что вы натворили?! – Тихо! – властно проговорил Михаил, пристально глядя на Илью. – Я обещал, что объясню тебе кое-что. Старик, к которому ты вчера ходил, наговорил всякой чуши, он это умеет. Да-да, я знаю, где ты был. – Они с Лелей переглянулись. – И о «случайной» встрече в кафе знаю, и о том, что этот глупец хотел устроить мне проверку. Встреча, понятное дело, не состоится: старый дурак проторчит какое-то время в кафе, да и уберется обратно в свою нору, к идиотским книжонкам. Позвонит тебе – и ты ответишь. Не сегодня: нам понадобится время, чтобы ты был в состоянии отвечать разумно. Думаю, к понедельнику, когда станет нужно идти на работу, мы все уладим. – Меня будут искать, – проговорил Илья, понимая, насколько беззубо звучит эта угроза. – Кто? – театрально изумился Михаил. – Подумай сам: твои друзья и родные тут! – Вы не они. Кто вы такие? – почему-то шепотом спросил Илья. – Посвященный – так вы договорились называть того, кто устроил этот маленький кукольный театр, верно? Так вот, это я. – Демон? – вырвалось у Ильи. Его собеседник усмехнулся. – Лаффолк. Тебе, думаю, не знакомо это понятие, но Нижний мир огромен и населен множеством созданий, о большинстве из которых человечество и понятия не имеет. Слово «лаффолк» в переводе с одного из древнейших языков, который умер, когда человечество еще не успело родиться, означает «порабощающий», а еще – «шагающий сквозь». Мы заставляем служить себе, подчиняем и подавляем. Лаффолки не возводят стен, но изгоняют хозяев и занимают построенные дома, доводя их до совершенства. – Чего ты хочешь? Зачем явился? Лаффолк не удостоил Илью ответом. – В одном старый шарлатан прав: шрам, которым Михаила наградила Мортус Улторем, сделал его особенным. И эта редчайшая особенность в том, что он получил способность видеть Нижний мир и проникать в него. Войдя в отель, твой друг очутился в Нижнем мире, и это предопределило дальнейшие события. Наши миры соприкасаются, но обычно поддерживается равновесие, при котором обитатели Нижнего мира не попадают в мир людей, и наоборот. К несчастью для вас, мы не в равном положении: люди (если не считать редких одаренных) не подозревают о присутствии опасных соседей. А вот жители Нижнего мира – о, тут все иначе! Мы веками смотрим на вас из тьмы, из снов, из глубины зеркал – и вы порой, сами не зная, почему, боитесь взглянуть на свое отражение. Мы чувствуем запах тайных детских страхов и ночных кошмаров, мечтаем прорваться в мир людей, взять власть над вашими слабыми умами, подчиняя себе неокрепшую волю. Илья хотел возразить, но лаффолк вскинул руку, призывая к молчанию.