Они вошли в подъезд и вскоре очутились в квартире Семена Ефремовича, который, как говорил Миша, всю жизнь был ученым-орнитологом, а потом увлекся историей культуры и религии, теологией, даже парапсихологией, время от времени консультируя людей по вопросам, связанным с этими областями знаний. Небольшая квартирка казалась еще меньше из-за огромного количества книг, которые были буквально повсюду, занимая каждый свободный квадратный сантиметр площади. – Располагайтесь, – пригласил Семен Ефремович. – Я заварю нам чаю, и мы поговорим. Глава одиннадцатая Чай давно был выпит, Илья успел убрать со стола и вымыть посуду. Семен Ефремович, увлеченный своими исследованиями, этого не заметил. Обложившись книгами и справочниками, он что-то бормотал, листал страницы, черкал в толстом блокноте. Возле него на столе лежало письмо Марты Иосифовны. На все вопросы Ильи ученый лишь сердито хмурился и шипел, как рассерженный кот. Илья сдался и ушел прибирать кухню, а потом устроился в глубоком кресле возле окна и тоже взял с полки первую попавшуюся книгу. Историю кукол он рассказывал сегодня уже второй раз, и сейчас рассказ вышел более подробным и при этом более стройным. Семен Ефремович слушал внимательно, потом пожелал взглянуть на письмо, перечитал его, а после сказал, что ему нужно кое-что проверить, и вот уже более часа проверял. Сам того не заметив, Илья задремал, поэтому вздрогнул и уронил с колен книгу, когда Семен Ефремович сказал: – Очень непростая история, запутанная! Ученый покусывал дужку очков и смотрел на Илью требовательным взглядом, как будто тот нес личную ответственность за запутанность и «непростоту». – Вам удалось выяснить, что это за куклы? – спросил Илья. Семен Ефремович вздохнул. – Я пока не разобрался, что во всем этом первично. Или же все тут закольцовано так, что нет конца и начала. Понятнее не стало. Илья хотел попросить уточнить, что он имел в виду, но тут старик заговорил сам: – Давайте по порядку. Что касается дьявольских кукол, то ехать за ними, несомненно, стоило именно в Луизиану, в Новый Орлеан, североамериканскую столицу культа вуду. Ведь это родина знаменитой Мари Лаво. – Он вопросительно поглядел на собеседника. – Вам, похоже, это имя ни о чем не говорит? Илья отрицательно покачал головой: он понятия не имел, кто это. – В девятнадцатом веке женщина по имени Мари Лаво создала то, что впоследствии стали называть новоорлеанским вуду, и держала в страхе весь город. Колдовства Мари Лаво – кукол, амулетов – мешочков «гри-гри», умения превращать людей в зомби – боялись и белые, и черные, но сказать точно, обладала ли эта женщина настоящим даром или была высококлассным психологом и манипулятором, сейчас уже невозможно. История ее жизни и восхождения очень увлекательна, но сейчас нас с вами интересует другое. В одном-единственном источнике я нашел упоминание о том, что в конце жизни Мари Лаво столкнулась с кем-то, кто наводил ужас на нее саму! Кто он и откуда взялся, сказать не могу, но Мари Лаво считала его посланцем темных сил, настолько ужасным, что, столкнувшись с ним, могущественная ведьма стала отказываться от колдовства и, по некоторым данным, перед смертью обращалась к помощи церкви. Сведения о том существе запечатлены в нескольких обрывочных фразах. Минутку, сейчас прочту вам. – Старик бережно взял со стола ветхого вида книгу, раскрытую на одной из страниц, и прочел: «Посвященный имеет над всем живым великую власть, необоримую и страшную. Он мастерит, он созидает, и плод его трудов – рукотворное зло, выпивающее душу. Нечто, подобное человеку, но не имеющее человеческой сути». – Посвященный? – пораженно переспросил Илья. – Марта Иосифовна пишет, что именно Посвященный должен был явиться, чтобы… – Вот именно. Плюс к тому – «рукотворное зло, выпивающее душу», да еще и «подобное человеку, но не имеющее человеческой сути». Посвященный, видимо, мог изготавливать кукол. – Тех самых! – не сдержавшись, перебил Илья. Семен Ефремович склонил голову. – Но понятнее все равно не становится. В материалах, что я сейчас сумел найти, никакой ясности. К тому же получается, что таинственный Посвященный из девятнадцатого века переместился в наши дни. Зачем? И почему несчастной вдове велели притащить ящик с куклами именно сюда? Старик задавал, вроде бы, безнадежные вопросы, на которые не найти ответов, но вид у него при этом был азартный и глаза сияли. Он явно до чего-то додумался, и Илья ждал, когда он поделится с ним своими мыслями. – Я полагаю, что центр всей этой, с позволения сказать, музыки, – наш с вами добрый друг Михаил. – Вы хотите сказать… – А вы подумайте! Откройте глаза, и вам станет ясно. Я не считаю Мишу средоточием зла, но через него явно действует некая сила, – горячился Семен Ефремович. – И дело, думаю, в его шраме! Вы сказали, он воспалился, когда Михаил находился в коме. А само то, как он впал в кому! Ему стало плохо в отеле, который являлся на тот момент средоточием темных сил. – Миша не говорил, что там случилось. Сказал, что не помнит. – Возможно, это правда. Если хотите знать мое мнение, он вышел из комы не один: вместе с ним в наш мир пришло еще что-то, и с той поры оно находилось рядом, влияя на Михаила, заставляя действовать определенным образом. – Вы полагаете, что в него кто-то вселился? – Почему речь сразу о вселении? Воздействие может быть разным. – Как Леля ощущает воздействие инородного разума, – проговорил Илья, пытаясь сложить воедино все кусочки мозаики. Семен Ефремович снова принялся грызть многострадальную дужку. – Я предупреждал Мишу, говорил ему, что его контакт с потусторонней сущностью не пройдет даром. Невозможно предположить, в какой момент ружье выстрелит, но ему следовало быть осторожнее, не рисковать. Или хотя бы прийти ко мне как можно скорее, если что-то почувствует; он обещал мне. – Старик укоризненно посмотрел на Илью. – Или это нужно было сделать вам, причем намного раньше. – Я не знал, что он пойдет в отель. Миша хотел помочь мне разобраться. – Помог, нечего сказать, – пробормотал Семен Ефремович. – И, конечно, вы правы: я давно должен был посоветоваться с вами. – Что уж теперь. Итак, с Михаилом случилось то, что мы условно можем считать влиянием неких сил. – Он знает об этом, как вы думаете? Старик водрузил очки на нос. – Сложно сказать. Я склоняюсь к мысли, что нет. Вряд ли он понимает, что происходит нечто… не вполне нормальное. – Как все-таки куклы попали к Мише? Семен Ефремович и Илья поглядели друг на друга. – Я знаю, о чем вы подумали. – Илья встал с кресла, хотел пройтись по комнате, но развернуться было негде, а стоять, нависая над хозяином, неудобно, и он сел обратно. – Тот, кто забрал кукол, виновен в происходившем с Мартой Иосифовной, в ее смерти. Он заставил ее выйти на мороз и забрал ящик с куклами. Но это не мог быть Миша! Не потому, что мне страшно о таком думать, а потому что не мог физически. Он не знал Марту, тем более не мог знать о доме в Юдино, даже я о нем узнал случайно! – Вы забываете о влиянии, – заметил ученый. – То, о чем не знал Михаил, мог знать… Посвященный, назовем его так, кем бы он ни был. – Но пока в жизни Марты творились эти ужасы с покойным мужем, Миша сначала был коме, потом лежал в больнице, затем – в санатории. Он не смог бы провернуть все это! Старик задумчиво сощурился. – Пожалуй, вы правы. Посвященный мог внушить Марте Иосифовне, что в ее дом пришел человек, тогда как в действительности никого посетителя не было. Если учитывать, что творилось в последние дни в ее голове и доме, это выглядит логично. Вывести бедняжку на мороз, обрекая на смерть, – эту последнюю манипуляцию произвести было несложно, учитывая, что женщиной постоянно управляли, она пребывала на грани потери рассудка или уже утратила его. Могло быть все, что угодно: Рогова сама могла вывезти ящик в место, которое ей указали, а потом вернуться и сесть в кресло на веранде. Или это все же мог быть Миша: он забрал кукол, причем не помнит, как и когда делал это. Или же в деле замешан кто-то еще… Одно несомненно: на Мишу оказывается магическое воздействие. Вашего друга превратили в марионетку, влияя на его личность, вынуждая сменить работу, остепениться – словом, измениться. Во всем этом есть какая-то глубинная цель, правда, не пойму, какая. Повисла пауза. Илья посмотрел в окно: уже вечер, время утекает, убегает, а решение так и не найдено. – Что нам делать? – спросил он. – Леля чувствует себя все хуже. – Сделаем так. Вы пойдете домой, а я постараюсь еще что-то узнать, проанализирую информацию. Главное, нужно понять, кто этот Посвященный, заставить его проявиться. Есть несколько способов узнать, насколько глубоко влияние инородной сущности, мне хотелось бы пообщаться с Мишей, чтобы сориентироваться, найти способ помочь. Сможете устроить нашу встречу? Скажем, завтра вечером? – Попробую. – Не обольщайтесь, сам он ко мне не пойдет. Посвященному это не нужно. Илья задумался на мгновение. – Я приглашу их с Лелей в кафе. Скажу, что не хочу быть один, попрошу приехать, Леля поможет уговорить Мишу. И вы там появитесь. – Боюсь, другого варианта нет. – Старик поднялся, давая понять, что Илье пора. – Остановимся на этом. Они еще раз обговорили все, решив, что Илья позвонит, когда встреча будет назначена. – Но ведь от влияния можно избавиться? – спросил Илья, хотя и понимал, что ученый при всем желании не может дать точного ответа. На сердце было тяжело. – Можно ли знать наверняка? Но скажу вам так: выходцы из иных миров кажутся нам жуткими, пугающими, непобедимо-сильными, однако в нашем мире они лишь гости. Чужаки. Они не на своей территории, а значит, их положение не такое уж надежное, а позиция не беспроигрышная. Мы можем пошатнуть их уверенность и, несомненно, попробуем сделать это. Когда Илья вышел из подъезда, был уже восьмой час. Леля так и не позвонила, не дала о себе знать. Видимо, не могла выбрать подходящего момента. Илья отправил девушке на электронную почту короткое письмо, в двух словах рассказав о разговоре с Семеном Ефремовичем и об их завтрашних планах. Ему не нравилось, что приходится писать, не зная, когда Леля прочтет послание, но, с другой стороны, что он мог поделать? Впрочем, у него был хороший повод узнать, как дела: надо позвонить Мише, пригласить их с Лелей. Миша снял трубку быстро, голос его звучал живо и весело. На фоне Илья слышал женский смех и детский голос. – Привет, Илюха! – Не помешал? – Мы у отца. У Лизы сегодня день рождения. – Точно, я и забыл, – повинился Илья, надеясь, что голос не выдает его: никогда он не умел врать. – Поздравь ее от меня.